Не бойся, тебе понравится! (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна

Оккупация эльфами Кулаб-тана началась давно. Ловко воспользовавшись клановыми распрями и поспособствовав ослаблению когда-то великой страны, они последовали своему любимому принципу «разделяй и властвуй». Однако некоторое время назад сформировалось движение национального освобождения, ударным кулаком которого стала «Байтала» — когда-то террористическая группировка, переросшая в настоящую, неплохо обученную и великолепно мотивированную армию.

Произошло это, конечно, не само собой, а постепенно, когда «Байталу» возглавили три полевых командира, которых уже сейчас называли легендарными — Гранит, Коготь и Эхо, объединённых не только общей целью, но и верховодящим разумом, способным к стратегическому планированию. Нынешняя Великая Мать, единоличная правительница Кулаб-тана, долго шла к своей цели, которой, Шахаб прекрасно знал это из эльфийской болтовни, достигла несколько недель назад.

Из-за бесконечно сменяющих друг друга лиц и тюрем пленник давно потерялся в пространстве и в лаборатории мечтал только об одном: чтобы это место находилось на территории родной страны, а не где-то по-соседству. Он не обольщался насчёт возможности побега, спасение могло прийти только со стороны и — только от своих.

Повезло. Он даже в первый момент не поверил глазам, когда в лабораторию ворвались шайтары в серой полевой форме, многие без одного правого рукава — знак, который без объяснений понял бы любой мальчишка. Память о национальном герое, лишившемся в боях руки, но продолжавшем свою борьбу до самого конца.

Он и сейчас не мог до конца в это поверить. Несмотря на то, что больше часа шёл от лаборатории до лагеря, кутаясь в чужой плащ и ссаживая босые ноги о камни — запасных ботинок штурмовики с собой не носили, до рези в глазах всматривался в бурые скалы, всем телом ощущал неровный, сбивчивый пульс силы, освобождённой от оков. Успел до кашля надышаться непривычным, холодным, резким и сырым горным ветром, наслушаться родной речи, тоже звучащей странно и непривычно, опьянеть от всех этих чувств, навалившихся разом, но — поверить до сих пор не смог.

Свободен. На самом деле. Среди своих. Это не сон, не видения и не безумие. Его нашли и вытащили. Никаких цепей, никаких эльфов, никаких унизительных экспериментов.

От мыслей об этом кружилась голова, а от растерянности и непонимания, что делать дальше, ещё и болела. Да так, что на невесть откуда взявшуюся шишку не спишешь: та на затылке, а ныли виски.

Шахаб верил, что его найдут. В каждой новой тюрьме верил, и в лаборатории — особенно. Не сомневался, что его успеют спасти до того, как эльфы начнут подчищать концы и прикончат пленника, чтобы не тащить к себе и не получить из-за этого проблем. Верил, но…

Он никогда не задумывался, что будет потом. После. На свободе. Думать об этом было тошно и слишком мучительно, мечты заканчивались там, где с рук падали цепи. И теперь Шахаб, конечно, радовался, но неуверенно, растерянно.

— Где пленные? — спросил он врача, уже собираясь уходить.

— Из палатки выйдете, справа, там навес… А впрочем, идёмте, всё равно их надо осмотреть, — махнул рукой тот и подхватил рабочую сумку.

Однако далеко они не ушли. Едва Шахаб, откинув полог и пригнувшись, шагнул прочь из тёмного нутра полевого госпиталя, сразу на кого-то наткнулся.

— Малой! Жив!

— Шад? — изумлённо уставился освобождённый на брата, который схватил его за плечи. — Как ты здесь?..

— Спрашиваешь! — хохотнул тот в ответ и, от души хлопнув младшего по плечам обеими ладонями, через мгновение стиснул в крепких объятьях.

Шахаб ответил, зажмурился и выдохнул длинно-длинно.

Вот теперь он, кажется, начинал верить…

— Как ты? — спросил Шад, слегка отстранившись, но опять сжав плечи брата. — Предки! Глазам не верю! Как он? — он обернулся к остановившемуся рядом врачу. Здоровенные братья Шадай перегородили проход, а протискиваться и обходить старик не стал: он никуда не спешил.

— Голосовые связки нагружать осторожно, много говорить ему с непривычки нельзя. А в остальном здоров, — пожал тот плечами. — Позвольте, у меня пациенты…

— А, да, — Шад опомнился, оттащил брата в сторону, всё ещё не выпуская из рук. Да и Шахаб цеплялся за него, не до конца понимая, что не спит и не сошёл с ума, что всё это на самом деле. — Что со связками? — нахмурившись, уточнил он: несмотря ни на что, замечание врача мимо ушей не прошло.

— Молчал, — отмахнулся тот.

— Ладно, потом расскажешь, — брат правильно понял недовольную гримасу. — Идём домой. Мать будет счастлива! Я ей даже не сказал ещё, что ты жив, проверить решил… Ты куда? Портальная площадка там.

— Дело.

Шад удивился, но не стал спорить и уточнять, какое у брата может быть неотложное дело через три часа после освобождения, просто пошёл следом.

Лагерь расположился в небольшом тупиковом ущелье под прикрытием скал, кое-где смыкавшихся над головами. Совсем недавно здесь гремел водопад, но пару лет назад землетрясение сдвинуло русло реки, и ущелье высохло. Пленных расположили в самом конце, под присмотром пары часовых. Опираясь о скалу, бойцы стояли в стороне и непринуждённо что-то обсуждали, но внимательно смотреть по сторонам это не мешало.

Врача знали и пропустили без вопросов, Шада — тем более, да и спасённого пленника тоже признали, так что вопросов не возникло. Пленных набралась пара десятков, и не все из лаборатории, Шахаб отметил незнакомые лица. Закономерно: лагерь выглядел основательным и обжитым, судя по всему эта группа зачищала окрестности сплошняком, а не собралась ради единственной лаборатории.

Врач колдовал над раненым в плечо полуэльфом, который только стонал и благоразумно ничего не требовал.

— Кто это? — поинтересовался Шад, когда брат опустился на корточки рядом с лежащей без сознания эльфийкой. Или тоже полукровкой? Черты лица и уши характерные, а вот коротко остриженные кудрявые рыжие волосы и россыпь веснушек заставляла сомневаться, да и золотой узор на коже вызывал вопросы. Что-то Шад где-то слышал о подобном, но вспомнить с ходу не сумел.

— Холера, — буркнул Шахаб. Проверил пульс, ощупал затылок…

— С женщиной всё в порядке, — заметил его интерес врач. — Может, лёгкое сотрясение, не больше.

Шайтар коротко кивнул и невозмутимо подхватил эльфийку с земли. Выпрямился, закинул её на плечо и вопросительно поднял брови, поймав растерянный взгляд брата.

— Что ты делаешь? Зачем она тебе? — Изумление прошло, сменившись напряжением и беспокойством.

— Личные счёты, — прохрипел Шахаб. — Я полгода просидел на цепи.

Видно было, что такой ответ не просто не успокоил брата, а ещё больше встревожил, но объяснить подробнее он сейчас не мог бы, даже если бы хотел: горло отчаянно саднило, он и так наговорил слишком много. Несколько мгновений Шад колебался, задумчиво посмотрел на занятого свои делом врача.

— Мне не нравится эта идея.

Шахаб не ответил и не шелохнулся, продолжал молча ждать команды двигаться дальше и всем видом давал понять, что слушаться и спорить не намерен. Эльфийка безжизненно висела у него на плече и выглядело всё это… плохо. Очень плохо. Шад ещё не выяснил подробности того, как брат провёл последние три года, когда его считали мёртвым, не успел на радостях об этом задуматься: живой, нашёлся, уже чудо! А вот сейчас, разглядывая хмурого шайтара, он всерьёз усомнился, а насколько тот живой? И сколько вообще осталось в нём от брата? Тому Шахабу, которого он знал, и в голову не пришло тащить с собой пленницу, вообще — мстить женщине!

Но Шад понятия не имел, что эта эльфийка натворила, а брат… В любом случае у него сейчас не будет времени что-то с ней сделать, а там выводы лучше доверить специалисту. И уж точно не стоит всё это показывать матери, пусть пока просто порадуется, что младший, которого успели похоронить, выжил.

— Идём, — наконец решил он. — Ты же к матери её не потащишь? В нашем старом доме никто сейчас не живёт, но за ним приглядывают. Можешь пока остановиться там. Твоя комната, часть одежды, всё сохранилось. Обувь, — добавил он: ботинки на ногу спасённого так и не нашли.