Низкий криминал, или Банный вор - Михаил Башкиров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И что, никому не показывал? – Серега машинально допил пиво.
– Показывал… Как без этого… Только одному стиль не понравился, другому – идея, третий долго хвалил, но палец о палец не ударил, чтобы помочь… Да не в этом дело… Есть у меня талант, есть, – но не писателя, а вора… По призванию я – банный вор… Банный… Даже сейфа не сумею взять, и ограбить слабо, и зарезать… Одно остается: по кабинкам шарить… А там, думаешь, много добра попадается?.. Что я могу загнать? Джинсы фирменные, кроссовки, дипломаты, импортные куртки… Все надеванное, не первой свежести, значит, и цена низкая… Часы не дороже червонца идут… Кому сейчас они нужны, у каждого по паре… А деньги слишком редко попадаются. Народ умный пошел, хитрый…
– Да, если опять не врешь, то в дерьме, голубчик, ты увяз по самые уши… А может, все-таки проверочку мне устраиваешь? – Серега принялся за остывшие креветки – они ломались в его пальцах, и чешуйки сыпались на колени. – Убедительно вроде говоришь, а я вот мотивов не могу никак найти…
– Мотив один… Федор Михайлович Достоевский однажды сказал, что свободен тот, у кого миллион… Понимаешь, миллион! – вор собрал папки в стол, взял недопитый стакан и ушел в кресло к противоположной стене.
– Но ведь для такой жизни в человеке должно что-то сломаться… Самое заветное, самое ранимое… Да и прежде чем начать такую жизнь, надо как-то ее обосновать…
– Не бойся, у меня на этот счет даже собственная теория разработана, – вор поставил стакан у ног. – Могу выдать ее в полном объеме…
– А что, послушаем.
– Жизнь наша – маятник, и первая фаза, которая приходится на детство и отрочество, – как бы подготовка к дальнейшему… В это время действуешь больше на ощупь, подчиняясь еще не известным тебе силам. Еще не удивляешься тому, что можешь истратить с трудом собранные копейки на линзы для телескопа, хотя вокруг кишат соблазны – мороженое на каждом углу, электронный тир, жвачка, чертово колесо или просто бесцельное катание на речном трамвае с берега на берег… За редкие пятерки мать иногда одаривает по рублю, и, вместо того, чтобы копить бумажка к бумажке, покупаешь какую-нибудь дрянь, которая надоедает через минуту после покупки…
А маятник уже отклонился достаточно, но не успел застрять, чтобы, помедлив, с нарастающей скоростью двинуть обратно…
Пора браться за ум, готовиться к погоне, строить каркас будущей карьеры… Вместо этого бегаешь на лекции в одном-единственном пиджаке, оставшемся с выпускного, подсмеиваешься над пижонами, тратишь стипендию на пластинки, кормясь у матери, и мечтаешь, мечтаешь…
Другие уже давно усиленно трамбуют фундамент, а ты все еще веришь в справедливость и счастье и ждешь, что нежданно-негаданно, за одни только добродетели, оно свалится на тебя и будет сопровождать всю оставшуюся жизнь…
Но вот маятник достиг низшей точки возврата, мелькнул, как курьерский, просвистев на перегоне, и полез в гору успеха…
Тебе же не хватает сил, нечем дышать, время потеряно, инерция слаба, и тогда остается одно: или безнадежно отстать, или найти в себе силы для решающего толчка, чтобы взмыть…
Вдруг понимаешь, что блага вкушают другие, а не ты, который никогда не врал, не брал чужого, не подлизывался, не угадывал, куда подует ветер, а слепо цеплялся за свой талант, а тот взял да и оказался фикцией, как, впрочем, и вся предыдущая фаза…
Теперь некогда задумываться, что же такое совесть, честь, стыд, только одно тревожит: ощущение ускользающей жизни и боязнь смерти – но не оттого, что уйдешь в небытие, так ничего и не оставив после себя, а оттого, что, возможно, не успеешь наверстать упущенное…
Одни прозревают вовремя, заметив промелькнувший маятник, другие опаздывают, а третьи продолжают думать, что они все еще взлетают, когда на самом деле прочно остановились…
А что бы случилось со мной, задержись я? Представляешь, все осознал, но сделать ничего не можешь… Жена, дети, куча обязательств…
Пронесло… Маятник неуклонно тащит меня по восходящей, и я учусь получать удовольствие от многого, чем раньше пренебрегал, чего боялся, на что смотрел свысока… Оказывается, и настоящим потребителем стать не так просто, и надо пройти искус, чтобы не превратиться в скрягу, который лишь копит банкноты, или в тупого мещанина, который много имеет, но мало получает…
Потребитель высокого класса так же редок, как и хороший писатель… Для этого нужны и ум, и вкус, и многое, многое другое… Но еще более редок потребитель благ, который при наименьших затратах получает максимум… Ухмыляйся не ухмыляйся, но это так… И я имею честь принадлежать к последним… Доказываю…
Я не изнуряю себя тренировками, как чемпион. Тому, чтобы держаться на поверхности и получать долю, нужна постоянная форма… Я не дурею от репетиций и гастрольных поездок, как звезды эстрады, собирающие на долгую старость… Я не порчу нервы, сидя в директорском кресле, и не дрожу при мысли, что меня могут с него попросить… Я беру, сколько мне надо и что мне надо, и плата за все это – несколько минут, которые только приятно разнообразят серую действительность…
У меня нет профессии, у меня нет призвания, но у меня есть способ, способ жить на должном уровне…
Вор замолчал и, тяжело дыша, как после долгого бега, потянулся за стаканом, но обмяк, цепляясь пальцами за подлокотники.
– Врешь ты все, – Серега взял бутылку, пересек комнату, налил пива в пустой стакан и протянул его другу. – Даже твоя оправдательная теория меня не убедила… Да ты бы задохнулся среди ворованных тряпок… Я же помню тебя студентом… Ночами просиживали в лаборатории у термостатов и ждали, когда вылупятся дрозофилы… А в пещеру лазили на втором курсе… Ты тогда еще копну нечаянно спалил. Все сгорело – и рюкзаки, и штормовки, и харч, а на практике…
– Хватит! – вор стал рассматривать стакан на свет. – Не убедил?.. Так знай, что я сегодня парня одного обчистил… Он, бедненький, все лето в стройотряде вкалывал, чтобы приодеться, а я – раз – и обчистил… Не веришь?.. Сейчас… Одну минуточку…
Вор вытащил портфель на середину комнаты, пнул.
Клапан отвалился, и на палас выскользнул дипломат и вывалилась гача джинсов.
– Хочешь, посмотрим, что в дипломате? Я еще не потрошил. Может, этот олух таскал все деньги с собой…
Серега стоял, прижимая к груди початую бутылку и, не отрываясь, смотрел, как вор возится с замками, откидывает окантованную металлом крышку.
– Плавки французские, новяк… Может, примеришь?.. Полотенце махровое… Носки штопаные… Зачитанная книга… Интересно, какая? «Монахиня» Дидро… Нет, ты погляди, что нынешние студенты читают…
– Спасибо, – Серега поставил бутылку на стол и попятился к прихожей. – Спасибо.
– Да обожди ты… Здесь еще книжка записная имеется… Сейчас обхохочемся…
Серега напялил пальто с разноцветными пуговицами, что-то хотел сказать, но лишь махнул рукой; в дверях все же остановился.
– Это я виноват, я… Упустил. Проморгал… Конечно, мы стали ходить друг к другу гораздо реже, особенно после моей женитьбы. Но как я не заметил, как не заметил?..
– Не терзайся… Дело не в тебе, а в справедливости. Вернее, в отсутствии таковой… Досталась мне после бабки вот эта однокомнатная квартира, набитая рухлядью, а золотишко бабкино к матушке моей разлюбезной уплыло. Мне бы хоть половиночку, и я бы ни за что воровать не пошел. Жил бы мышкой да строчил бы всяческую бредятину, – вор сел на низкую табуреточку, взял ботинок и стал теребить шнурок. – Ждать, когда мамаша преставится, бесполезно – такую палкой не убьешь… Если бы бабка на еде не экономила, тоже бы до ста прожила, не меньше… Опять улыбаешься, не веришь… Откуда, мол, у бабки золото… Клад она нашла, еще перед войной. Сама рассказывала. Приличный такой, маленький кладик. Она тогда работала ассистентом у фотографа, а студия ихняя была в том же самом здании, что и до революции при прежнем хозяине. Знаменитый был человек, из поляков. Весь город у него снимался… Так вот, даже мебель вся от него осталась, и в один прекрасный день…
– Ладно, пойду я, – Серега отвернулся.
– Дослушай, а там вали… Может быть, мы с тобой больше и не увидимся… Стала бабка делать генеральную уборку и стронула с места старинное зеркало в коридоре, а под ним – коробочка из-под фотопластинок, а в ней полнехонько золотых монет царской чеканки… Бабка говорила, что все во время войны ушло… На продукты меняли… Только не поверил я, что все сплавила… При нынешних ценах на золото…
– Ты когда после бабуси мебель выкидывал, небось каждую щелку проверил? – Серега ткнул руки в карманы и вышел на площадку.
– А что в этом такого?.. Мало ли что старому человеку в голову придет?.. Она же у нас повернутая была… Только вот мебель расколачивал не я… Мать с астрономом…
– Прощай, – Серега в последний раз глянул на вора, по-прежнему теребившего шнурки. – Будет невмоготу – заглядывай…
8
На следующий день вор заскочил с барахлом домой к матери.
