Девочка на шáру - Татьяна Луганцева

Яна недовольно поморщилась.

— Что с тобой? Почему ты лежишь в кровати целые сутки?

— Что, уже и отдохнуть нельзя? Привыкли, что я все время скачу, как клоун по арене? — ответила Яна весьма недовольно.

Лицо ее было бледным, а волосы лежали на подушке спутанным веником.

— Ты заболела? — Ричард присел рядом с ней и положил руку на лоб.

Это был мужчина сорока с небольшим лет, среднего роста, спортивной комплекции, следящий за собой. Совершенно черные глаза его смотрели с тревогой, а черные с легкой проседью на висках волосы обрамляли лицо небольшой волной. Смуглую кожу левой щеки пересекал шрам, от которого он так и не избавился.

Яна закатила глаза.

— Да, у меня болит…

— Что?

— Душа.

— А конкретнее? Тебе чего-то не хватает?

— В том-то и дело, что не знаю чего. Психолог сказала, что я зажралась. В чем-то она, конечно, права. Она говорит, что мне надо начать с нуля, с низшего звена, так сказать.

— Это неправильный психолог, — легко возразил Ричард. — Человек может обернуться назад, но вовсе не обязательно возвращаться назад.

— Эх, мне бы твою голову! — вздохнула Яна, натягивая одеяло до подбородка.

— Может быть, переедешь в коттедж? — спросил Дик.

Яна отрицательно покачала головой.

— Приобрести тебе путевку куда-нибудь?

Она снова покачала головой.

— Позвонить Карлу? Может быть, поедешь к нему? Или вызвать его сюда? — продолжал допытываться Ричард.

— Еще чего! — воскликнула Яна. — Чтобы его расстроить? Он не привык видеть меня в таком разобранном состоянии.

— Пусть привыкает. Если любит, должен видеть в любом состоянии, — ответил Ричард.

— Неужели ты не понимаешь, что я никого не хочу видеть?! — возмутилась Яна.

— Так… Ну-ка, вставай! Хватит разлеживаться! — скомандовал Ричард, срывая с нее одеяло.

— Э… поаккуратнее! Прошли те времена, когда мы были мужем и женой! — поежилась Яна.

— Эту песню я знаю. Теперь ты другому отдана и будешь век ему верна, — улыбнулся Ричард.

— Вот именно! — огрызнулась Яна, снова укутываясь в одеяло.

— Хорошо, подумай о нашем ребенке. Что с ним будет, если с тобой что-то случится? — спросил Ричард.

— Обязательно подумаю, — ответила Яна, и на ее глаза навернулись слезы, — только дай мне побыть одной, пожалуйста…

— Ты уже сутки лежишь здесь без пищи и воды!

— Значит, мне не хватило суток! — упрямилась Яна.

— Ладно, валяйся. Но я приду вечером и, если ты не встанешь, силой вытащу тебя из постели, — пригрозил Ричард, вставая с кровати.

Яна вздохнула, глядя в его удаляющуюся спину.

— Ну, как она? — кинулась Агриппина Павловна к Ричарду с расспросами.

— Хандрит, — неопределенно ответил Дик, разводя руками.

— Что же теперь будет?! — закрыла рот руками Агриппина Павловна. — Я никогда не видела ее в таком ужасном состоянии.

— Перебесится, — хмуро ответил Ричард, вовсе не уверенный в своих словах. — Она не больна, просто хандрит. Но думаю, что Карлу Штольбергу все же позвонить надо.

После ухода Ричарда квартира Яны погрузилась в скорбную тишину, прерываемую всхлипами и судорожными рыданиями домоправительницы. Но через некоторое время ее нарушил междугородный телефонный звонок, непрошеным, наглым гостем ворвавшись в дом.

— Яна, звонит твоя мама, — заглянула к ней Агриппина Павловна.

Яна взяла трубку спаренного телефона.

— Привет, Люся, — произнесла в нее Яна, так как мать просила называть ее именно так, по имени, а не «мамкать».

— Как дела? — раздался хорошо поставленный, моложавый голос Люси.

— Хорошо, — вяло ответила Яна.

— Что-то голос у тебя какой-то скучный, — насторожилась Люся. — Поссорилась со своим заморским принцем?

— Как вы мне все надоели! Почему вы все не принимаете Карла? Почему жалеете, что мы расстались с Ричардом? — вспылила Яна.

— Не кипятись и успокойся. Я ничего не имею против твоего Карла, просто не думала, что моя дочь будет встречаться с князем. А Ричарда мне по-человечески жаль, он столько времени терпел твой невыносимый характер, что вполне заслужил счастье. Только очень жаль, что счастье Ричард ассоциирует с тобой, — ответила Люся и решила уточнить: — Ты точно не больна?

— Я здорова, как корова, — нараспев ответила Яна. Сейчас она бы голову дала на отсечение, что Агриппина Павловна подслушивает их разговор в соседней комнате.

— Тогда хорошо. А то у меня к тебе не совсем обычная просьба. Помнишь мою приятельницу, тетю Нину?

— Как же, помню! Всегда приходила с конфетами, угощала меня и играла со мной, — ответила Яна.

— Ну да. Я когда-то давно составила ей протекцию и устроила к нам в театр. Мы даже дружили, несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте, — подтвердила Люся.

— К тебе всегда тянулась молодежь, — ответила Яна.

— Это потому что я сама молода душой! Так вот, потом она вышла замуж, уехала в другой город, и связь наша вскоре прервалась. Сначала-то мы писали друг другу письма, но однажды мое послание вернулось с надписью, что адресат выбыл. Новый адрес мне Нина не сообщила, так наши дорожки и разошлись. Я только знала, что у нее родилась дочка, назвали ее Верой, и все.

— Ну и зачем ты мне про нее рассказываешь? — зевнула Яна. — Тетя Нина объявилась, что ли?

— Я недавно узнала страшную новость. Встретила человека, который знал Нину и ее семью. Жуткая история. Муж Нины за какие-то махинации попал в тюрьму, да так и не вышел оттуда, погибнув в какой-то поножовщине. Сама Нина спилась, потеряла работу и в конечном итоге умерла. Но поначалу она еще работала ведущей какой-то телевизионной программы, коллеги не сразу узнали о ее вредной привычке. Потом начались срывы съемок, психозы, забывание текстов. Ее пытались лечить, но все безрезультатно. Нина покатилась в пропасть совершенно безрассудно, позабыв про малолетнюю дочь. Девочке много чего досталось: и побои пьяной матери и ее дружков, и голод, и пьяные оргии в квартире. Не имея других родственников, Вера скиталась по знакомым, но долго так продолжаться не могло, конечно. Затем Нина заложила свою квартиру, и они с Верой остались бомжами, но Нине к тому времени уже было все равно, в какой груде навоза лежать, лишь бы продолжать пить. Так она и пила, пока не отказала печень. А вот что стало с девочкой, когда она оказалась в такой яме? Поздно спохватившиеся социальные службы искали Веру, но безрезультатно, она словно сгинула в никуда, — поведала жуткую историю мать Яны и перевела дух. — До сих пор поверить не могу, как страшно сложилась судьба моей подруги. Чувствую за собой вину. Ведь я не дала ей бы так опуститься, если бы была рядом, вовремя подставила бы ей плечо. Хотя, наверное, вряд ли бы и я что-то изменила в жизни человека, вставшего на такой путь. Умом понимаю это, но сердце все равно болит.

— Мне тоже жаль тетю Нину. Но чего ты хочешь от меня? — довольно безучастно спросила Яна.

— Дай договорить! Что за манера, все время перебивать мать! Дело в том, что совсем недавно тот человек, знавший Нину и ее семью, позвонил мне в полном недоумении. Ты его все равно не знаешь, и его имя тебе ни о чем не скажет. Ну так вот, он по телевизору, по московской программе, увидел Веру — дочку Нины.

— И что?

— Да что же это такое? Дашь ты мне договорить или нет?! Показывали ее в криминальной передаче, примерно с таким текстом: «Сегодня в Москве был накрыт очередной бордель. Всех проституток привели в отделение милиции». Представляешь?! Значит, бедная девочка подалась в Москву и занялась тем, чем ей только и оставалось! — в возбуждении крикнула в телефонную трубку Люся.

— Очень жаль Веру, — вздохнула Яна.

— И это все, что ты можешь сказать? — прокричала телефонная трубка. — Ты и вправду заболела, раз меня не понимаешь! Вера стала проституткой! Она в вашей Москве! Ей некому помочь! У нее тяжелейшая судьба и никого нет! Осталась только я — давняя подруга ее матери! Ты что там, заморозилась? Раньше ты не была такой черствой! Совсем деньги испортили тебя!

«И она туда же…» — с тоской подумала Яна.

— Если ты не желаешь помочь человеку, найди ее и приведи ко мне! Я чем смогу поддержу Веру. Я приказываю тебе как мать! Я не смогу спокойно жить, зная, что дочь подруги в беде!

— Ты, Люся, вообще думаешь, о чем говоришь? Где я буду искать твою Веру в Москве? Такой городище! Ходить по притонам? Стоять на панели?

— Это тебе решать. Ты же у нас великая сыщица, — язвительно заметила Люся, тем самым подтверждая, что отношения между матерью и дочерью отнюдь не безоблачные.

— Один раз ты уже защищала одну невинную талантливую актрису своего театра, а она оказалась расчетливой, хладнокровной убийцей.

— Это не тот случай, — категорично заявила Люся.

— Я даже никогда не видела Веру и в отличие от некоторых даже не знала, что она родилась, — буркнула Яна.