Смертельный яд - Дороти Сэйерс

Таким образом, сначала они выпили херес. Затем подали по чашке холодного бульона, который Ханна Вестлок разлила из супницы, стоявшей на буфете. Это был хороший крепкий бульон, застывший до состояния прозрачного желе. Оба мужчины отведали его, а затем он был доеден на кухне кухаркой и мисс Вестлок.

После супа был подан палтус с соусом. Порции также раскладывались на буфете, и соусник подавался каждому по очереди, после чего блюдо было отправлено на кухню.

Затем был подан poulet en casserole, то есть цыпленок, тушенный с овощами, приготовленный в специальной огнеупорной посуде. Оба мужчины съели по одной порции этого блюда, и потом его доела прислуга.

И напоследок они съели сладкий омлет, который был приготовлен за столом на жаровне самим Филиппом Бойзом. И мистер Эркхарт, и его кузен любили есть омлет прямо со сковородки, и я всем вам рекомендую поступать точно так же, в противном случае он становится жестким. На стол были поданы четыре яйца, и мистер Эркхарт разбил их одно за другим в миску, после чего добавил в нее сахар. Затем он передал миску мистеру Бойзу и сказал: «Ты настоящий специалист по омлетам, Филипп, так что поручаю это дело тебе». Филипп Бойз взбил яйца с сахаром, приготовил на жаровне омлет, добавил в него горячего джема, который был принесен Ханной Вестлок, и затем сам разделил его на две порции, одну из которых отдал мистеру Эркхарту, а другую взял себе.

Я подробно напоминаю обо всем этом, чтобы представить вам убедительные подтверждения того, что каждое блюдо, подававшееся за обедом, отведали два, а в большинстве случаев четыре человека. Единственным блюдом, не попавшим на кухню, был омлет, приготовленный самим Филиппом Бойзом. Этот обед не вызвал болезненных последствий ни у мистера Эркхарта, ни у мисс Вестлок, ни у кухарки миссис Петтикан.

Следует, правда, упомянуть и о бургундском, которое Бойз пил один. Превосходный, выдержанный «Кортон» был подан в непочатой бутылке. Мистер Эркхарт вынул пробку и передал бутылку Филиппу Бойзу, заметив, что сам он пить не будет, так как ему не рекомендовано это делать во время еды. Филипп Бойз выпил два бокала, а остальное вино, к счастью, сохранилось в бутылке. Как вы уже знаете, вино было позднее подвергнуто анализу и найдено абсолютно безвредным.

Таким образом, мы приближаемся к 9 часам. После обеда подают кофе, но Бойз отказывается от него, объясняя это тем, что не очень любит кофе по-турецки и, более того, скорей всего он выпьет его у Харриет Вейн. В 9.15 Бойз покидает дом мистера Эркхарта на Вобурн-сквер и отправляется на такси к находящемуся в полумиле дому номер 100 по Даути-стрит, где снимает квартиру мисс Вейн. Нам известно от Харриет Вейн, из показаний ее соседки с первого этажа миссис Брайт и полицейского констебля, проходившего в это время по улице, что Бойз позвонил в звонок обвиняемой в двадцать пять минут десятого. Она ожидала его и тут же открыла дверь.

Естественно, поскольку их беседа велась с глазу на глаз, у нас есть сведения о ней, полученные лишь из уст обвиняемой. Она сообщила нам, что, как только Бойз вошел, она сразу же предложила ему «чашку кофе, который Уже был готов и ждал на кухне». Высокочтимый генеральный прокурор, услышав эти слова, тут же осведомился, где именно находился кофе. Обвиняемая, вероятно, не вполне уловив смысл вопроса, ответила, что «в духовке, чтобы Не остыл». Когда вопрос был повторен в более ясной форме, она пояснила, что кофе был приготовлен в ковшичке, который она затем поставила в духовку. Тогда генеральный прокурор обратил внимание обвиняемой на ее предшествующее заявление, сделанное в полиции, звучавшее следующим образом: «К моменту его прихода у меня уже была готова чашка кофе». Важность этой детали невозможно переоценить. Если кофе был разлит по чашкам до прихода Филиппа Бойза, у обвиняемой была возможность подсыпать яд в его чашку заранее, а потом предложить ее покойному; если же кофе разливался из ковшичка в присутствии покойного, сделать это было труднее, хотя и возможно, когда Бойз на мгновение отвлекся. Обвиняемая пояснила, что использовала выражение «чашка кофе», имея в виду просто приготовленный ею кофе. Вам самим предстоит решить, насколько это выражение привычно и естественно. Покойный не добавил в свой кофе ни молока, ни сахара, что, по словам мистера Эркхарта и мистера Воэна, было обычным для него, так как он имел привычку пить после обеда черный несладкий кофе.

Согласно показаниям обвиняемой, их беседа приняла неприятный оборот. С обеих сторон высказывались упреки, и около десяти покойный выразил намерение уйти. Обвиняемая утверждает, что он вел себя беспокойно, заметил, что не очень хорошо себя чувствует, и добавил, что ее поведение окончательно его расстроило.

В десять минут одиннадцатого — я хочу, чтобы вы обратили внимание на это время — он подошел к такси на стоянке у Гилфорд-стрит и попросил водителя по имени Берк отвезти его на Вобурн-сквер. Водитель сообщает, что Бойз говорил с ним быстро и отрывисто, как человек, испытывающий физические или душевные страдания. Когда машина остановилась перед домом мистера Эркхарта. Бойз не вышел, и Берк открыл дверцу, чтобы посмотреть, в чем дело. Покойный лежал, скорчившись в углу сиденья, прижимая руку к животу. Его бледное лицо было покрыто потом. Берк спросил его, не болен ли он, и Бойз ответил: «Да, я чувствую себя ужасно». Берк помог ему выйти из машины и позвонил в звонок, поддерживая своего пассажира одной рукой. Дверь открыла Ханна Вестлок. Филипп Бойз едва мог передвигаться; он согнулся почти пополам, со стоном упал в кресло и попросил бренди. Мисс Вестлок принесла ему бренди с содовой из столовой, и, только выпив его, Бойз пришел в себя настолько, чтобы достать из кармана деньги и расплатиться за такси.

Поскольку он все еще выглядел очень плохо, Ханна Вестлок позвала мистера Эркхарта, который находился в библиотеке. Тот сказал Бойзу: «Эй, старина, в чем дело?», и Бойз ответил: «Черт его знает! Я чувствую себя хуже некуда. Неужели это цыпленок?» Мистер Эркхарт выразил надежду, что это не так, сказал, что, с его точки зрения, цыпленок был хорошим, и Бойз согласился, предположив, что это один из его обычных приступов, только очень сильный. Его уложили в постель и вызвали доктора Грейнджера, так как он жил ближе всех.

Еще до приезда врача у больного началась сильная рвота и продолжалась непрестанно. Доктор Грейнджер установил острый приступ гастрита. У больного повысилась температура, пульс стал учащенным, пальпация области живота была болезненной, однако врач не нашел никаких признаков аппендицита или перитонита. Поэтому он уехал, прописав успокоительное для ослабления рвоты — микстуру из бикарбоната калия, апельсиновой настойки и хлороформа.

На следующий день рвота продолжалась, и для консультации с доктором Грейнджером вызвали доктора Вира, хорошо знакомого с историей болезни пациента. Здесь судья умолк и взглянул на часы.

— Время идет, и перед тем как приступить к показаниям медиков, я прерываю заседание суда на ленч.

— Ну еще бы, он выбрал самый отвратительный момент, когда у всех окончательно испорчен аппетит, — заметил Фредди. — Пойдем, Уимзи, съедим по отбивной, а?

Уимзи сделал вид, что не слышит, и, ускользнув, устремился в глубь зала, где сэр Импи Биггз совещался со своими помощниками.

— Кажется, задело, — задумчиво пробормотал мистер Арбатнот. — Наверное, пошел выдвигать какую-нибудь альтернативную теорию. И зачем я только пришел на это чертово зрелище? Скукота, да и в девице нет ничего особенного. Перекушу и не стану возвращаться, — и он начал пробираться к выходу, столкнувшись по дороге лицом к лицу с вдовствующей герцогиней Денверской. — Пойдемте перекусим, герцогиня, — с надеждой обратился к ней Фредди. Он испытывал к ней нежные чувства.

— Спасибо, Фредди, я жду Питера. Такое интересное дело и такие интересные люди, не правда ли? Только не знаю, какое решение примут присяжные, когда у них у всех такие рожи. Разве что кроме художника, но у того вообще нет лица — одна борода и этот ужасный галстук. Вылитый Христос, но не настоящий, а тот, которого изображают итальянцы в розовой рубахе и голубом плаще. А это не мисс Климпсон, подопечная Питера, в составе присяжных? Интересно, как она туда попала?

— Кажется, он устроил ее где-то неподалеку, — откликнулся Фредди, — управлять машинописным бюро и заниматься всеми его благотворительными фокусами. Забавная старушка, а? Прям из журналов прошлого века. Но, видимо, вполне справляется со своей работой.

— Да, и это так благородно отвечать на все эти подозрительные объявления и потом мужественно встречаться сдавшими их людьми. Ведь некоторые из них, наверное, отвратительные типы, и я не удивлюсь, если среди них есть убийцы, у которых в каждом кармане по револьверу или кастету, а дома духовка набита человеческими костями — кажется, такое было в деле Ландрю? А с какими женщинами ей приходится иметь дело! Таких газеты называют прирожденными убийцами, а на публикуемых фотографиях любая из этих бедняжек получается с каким-то свиным рылом. Фотографы всегда чересчур усердствуют на их счет.