Властью божьей царица наша - Анастасия Парфенова

И, развернувшись, пошла в глубь сада. Ни капли не сомневаясь, что смертные проследуют за ней.

У генерала наверняка вертелся на языке тысяча и один вопрос, но он тоже молчал. Шел не на шаг позади, как предписывал этикет, а рядом, нога в ногу. Когда подошли к лестнице, широкой беломраморной змеей поднимающейся над садами, Ромел протянул руку, которую Хэйи царственно проигнорировала. Подобрала юбки, поднимаясь по ступеням, и равнодушно подумала, что вот этого человека, скорее всего, завоеватели пророчат ей в новые мужья. Если, конечно, они не решат отправить ее в столицу, для династического союза с кем-нибудь из императорской фамилии. В любом случае, до тех пор пока люди верят, что через царицу можно контролировать воинственных дэвир, не быть ей свободной.

А ведь действительно можно…

Точно статуи, ее гвардейцы застыли у распахнутых дверей, у колонн, невооруженные, но от этого не менее опасные. Тут же – воины людей. И не скажешь, кого больше, за кем сила. Хэйи прошла в тронный зал, двигаясь все с той же неспешной стремительностью, кивнула все так же знакомым, все так же закрытым лицам. Советники поднялись с мраморной скамьи, волнообразно изгибающейся вдоль стены. Напротив возвышалось простое кресло, легкое и изящное, не слишком удобное. Трон. Еще недавно он был двойным…

Шагнула по пологим ступенькам вверх, грациозно села. На колени осторожно легла отравленная роза. Спина – прямая, точно по линейке проведенная, руки расслаблены на подлокотниках, голову оттягивает назад тяжесть венца. И свет, падающий сверху широкими, перехлестывающимися как раз на венце лучами. Она – царица. Даже когда маршируют по терракотовым плитам чужие солдаты.

Люди, должно быть, чувствовали себя неуверенно. Напряглись охранители, напротив, опасно расслабились маги. Хэйи, отказываясь замечать их, сосредоточилась на командующих. Теперь она будет говорить первой.

– Выполнено ли обещанное, воевода Ромел? – формально спросила на древнем дэвирском диалекте. Эти слова должны были быть произнесены вслух. – Вошли ли ваши войска в город беспрепятственно? Наши воины не стали оказывать сопротивления?

– Мы прошли беспрепятственно, царица, о чем я свидетельствую, – ответил человек на том же языке.

Здесь было бы уместно спросить, выполнил ли свои обещания завоеватель, но обычай не требовал того, и ни один из них не хотел сейчас поднимать скользкую тему. И царица, и полководец людей знали, что без крови не обошлось. Дэвир с показным спокойствием исполняли приказы и были покорны, но люди не желали принимать победу просто так. Слишком свеж был кошмар, что им пришлось пережить на подступах к городу. Слишком силен страх перед черноглазыми бестиями.

Отдельные стычки вспыхивали по всему Дэвгарду, однако самого страшного не случилось. Ромел не обманул, не предал, не потерял контроля над своими войсками. Размеренное расползание армии по кварталам так и не перешло в кровавую резню. Быть может, потому, что большинство горожан ушли еще месяцы назад, а те, кто действительно мог стать причиной конфликта, были надежно спрятаны в цитадели.

– Но вы следуете букве договора, ваше величество, намеренно не замечая его сути, – продолжил тем временем генерал. – Обещано было, что воины ваши разоружатся. Тем не менее кузни и оружейные, когда мы подошли к ним, оказались пусты, а в ответ на вопросы ваши подданные лишь молчат.

– Во всем городе нет ни одного дэвир, кто имел бы сейчас при себе оружие.

– Боюсь, этого недостаточно.

– Почему же? Договор соблюден. Дэвир опасны и без мечей и копий, но они не станут нападать на людей. Порукой тому – мое слово.

– Я не подвергаю сомнению ваше слово, царица. Но при подписании договора имелось в виду, что мы получим эти доспехи и эти клинки. И я должен их получить. Или хотя бы перекрыть на время доступ к тем местам, где они находятся. Такова имперская политика.

– Слово царицы – крепче любых доспехов и острее любых клинков, воевода, – сухо сказала Хэйи-амита. Увидела, как молодой гонец подошел к одному из советников, прошептал что-то. Старик встретился с ней взглядом. Слова были не нужны. Царица нахмурилась. – Сын империи, ваши люди по-прежнему пытаются пройти в женскую цитадель. Это должно прекратиться. Немедленно.

Генерал, кажется, начинал сердиться и не считал нужным это скрывать.

– Мы должны убедиться, что пропавшее оружие не окажется именно там. – Он по-волчьи, добро так улыбнулся.

– Сын империи, – голос Хэйи был все так же ровен, – я сказала, и вы согласились: дэви неприкосновенны.

– Если там действительно дэви, они действительно будут неприкосновенны. Ваше величество, поверьте, мне не больше вашего хочется подрывать дисциплину в моем войске. Позвольте человеческим женщинам пройти в цитадель и убедиться, что там не сидит еще одна армия, готовая в любой момент ударить нам в спину!

– В цитадели нет ни одного мужчины.

– И я в этом не сомневаюсь, – сквозь зубы соврал граф Ромел, – но столь мало известно о женщинах дэвир. Кто может поручиться, что они менее опасны, чем воины-мужчины? Ваше величество, я не могу иметь под боком столь неприступную крепость и не убедиться, что за ее стенами не притаилась смерть. Прошу вас, пустите наших наблюдательниц. Нет никакой необходимости доводить это до конфликта.

Хэйи смотрела на него почти с недоумением. Человек.

– Цитадель не опасна для вас. Порукой тому мое слово.

Граф, бросив дипломатию, заговорил на имперском, сухо и отрывисто:

– Царица, я не желаю оскорбить вас, но вынужден настоять.

Ах, человек, человек. Не нужно было этого делать. Пока он коверкал слова древнего диалекта, Хэйи еще могла видеть в раненом генерале родню, существо, близкое если не по духу, то по крови. Но… как же не похож язык могущественной империи на грудной, мелодичный говор степей ее детства.

– Ловушки не беспокоили вас, когда вы стояли под стенами града. Почему тревожат сейчас?

Он вдруг улыбнулся, как умеют только люди: открыто, не обидно, предлагая посмеяться над самим собой.

– Признаюсь, сами эти стены представлялись мне куда более страшной ловушкой, чем все, что могло за ними находиться.

Хэйи не разделила шутки:

– Слово царицы крепче любых стен. И страшнее. Вы не о том тревожитесь, воевода.

– О чем же стоит тревожиться?

Царица подумала мгновение и тоже перешла на имперский. Время дипломатии кончилось. Теперь ей важно было, чтобы ее поняли как можно точнее.

– Я должна была сдать Дэвгард, генерал. Вы это понимаете, надеюсь. Город силен, полностью взять его в осаду вы бы не смогли. Мы воздухом и морем подвозили бы припасы, пусть и теряя при этом слишком многих. Ваши маги насылали бы мор и глад на земли, обстреливали бы улицы медленным ядом. Горы превратились бы в арену непрекращающейся схватки.