Совершенство - Клэр Норт

– Да никуда эти пальчики не уйдут, вот увидишь!

И оказался прав, и помахал рукой, выходя из участка:

– Удачи тебе в следующий раз, приятель!

На шее у него была золотая цепь, а на ногах – грязные кроссовки.

Единственному вору, которого я видела, было семнадцать, и даже мне, тогда четырнадцатилетней девчонке, он показался совсем мальчишкой. Был он бледен, как полотно, тощ, как жердь, и метался между оцепенением и приступами истерики, как флюгер во время урагана.

То сидит неподвижно, плечи опущены, колени согнуты, мыски сведены внутрь.

То бьется, пинается, извивается, падает на пол, пытается разбить голову о барьер.

Потом сидит неподвижно, молчит.

Затем визжит, визжит, грязно, грязно ругается, визжит, ни единого нормального слова, только площадная брань, визжит.

Вот совершенно спокоен, молчит как рыба, пристально глядя на запертую дверь.

В тот день отец собирался пойти со мной в кино, но ему пришлось вернуться, чтобы помочь скрутить того парня в камере. Его связали, как кокон, минут на двадцать, потом чуть ослабили путы, опасаясь, как бы он не задохнулся, и отец наконец-то повел меня в кино, но фильм уже начался, а на следующий вечер парня отвезли в больницу – он все-таки разбил себе голову о стену камеры.

– Иногда люди говорят, что это легко, – задумчиво говорил отец, пока мы ехали домой после неудавшегося «выхода в свет», а на коленях у меня лежал наполовину опустошенный пакет с чипсами, купленный мне в качестве компенсации. – Воровать легче, чем работать, легче отпереться, чтобы тебе все сошло с рук. Иногда они правы. Иногда – очень часто – система оказывается просто не приспособленной к тем, кому не остается ничего лучшего. Бросившие работу и наркоманы, те, кому некуда идти. Иногда легче обмануть, потому что жизнь нелегкая. Нужно иметь друзей и семью, близких людей, которым на тебя не наплевать и которые любят тебя, и должна быть надежда, большая надежда на будущее и представление о том, чего ты хочешь. Потому что когда у тебя все это есть, жизнь становится легче – не легкой, а чуть-чуть полегче, и тогда ты видишь, что весь обман – от отчаяния, а отчаиваться очень тяжело.

Я ничего не ответила, все еще дуясь на отца за то, что снова стала жертвой ситуации «слишком много работы» и слишком многих не сдержанных обещаний.

Весь остаток пути до дома он больше не произнес ни слова и даже радио не включил.

Глава 8

На следующий день после смерти Рейны в Дубай прибыла принцесса Шамма бин Бандар с алмазом «Куколка» на шее. Я, уже успев собрать чемодан, наблюдала, как Лина встречала тетушку со свитой у порога гостиницы.

– Дорогая, ты прекрасно выглядишь! – произнесла тетушка скрипучим голосом.

– Я так много хочу тебе рассказать, о Господи, как же тут замечательно, – ответила Лина.

О Рейне никто не упомянул.

Я немного постояла на солнце, не обращая внимания на такси, которое вызвал портье, чтобы оно отвезло меня в аэропорт.

– Мэм? – обратился он ко мне, а когда я не ответила, повторил: – Мэм? Вам еще нужно такси?

– Нет, благодарю вас, – ответила я и удивилась прозвучавшей в моем голосе уверенности. – Похоже, у меня тут остались кое-какие дела.

С этими словами я подхватила чемодан и зашагала обратно к гостинице.

Я собирала инструментарий для своего преступления.

Служба безопасности может за километр вычислить злоумышленника, однако она так и не запомнила мое лицо, чтобы держать меня в поле зрения. Я выслеживала, вращаясь среди особ королевской крови, пожимая ручки дипломатам и шпионам, и никто не обернулся мне вслед и не приметил меня. Никто меня никогда не примечает.

Пластиковую взрывчатку я достала у бывшего эксперта по взрывному делу, которого выгнали с работы в Катаре после того, как в его смену погибло восемь рабочих.

– Там люди все время погибают, – объяснял он, передавая мне «товар» в мешке, затягивавшемся бечевкой. – Люди дешевле, чем сталь. Кому какое дело? Меня просто-напросто сделали козлом отпущения. Это лицемерие: нашли стрелочника.

Отключение электричества в нужный момент оказалось задачей потруднее, но все же решаемой. Необходимый для такой работы вирус я купила у продавца под ником «БарбиВзорвалаЛуну». Она – я надеялась, что это «она», – без вопросов продала мне то, что нужно, через файлообменную сеть, поскольку, по ее собственному утверждению: «Легавый, вор, шпион или дурак – ты меня никогда не вычислишь».

Я спросила, а что именно приобретаю за свои биткоины?

«Он слизан с разработки ЦРУ, – ответила она. – Его использовали в Иране, чтобы вырубить там ядерную программу, но облажались, и разработка попала в открытый доступ. В ЦРУ сидят одни идиоты. А вот АНБ надо уважать».

Я установила временной код и запустила вирус в ноутбук младшего инженера, который переживал из-за болезненной и, как выяснилось, совершенно беспричинной травмы на любовной почве.

– Моя жена спит с другим мужчиной! – причитал он, пока мы с ним ели суши и запивали их зеленым чаем в японском кафе со стенами, украшенными изображениями розовых котят с выпученными глазами. – Она это отрицает, а я говорю ей, что прощу ее, если она признается, но она не признается, и я никогда не прощу ее, никогда, до самого смертного часа.

Я улыбнулась, проведя суши по соевому соусу. «Никогда не макайте суши в соус!» – как-то раз накричал на меня шеф-повар за подобное прегрешение, но официантка извинилась от его имени, объяснив, что тем утром издох его любимый тритон, а повар – человек очень эмоциональный. Прекрасно его понимаю, ответила я. Это же катастрофа, когда теряешь любимого тритона.

– Конечно же, я не могу найти никаких доказательств ее измены, – вздыхал мой почти наверняка не рогоносный младший инженер. – Но это лишь доказывает, насколько хитроумно она все скрывает!

Я запустила вирус в его ноутбук, пока он ходил отливать, а на следующий день он, сам того не желая и не ведая, загрузил его в компьютеры подстанции, где работал, вместе со своими учетными ведомостями и циклом графоманских стишков о страстях презренных любовных утех.

Глава 9

Криминальный профессионализм – это нечто большее, чем постоянная тренировка или хитрые уловки.

Не кради во гневе, а все же Рейна умерла, и «Куколка» прибыла в Дубай, а поэтому…

Дыши глубже. Считай каждый вздох. Раз – вдох, два – выдох.

Считай до десяти.

Пульс: семьдесят шесть ударов в минуту.

Кровяное давление: сто восемнадцать на семьдесят шесть. Систолическое / диастолическое. В 1615 году врач по имени Уильям Гарвей опубликовал трактат «О движении сердца и крови у животных». Китайцы и индийцы, возможно, и опередили его, но лишь в 1818 году Самуэль Зигфрид Карл Риттер фон Баш изобрел сфигмоманометр, или прибор для измерения давления.

Знание – сила.

Знание – свобода.

Знание – все, что у меня есть.

В мире нет ничего, что может меня превзойти, кроме меня самой.

Дни «подхода» в отеле «Бурдж-эль-Араб».

В понедельник я оказалась незнакомкой, которую Лина встретила у бассейна. Во вторник оказалась незнакомкой в спа-салоне. В среду – незнакомкой, подошедшей к ней во время ужина. Я украла мобильный телефон Лины, скопировала оттуда всю информацию и подцепила ее сим-карту к своей. На «Совершенстве» она набрала шестьсот тридцать четыре тысячи баллов.

Теперь вы ощутите радость, которая может исходить лишь от осознания того, что вы приближаетесь к пику своего потенциала. Ваши цели – не мечты, а истина, которую вы можете, должны и обязательно обретете, чтобы стать совершенной, истинной вами!

Текстовое сообщение на ее телефоне:

Поверить не могу, что Рейна такое с нами сотворила! С чего бы ей быть такой тупой?

После двадцати минут «разлуки» со своим телефоном Лина начала паниковать. Я вернула аппарат одному из охранников, который заподозрил было во мне злоумышленницу, но я уже исчезла, и он все забыл.

Я не невидимка, это скорее постоянное мерцание восприятия.

– У нас у всех есть «Совершенство»! – прошептала мне на ухо Сюзи, Сэнди, Софи или что-то в этом роде, когда мы сидели в кабинете ароматерапии. – Даже у принцесс! Сама я из Огемы, штат Висконсин. Мой папаша торговал подержанной бытовой техникой и кухонной утварью прямо из своего гаража, но теперь-то я здесь и ужинаю с особами королевских кровей, однако это не надо особо брать в голову, потому что они же просто люди, честное слово, хотя и мусульмане!

Я улыбнулась и сказала:

– Вы ведь круглая дура, да?

А когда она от неожиданного удара и ярости раскрыла рот, я вышла из кабинета ароматерапии и плюхнулась в прохладный бассейн. В голове у меня бухало от перепада температур, пока я досчитала до пятидесяти, потом вынырнула и подышала, после чего снова погрузилась, считая от пятидесяти до нуля.

Зачем я это сказала?

Утрата профессионализма, это непростительно при походе на «дело». Я смотрела, как покрываюсь гусиной кожей от холодной воды, почувствовала давление на носовую перегородку и как следует выругала себя.