Манхатанская ведьма - Марианна Грин

– Ночью Мириам ходит по улицам и ищет, кому бы навредить, – рассказывала горничная. – Подойдет к какому-нибудь дому и тихо постучит в дверь или же веткой в окно. Если люди откроют ей, то, значит, впустят зло в дом. Потом с ними случаются всякие несчастья. Вот, совсем недавно у Грейсонов корова пала, а еще раньше пожар был у одной семьи. И говорят, что незадолго до этого к ним кто-то постучал в дверь. Они открыли, но никого не увидели, представляете? А в этот самый момент ведьма-то и пробралась к ним в дом!

– М– да, – произнес я, не зная, что еще можно сказать.

Лори испуганно глядела на меня, прижимала руку к груди и повторяла:

– О, я так взволнована этим ужасным случаем! Я так боюсь! Доктор Фрэдбер, как вы думаете, нам ничего не грозит? Ведь теперь и мы к этому причастны.

– Конечно, грозит, а как же! – засмеялся Генри, – ведьма уже занесла свою страшную руку, чтобы постучать в нашу дверь.

– Вы все издеваетесь, доктор Крон! Но когда-нибудь вы поймете, что я была права!

Потом Лори вспомнила про еще один важный факт:

– А неделю назад недалеко от заброшенного сада нашли мертвую бездомную собаку. И чем только помешало ведьме бедное животное?!

– Ну, уже и собака не может сдохнуть без вмешательства ведьмы! – возмутился мой друг, – Лори, у вас слишком богатое воображение. Может быть, вам лучше заняться обедом и не забивать голову всякими глупостями?

Лори снова обиделась и ушла на кухню.

– Что-то она начинает меня раздражать, – заметил Генри, когда за ней закрылась дверь.

– А по-моему, она даже немного забавная в своем роде, – возразил я. – Но если тебя раздражает, так выгони ее и найми другую.

Генри почесал бороду.

– Понимаешь, она прожила в этом доме всю свою жизнь, почти в десять раз больше, чем я. Еще ее мать работала у моего деда, и Лори практически выросла здесь. Дед всегда хорошо к ней относился. Кроме того, она превосходно готовит… Нет, выгонять я ее не буду, и она, плутовка, это знает. Конечно, голова у нее занята всякими сплетнями и выдумками, но что поделаешь? Женщины есть женщины.

Я рассказал Генри про то, как Лори забыла у меня свою пудреницу. Он засмеялся и сказал:

– Ну, все, ты ей понравился!

– С чего ты это взял?

– Она так изменилась после твоего приезда. Начнем хотя бы с того, что раньше мою горничную не слишком беспокоил ее внешний вид. Она редко делала прическу и могла целый день ходить растрепанной. Мне это было неважно, лишь бы она хорошо готовила и делала, когда нужно, уборку. А тут вижу – Лори стала подкрашивать брови, пудрить нос, и от нее даже несет какими-то отвратительными духами. Кроме того, она теперь такая вежливая, внимательная, предупредительная… Раньше она целыми днями только ворчала.

Я усмехнулся.

– Может быть, она стесняется чужого, незнакомого человека. Ей просто неудобно ходить передо мной растрепанной и неопрятной.

– Ну, может, и так. Черт их, женщин, разберет… Пойдем-ка лучше прогуляемся!

Я отправился в свою комнату, чтобы взять пиджак. Мне вдруг вспомнились слова сумасшедшей старухи в дилижансе и, спустившись в гостиную, я спросил:

– Послушай, а правда, что из Манхатана сбежал пастор?

– Уж не знаю, шел он или бежал, но церковь действительно сейчас закрыта, пока не пришлют нам нового священника, – ответил Генри и достал с полки шляпу.

– А почему ушел этот?

– Если хочешь, спроси у Лори, я не в курсе… А отчего это тебя так интересует?

– Хм, мне попалась странная попутчица, когда я ехал сюда, старая дама, которая утверждала, что Манхатан – это «царство тьмы», проклятое место и что пастора кто-то тут напугал до полусмерти.

Генри слушал меня со скептической миной на лице.

– Роберт, может тебе лучше пойти на прогулку не со мной, а с Лори? У вас одинаковые темы для бесед.

Я пожал плечами и вышел на улицу, чувствуя досаду, что затеял об этом разговор.

Утром мы втроем, вместе с Дэвидом, отправились в лес. Было решено идти через сад, так, как шел накануне Дэвид. Дом Линды Петерсон стоял в стороне от нашей улицы, за холмом. Когда мы проходили мимо него, во двор вышла миссис Петерсон. Она окликнула нас. Мы поздоровались, и Генри спросил, как продвигаются ее дела по продаже пряжи. Она ответила, что как раз позавчера отвозила заказ в Биллингтон. По дороге назад их дилижанс поломался, и поэтому домой она вернулась поздно ночью.

– А где Линда? – спросил Дэвид.

– Дома, конечно. А где же ей еще быть? – ответила миссис Петерсон, как ни в чем не бывало. – Позвать ее?

– Да нет, не надо. Потом…

Получалось, что матери Линды не было дома в тот вечер, и она ни о чем не знает. Попрощавшись, мы направились дальше в сад. При дневном свете я смог его, наконец-то, лучше разглядеть. Действительно, высокая железная ограда в некоторых местах была нарушена, сохранился только каменный бордюр, поросший мохом. Мы перешагнули через него в том месте, где указал Дэвид, и пошли к буковой аллее. Такого запустения, признаться, я не видел давно. Ветки деревьев, кусты все сплелось в какие-то непроходимые заросли. От когда-то широких дорожек остались еле заметные тропинки. То тут, то там дорогу преграждали лежащие на земле старые сухие сучья, а в одном месте даже целое дерево, поваленное ветром. Небольшой пруд был засыпан опавшей листвой. В конце аллеи виднелись темная крыша и башни особняка.

С большим трудом мы нашли место, где Линда свернула с дорожки. Нам с Генри совершенно не хотелось рвать себе одежду, пробираясь через терен, поэтому мы обогнули кусты и вышли на тропинку немного дальше. Чтобы попасть в лес, нам снова пришлось перебираться через бордюр, но уже с другой стороны сада.

Пока мы шли через лес, Дэвид припоминал подробности ночного путешествия. Ярко светило солнце, слышались птичьи трели. Даже не верилось, что здесь может быть что-то страшное. Рассказ Дэвида звучал совсем неправдоподобно на фоне благоухания цветов и трав, пения птиц и пляски солнечных бликов на нашей дорожке. Правда, иногда встречались мрачноватые участки леса. Там деревья росли кривыми, словно под бременем какой-то тяжести. Тонкие молодые клены прямо нависали над землей.

Незаметно разговор перешел на Линду.

– Миссис Петерсон с ней совсем не может справиться, – сказал Дэвид, – тогда как раньше Линда всегда беспрекословно ей подчинялась. Я не могу понять, что с ней случилось. Она стала по вечерам одна уходить куда-то из дома. Прихожу к ним, а Линды нет. Я как-то спросил у миссис Петерсон, почему она отпускает дочку так поздно одну. Она ответила: «Да разве ее удержишь?!» Отец у Линды умер семь лет назад, а мать всегда ее баловала…

– А как давно Линда так изменилась? – поинтересовался Генри, – быть может, это связано с каким-то событием?

– Примерно месяц назад. Как раз у Линды был день рождения, ей исполнилось пятнадцать. Было много гостей, устроили большой праздник, даже какие-то родственники из Биллингтона приехали. И вот вечером, в самый разгар праздника, Линда исчезла. Это заметили не сразу: подруги Линды были заняты какой-то игрой, мать развлекала гостей. Мне тогда пришлось рано уйти домой, я плохо себя чувствовал. И поэтому, когда обнаружили, что Линды нет, то все решили, что она пошла меня проводить и задержалась. Потом, чтобы избежать лишнего шума, миссис Петерсон объявила родственникам и подружкам, что Линда уже дома, но что она очень устала и легла спать. Но через час она всерьез заволновалась и, незаметно оставив гостей, прибежала к нам. Мы с ней обошли все окрестности, но Линды нигде не было…

Наутро, как ни в чем не бывало, она сама вернулась домой. Свое исчезновение Линда объяснила тем, что из-за чего-то обиделась на подруг и ушла во двор. Там она вдруг почувствовала себя усталой, присела под деревом отдохнуть, заснула и проспала до утра. С этого, пожалуй, все и началось. Хотя я совсем не верю ее рассказу. Миссис Петерсон, как мне кажется, знает правду, но мне они не хотят ничего говорить.

Мы приближались к болоту. Вместо сосен, дубов и кленов тут росли низенькие, чахлые ивы и ольха. Ветки кустарников так тесно переплелись между собой, что свернуть вправо или влево было невозможно. Вскоре мы вышли к восточному краю огромного болота. Лесная тропинка обрывалась не сразу, ее продолжением были несколько кочек, поросших травой. А дальше начиналась большая ровная полянка, как это могло показаться на первый взгляд. Но Генри объяснил мне, что на самом деле это и есть та страшная топь, где уже погибло много скота, и где прошлым летом утонул человек. За поляной виднелся берег острова, который местные жители называли Старым лесом. Добраться до него мы не видели никакой возможности, хотя от нас его отделяли какие-то сто метров. В нескольких местах на поляне чернела вода.

– Будь осторожен, – предупредил меня Генри, – если случайно сойдешь с тропинки, то можешь быстро увязнуть с головой. Не понимаю, как Дэвид мог здесь пройти. Насколько мне известно, после человека на болоте должны оставаться следы, заполненные водой. Здесь же ничего похожего я не вижу.