Параллель. Повесть - Нестор Черных

Глава I. Серость

Дюк

Дневник памяти, день 3***.

Сегодня я снова почуял дыхание смерти. Это была отнюдь не сырость земли, на которой я лежал, и не молочный туман, что стелился над долиной. Её присутствие я всегда узнаю.

По пробуждении услышал противный шелест, будто кто-то неторопливо, пытаясь досадить, разворачивает леденец, разминает обёртку пальцами, и непременно смотрит на реакцию окружающих со смесью вызова и невозмутимости. Я лежал на каменистом склоне, а внизу вразнобой валялись люди. От них к небу медленно вздымался пар. Некоторые уже настолько разложились, что от останков то и дело отрывались целые куски и улетали вверх, становясь частью бесформенного облака.

Сутулая долговязая фигура ходила меж трупов, ловила тонкими руками вздымающиеся к небу обломки тел и отправляла их в наплечную суму из коричневой кожи. В такие моменты собиратель казался странной птицей, что расправила одно крыло. На его бледном лице, больше походившем на череп, обтянутый тонкой кожей, можно было различить детское любопытство каждый раз, когда он наклонялся, отламывал от разлагающихся тел небольшие куски, обнюхивал и осматривал их со всех сторон. Когда собиратель подходил к очередному трупу, от того врассыпную разбегались падальщики. При этом они недовольно присвистывали, а их тела дрожали крупной дрожью. После того, как собиратель удалялся, падальщики возвращались к своей добыче, накрывали тело и с шелестом впивались в испаряющиеся останки.

Фигура в чёрном балахоне с широкими разорванными рукавами ходила меж моих бывших спутников и постепенно поднималась по склону. Что-то хрустнуло совсем рядом, и только сейчас я заметил трёх падальщиков, деливших мою правую ногу. Один из них, обнявший бедро, перестал шелестеть, встал на дыбы, обнажив пористое грязно-жёлтое брюхо и, недовольно свистнув, отплыл куда-то в сторону. Его братья встрепенулись, спланировали следом. Собиратель подошёл вплотную и склонился надо мной. Бесцеремонно отломал от облюбованной ноги. Тут наши взгляды встретились. Большие круглые глаза сущности сменили цвет с зелёного на бледно-жёлтый, тонкие губы вытянулись в нитку. Ноздри на маленьком впалом носу раздулись, а под балахоном заметно начала вздыматься и опускаться широкая грудная клетка. Собиратель вытянул руку и выронил на землю плоть, затем попятился, скорчил обиженную гримасу и медленно растаял в воздухе.

Падальщик спланировал мне на грудь, задев мягким склизким боком подбородок. Я заёрзал лопатками, не обращая внимания на впившийся камень и растекающуюся по всей спине немую боль. Тварь начала подрагивать, его передние плавники слегка загнулись, готовые в любой момент поймать поток воздуха и улизнуть.

Моих усилий оказалось достаточно, тварь с противным свистом отлетела куда-то в сторону. Я оставил попытки согнуть руку в локте. Сдвинул плечи, ещё раз, и ещё, возвращая телу чувствительность. Нарастающая волна невыносимой жгучей боли накрыла с головой. Дыхание спёрло, по лицу ручьями потекли невольные слёзы. Я орал вновь прорезавшимся голосом, облегчая боль, когда вдруг надо мной склонился человек. Я замолчал и уставился на него. Это был мужчина, лет тридцати, но какой-то щуплый. И чистый. И ещё в очках. Он что-то причитал, говорил, что меня надо в больницу отвезти, но его автомобиль далеко и не заводится, и всё в этом духе. Чуть не разрыдался.

Когда он вернулся, я сказал ему оттащить меня ниже, на ровное место. Это он сделал. Когда же я попросил помочь, укрыть меня камнями, он снова чуть не разрыдался, уверял, что всё будет хорошо, что он приведёт помощь, что я не умру. Его сопли начали меня раздражать, и я, насколько позволял ослабший голос, наорал на него. Это помогло, парень хоть и жутко медленно, но всё же выложил из камней, травы и земли курган. Дойдя до головы, он остановился, и прежде, чем его снова свезло на мокрое, я сказал, что достаточно. Стало немного легче, я вернул себе полный контроль над телом, но не стал спешить и вылезать из-под одеяла. Настроение резко улучшилось, я даже решил поблагодарить парня. Ах да, надо бы его и успокоить, ещё свихнётся с непривычки, пополнив ряды Блуждающих. С новичками такое бывает часто. А я ему как бы обязан.

Как и полагается в таком случае, он начал расспрашивать о всяком. Я не стал отвечать, чтобы не спровоцировать ещё больше глупых вопросов, недоверия, истеричного смеха. Достаточно того, что он немного успокоился, со временем сам всё поймёт. Люди вообще странные. Полёт мысли невозможно остановить, в голову приходят самые дикие и невозможные варианты. Но стоит их озвучить, как случается какое-то чудо – человек вдруг тупеет, начинает отрицать очевидное. Поэтому я лучше помолчу. Это куда эффективней, давно убедился.

Полностью оправившись, встал. Нога больше не выглядела так паршиво, так что терять время не стал. Я спросил парня, как его зовут. Валентин. Не давая Валентину возможности задавать вопросы, дал поручение собрать любое оружие, какое сможет найти. Сам же обыскал карманы и сумки. Странно, но ничего ценного не нашёл, кроме своего собственного рюкзака. Валентин свалил все мечи, луки и арбалеты в одну большую кучу. Я выбрал то, что получше, снял с одного из трупов рубашку и связал оружие, чтобы парень смог нести его на плече. Он ещё какое-то время что-то бубнил себе под нос, потом умолк.

***

Валентин

Он просто лежал, похожий на труп, и лишь благодаря тому, что его глаза изредка моргали, я понимал, что он ещё жив. Наконец он слегка повернул голову и сказал таким же спокойным голосом:

– Спасибо. – Погодя немного он добавил, – Это мне помогает. Лечит. Так что не волнуйся.

Бред какой-то.

– Где мы?

Он промолчал.

– Что тут вообще происходит?

– О чём ты конкретно?

– Что это вообще? Это муляжи? Какой-то розыгрыш?

– Ты про них? – человек мотнул головой на мертвецов, – они настоящие. Были. А теперь мёртвые.

– Что с ними?

– Разлагаются. ТУТ они так разлагаются.

– Тут? Где тут?

Он снова проигнорировал мой вопрос. Ух, ладно, рано или поздно попросит меня отнести его к людям, а пока просто постараюсь не свихнуться. Очень сильно постараюсь.

Молчание гнетёт. Какой-то противный треск то и дело разрывает тишину над долиной, как оказалось, его издают эти скользкие на вид твари, левитирующие от трупа к трупу. Отвернулся, чтобы не смотреть на них. Лучше бы я пошёл в другую сторону. Лучше бы я сегодня остался дома. Лучше бы не соглашался подменять никого на выходных. Лучше бы… Остановился подремать на обочине, блин.

– Дай руку.

Я вздрогнул и посмотрел на курган. Незнакомец расковырял землю и просунул кисть. Чёрт, однажды я уже был у смертного одра другого человека, так же само сжимал слабую и холодную руку. Сейчас начнёт говорить странные вещи, прощаться или просить кому-то что-то передать. Внутри всё сжалось, я вдруг представил, как страшно будет вновь оказаться одному в этом чужом краю. И он сказал это самое, «странное».

– Помоги встать.

– Что?

– Встать помоги. Тяни.

От растерянности не решаюсь противоречить, встаю и тяну его на себя. Человек освободил вторую руку, стал разгребать землю, и в конце концов твёрдо встал на ноги.

– Ну, мы уже поручкались. Я Дюк. Айда мародёрить?

***

Дюк

Дневник памяти, день 3***.

За вчера и сегодня не сделал ни одной пометки. С одной стороны это хорошо, за один раз карта расширяется на очень, очень большую территорию. С другой, я не знаю, по какому принципу она рисуется – в форме округлой области или аморфного пятна. По-прежнему держу курс на Ветра. Переходить, пожалуй, не буду. Сверну и пойду в сторону Реки, а там видно будет.

***

Виреска

Это будет самый счастливый день в моей жизни! Знаю, что результаты могут выложить не сегодня, может даже не на этой неделе. Что же, в таком случае, это будет череда самых счастливых дней, это радостное томление ни в коем случае не покинет меня.

Долго лежала, пялясь в потолок. Через стенку было слышно, как на кухне отец звенит посудой, собираясь на работу. Настенные часы монотонно тикали. Давно висят, и ведь без надобности, а снять нельзя. Какое маме дело до того, что у меня на стене висит или не висит? Так ведь нет, регулярно батарейки меняет. Смешно. Ну вот, кажется, ушёл. Подождать ещё немного… снова открылась и захлопнулась входная дверь, дважды повернулся в замке ключ. Теперь можно спокойно вставать. Всё же – слишком рано садиться к компьютеру, так что решила подождать до полудня, чтобы уж наверняка. Искупалась, почистила клетку Лолы, даже навела порядок в планшете, одно это – великий подвиг. И всё же я слишком быстро переделала всё запланированное, а ведь и десяти ещё нет. Если проверю сейчас, то не удержусь, останусь сидеть у монитора и обновлять страницу каждые несколько минут. Ну и ладно. Беру Лолу и сажаю на плечо. Она упирается холодными лапами в шею и свешивает хвост вдоль моей спины. Слегка склонив голову, чтобы ненароком не спихнуть питомца на пол, осторожно сажусь в кресло. Когда я наклоняюсь к системному блоку, Лола смешно перебирает лапками и щекочет шею. Ничего, если я буду сидеть неподвижно, она рано или поздно уляжется.