Хранитель - Анатолий Ростокин

- Господи, что же ты делаешь? Ты смерти моей хочешь, да?

Он тоже обнял ее и заплакал, повторяя стандартные «прости» и «я больше не буду». За спиной мамы на пороге кухни стояли отец и брат. Лицо папы выражало смесь радости и угрозы, Ванька же неодобрительно качал головой.

- Анна Петровна, отойди, пожалуйста, — между всхлипов мамы прогрохотал отец, — мне надо всыпать Сергею ремнем по заднице. Раз двадцать.

Мама лишь махнула на того рукой. Отстранившись от Сережи, но продолжая держать его за плечи, она сквозь слезы выговорила:

- Ну, где ты был? Почему телефон выключен? Ты знаешь, что мы тут за это время надумали? И в полицию звонили, и в больницы, и… — Сережа знал выражение «все больницы и морги обзвонила», слышал его от других родителей. Он понял, что мама не может выговорить это слово.

- Мам, прости. Я гулял. Я больше не буду. А телефон – не знаю, что с ним.

- Где ты гулял до двух ночи, скажи мне, а?

- Два часа ночи? – Сережа изумленно уставился на маму, а затем на часы в прихожей. И правда. Но ведь еще полчаса назад солнце только собиралось садиться. Хотя, это там, непонятно где.

- А что ты, темноты не заметил, да? Где ты был? – снова вступил в семейный разговор отец.

- Я гулял. В лесу, — Сережа не любил врать родителям, но он ведь обещал Свете. Он не может не выполнить обещание.

- В лесу! Что ты там делал ночью? Дождь с десяти идет!

- Я и хотел пойти, — на ходу начал придумывать Сережа, — но потом мы решили переждать там, под деревом. Под большим. А потом пошли все-таки. А телефон отключился. Промок, наверное.

- Кто это мы? Ты с Артуром был? Остальные же твои балбесы уехали.

По подозрительному тону отца Сережа понял, что сейчас врать не стоит. Родителям Бутера они наверняка позвонили в первую очередь.

- Нет, я без него гулял. С девочкой одной. Из поселка.

- Ладно, потом расскажешь. Ты весь промок. Давай-ка в ванную, мама одежду тебе даст новую. А ремешок я пока подготовлю.

Сережа послушно пошел в ванную комнату, разделся и залез под горячий душ. Ремня он не боялся, папа никогда в жизни не ударит ни его, ни кого бы то еще. Но ему было действительно очень стыдно перед родителями и в первую очередь перед мамой. И еще больше было жаль ее. Но ведь он не знал, что время там течет по-другому.

После душа он оделся в свежую одежду и вышел на кухню. Брата не было, видимо, сидел в их комнате. Отец сидел напротив мамы и шептал ей успокоительные слова. Она все еще всхлипывала. Увидев сына, она жестом указала на свободную табуретку и пододвинула кружку.

- Выпей вон чаю. Горячий, с медом. Простудишься ведь.

Они сидели молча, пока он пил. Он тоже не знал, что сказать. На ум шли только бесполезные «прости» и «я больше не буду».

Он допил, отодвинул кружку. Взял ее снова, встал, пошел к раковине, вымыл кружку, поставил на полку. И остался стоять, не зная, что делать дальше.

- Ладно, иди спать, сын. Завтра все расскажешь. А мы с мамой еще посидим.

Сережа опустил голову, помялся, подошел к маме и неуклюже поцеловал ее в щеку. Она снова всхлипнула, кивнула, мол, иди. Выходя из кухни, он услышал, как папа шепотом продолжил утешать маму:

- Ну ладно тебе. Все хорошо. Девочка у него, оказывается…

Войдя в свою комнату, он застал брата лежащим на кровати, поверх одеяла, в домашней одежде. Ваня посмотрел на него, и снова уставился в потолок.

Сережа уже устал чувствовать себя виноватым:

- Ну а ты-то чего? Сам-то не раз поздно приходил.

- Я? – брат даже приподнялся с кровати, — я вообще-то взрослый. А ты – мелкий. Тебе «Спокойной ночи, малыши» посмотреть – и спать.

- Ага, взрослый. Ты думаешь, шестнадцать лет – это взрослый? Всего на пять лет старше меня.

- Не «всего», а «на целых». На целых пять лет. А, не важно, — махнул рукой Ваня, — все равно. Мама вон извелась вся. Да и отец. И я.

Сережа подошел к его кровати и сел рядом с ним.

- Прости. Но я правда не виноват.

- Как не виноват? Ты не видел, что ночь наступила?

- Не видел.

- Да не гони, — фыркнул брат и отвернулся.

- Вань, правда! Честно! Но я не могу сказать. Я обещал.

Ваня повернулся к нему.

- Секрет?

- Секрет.

- Тогда ладно. Но больше так не делай.

- Ладно. Кстати, о секрете. Давай посмотрим монетки?

Ваня хмыкнул:

- Чего на них смотреть? Монетки как монетки.

- Ну давай, пожалуйста!

- Ладно, — смягчился Ваня и приподнялся, — сейчас достану.

Сережа не соврал Свете, когда сказал, что умеет хранить секреты. У них с Ваней был один секрет, который они хранили ото всех, даже от родителей. Это были монетки. Два года назад, еще когда они жили на Камчатке, Ваня напросился с дядей Вадимом и его друзьями на охоту. Нет, Ваня не хотел никого убивать, но охота была многодневной, с долгими переходами, разбитием лагеря. А ему хотелось в поход. Мама была против, но его поддержал отец: мол, пусть пацан приучается к самостоятельности, четырнадцать лет все-таки, совсем взрослый. Да и Вадим присмотрит, не чужой ведь человек. И мама согласилась.

Сначала они ехали на машине до какой-то деревни, там заночевали, а поутру пешком пошли в тайгу. Долго шли, наконец, выбрали подходящее место для лагеря. Когда поставили палатки и разожгли костер, взрослые ушли на разведку, оставив Ваню следить за лагерем. А чего за ним следить? Стоит и стоит себе. И Ваня пошел обозревать окрестности. Он бродил вокруг лагеря, не забывая держать в поле зрения дым от костра, когда увидел скелет. Настоящий, человеческий.

Сначала он испугался, как потом честно признался Сереже, рванул обратно. Но у костра его взяла досада: чего это он пугается? Это же просто скелет. А он взрослый, что же он будет бояться груды костей. Он осторожно вернулся, подошел поближе. Скелет лежал, прислонившись к какому-то пню, и не подавал признаков жизни. Еще бы. Ваня подошел еще ближе и тут заметил рядом с правой рукой скелета полуистлевший мешочек. Превозмогая страх, он взял его в руки, и оттуда посыпались монеты. Всего двадцать штук, почерневшие, разных размеров.