Убийство в поезде Минск-Брест - Анна Чиж-Литаш
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— По результатам предварительного визуального осмотра тела следов насильственной смерти не обнаружено. Очевидно, он умер либо своей смертью, либо от употребления каких-то медицинских препаратов, что можно выяснить лишь путем вскрытия. Что касается улик, — полковник запустил руку в густую шевелюру, — то их практически нет. Но от этого дело становится еще более увлекательным. Следы женской губной помады на окне. Судя по запаху и свежему отпечатку, нанесены час-два назад. Дальше. Женская золотая сережка, возможно, ее обронила Ольга или какой-либо другой пассажир, ехавший до них в этом купе. И самое главное — это запах! — полковник встал и нервно, как тигр в клетке, заходил по купе. — Ольга утверждает, что не пила успокоительное, способное вызвать подобный аромат. Тем более запах, скорее всего, исходил от Егора. А что он пил, пока останется для нас загадкой! — полковник снова сел за стол и, открыв блокнот, записал:
«Сережка
Следы помады
Запах».
— Три главных ребуса, которые я должен решить в течение следующих… — полковник посчитал, сколько времени осталось до прибытия поезда, — следующих трех с половиной часов. Как только я отвечу на эти вопросы, то сразу выясню причину смерти Егора Викторовича. Что-то мне подсказывает, что он умер не сам. Ах, да! Совсем забыл! — Виноградов хлопнул себя ладонью по лбу. — Ну, и найти вора, если он, конечно, не сошел с поезда. Хотя интуиция говорит, что он еще здесь. Нужно взять у Ольги полный список украденного и узнать примерную стоимость этих драгоценностей.
Колеса заскрежетали, и поезд, издав громкий гудок, начал резко тормозить. Полковник, погруженный в размышления, от неожиданности подался вперед и упал лицом прямо на стол, на который высыпалось содержимое самодельной пепельницы. Виноградов подскочил, стряхивая с лица остатки табака и выплевывая изо рта пепел любимых сигарет. Ругательства хлынули из его рта, как ливень из грозовой тучи.
— Я лично ткну начальника поезда лицом в эту пепельницу! — полковник продолжал ругаться, переодеваясь и намереваясь совершить визит к руководству. Но потом, вспомнив, что курение в купе запрещено, сел на место и аккуратно собрал остатки пепла в пакетик.
Глава 2
Если ум — оружие человека,
то сердце — это патроны.
— Ну, и где этот умник? — из коридора донесся возмущенный голос.
Полковник понял, о ком речь, и усмехнулся. Достав из кармана расческу для усов, он отточенным движением привел их в порядок и спрятал ее обратно. Вальяжно растянулся на сиденье, забросив одну ногу на другую. В дверь постучали.
— Войдите, — небрежно бросил он.
— Добрый день, — в купе вошли двое молодых людей в сопровождении проводницы. — Извините, что потревожили вас, но дело не требует отлагательств.
Полковник молча кивнул, указывая на сиденье. Парни переглянулись, но приняли это не самое гостеприимное приглашение. Проводница немного постояла в дверях, в надежде услышать хоть часть разговора, но полковник выражением лица дал понять, что для нее визит окончен. Она недовольно вздернула подбородок и с грохотом закрыла дверь купе.
— О времена, о нравы! — тихо сказал полковник. — Женщины, одним словом! Манерности им не занимать.
Проводница еще немного постояла под дверью в надежде все-таки услышать, как милиционеры поставят на место выскочку-пенсионера, но, не уловив ни звука, разочарованно цокнула языком и направилась в сторону своего купе.
— Чем могу быть полезен? — спросил полковник, внимательно рассматривая новых знакомых.
— Для начала разрешите проверить ваше удостоверение. Это чистая формальность, — словно оправдываясь, сказал один. — Сами знаете, какое сейчас время.
— Да уж, смутное время и весьма глупое, — металлическим тоном произнес полковник, протягивая удостоверение. — Очень печально, что вы не слышали моей фамилии и не запомнили моего лица. В свое время оно блистало с первых страниц газет, как и лицо Пугачевой. Хотя о чем я пою, вы в то время еще даже не читали букварь.
Капитан нахмурился и уже открыл рот, чтобы поставить усатого павлина на место, но, прочитав фамилию в удостоверении, произнес:
— Приносим свои извинения, товарищ полковник. Вышло недоразумение. Проводница ввела нас в заблуждение, сообщив, что лжемилиционер рыскает в чужом купе.
«Вот ведьма!» — подумал полковник и тут же прикусил язык, не давая словам вырваться наружу.
— На первый раз прощаю, — он лениво махнул рукой.
— Я еще в академии читал ваши статьи! А ваши методы раскрытия — это же гениально! Вы настоящий психолог!
— Ум — вот главное оружие человечества, — довольно улыбнувшись, сказал Виноградов. — Но, к великому сожалению, на моем пути все реже встречаются люди со светлой головой, — прищурив глаза, он посмотрел на собеседников.
Не уловив сути аллегории, офицер продолжал улыбаться, восторженно разглядывая полковника. Молодой человек, сидевший ближе к выходу, не проронил ни слова. Уголки его губ были опущены вниз, а маленькие пуговки глаз смотрели в одну точку. Угрюмый взгляд дополняли широкие брови. Это был старший лейтенант отдела уголовного розыска Столбцовского РОВД Дементий Никитин. Особыми способностями в розыскном деле он не отличался, обычно выполнял рутинную работу, порученную старшими по званию коллегами. Зато исполнителем он был блестящим. Горячий кофе для сотрудников, поиски нужных материалов в архиве для руководства, заполнение протоколов и опрос незначительных свидетелей — ежедневный распорядок его дня. Парень понимал свою никчемность, но уже не пытался попробовать себя в другом амплуа.
Второй офицер, капитан Валерий Леонтьев, был полной противоположностью: активный, болтливый, смышленый, с живой мимикой и выраженным артистизмом. В свои двадцать девять лет он уже успел распутать несколько звеньев карьерной цепочки, остановившись на должности заместителя начальника следственного отдела города. Окинув его взглядом, полковник невольно улыбнулся: пышная кучерявая шевелюра выбивалась из-под фуражки. Он напоминал Виноградову то ли клоуна-дрессировшика Куклачева, то ли знаменитого тезку — певца Валерия Леонтьева в юные годы.
— А вы случайно не родственник знаменитого «казановы»? — не удержавшись, спросил Виноградов, стараясь не рассмеяться.
Валерий уловил настроение именитого пенсионера и улыбнулся ему в ответ:
— Вы даже не представляете, как часто мне задают этот вопрос! Возможно, даже чаше, чем говорят «привет» или «как дела»!
— И все же? — уточнил Александр Петрович. — Правда, даже не могу себе представить, что певец Леонтьев забыл в Столбцах.
— Нет, ну что вы! — отмахнулся капитан. — Если бы я был ему даже четвероюродным племянником, я бы уже давно собрал чемоданы и рванул в Москву, — он тихо вздохнул и
