Просто птицы - Татьяна Майстери
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оно чёрное, не из плоти и не из шерсти, огромное. Обхватило стену здания четырьмя лапами и теперь смотрит на него. Неужели люди в своих окнах не видят это существо? Словно глюк, оно пропадает на миллисекунду и появляется вновь. Глазищи жёлтые, заставляющие всё внутри трепетать от страха, вцепиться в бортик пальцами и смотреть на него. Чёрное, будто сама тьма заглянула тебе в глаза и пробрала до костей. Его голос тихий, шипящий, как ветер. Денис-с-с… Денис-с-с… громко сглотнув, парень смотрит и тонет. В какой-то момент он не замечает, как всё вокруг переворачивается, мир крутится в его глазах, всё вертится и кружится, танцует танец ветра. Денис стремительно падает с крыши прямо в это чудище с жёлтыми глазами, в его массивные лапы с пятью цепкими пальцами. Чёрными, как тьма, и острыми, дымящимися, струящимися по всему зданию. Голова парня кружится, и он кружится вместе с ней, а вокруг всё погружается в такой плотный и густой мрак, что оттуда невозможно выбраться.
Время здесь застыло, а все звуки превратились в один — глухое давление, будто под водой. Денис вглядывается в темноту, но ничего не видит. Он даже не понимает, лежит он или сидит, или стоит, что делает его тело в этом странном пространстве? Нет, он не понимает совершенно ничего, он потерян. Он напуган. Он хочет домой впервые в жизни. В тёплую квартиру, на светлую, залитую солнцем кухню. По ней разносится запах кофейных зёрен и чего-то жареного, там стоит улыбающаяся полная женщина в голубом фартуке, домашних штанах и растянутой застиранной футболке. Она ласково гладит его по щеке и зовёт к столу. Денис-с-с…
Сердце гулко ударяется о грудную клетку, глаза беспомощно бегают по темноте. Как отсюда выбраться? Что здесь делать? Денис хочет закричать, но его рот не издаёт никаких звуков, всё будто теряется в этой мгле. Он хочет заплакать, но не чувствует своего тела, не ощущает солёных, стелящихся на глаза слёз. Ни-че-го. Он бы всё отдал, чтобы вернуться на ту крышу. Там он был таким живым, таким свободным, словно сам ветер, гуляющий в проводах. Он помнил, как быстро билось его сердце, как приятно покалывало от удовольствия руки со стёртой шелушащейся кожей, как вкусен и сытен был холодный воздух. Казалось, что ты отделился от мира и больше не живёшь и не плывёшь, ты — летишь. Где-то далеко — далеко, а там, внизу, горит жизнь. Горит большим и жарким костром, а ты где-то над ним, мотылёк, свободный и счастливый.
Вновь эта окутывающая тьма, этот пожирающий монстр, эти жёлтые сердитые глаза. Отпусти меня! Но крик не вырывается, застревает в горле, словно кость. Что тебе нужно?!
Денис-с-с…
Растворяясь во мгле, ты вспоминаешь ещё кое-что. Школа, друзья, рой голосов и звуков. Шарканье кроссовок по шершавым напольным плитам, стук девичьих каблучков, короткие юбки и спортивные штаны, сотни тел, обвивающихся вокруг. И ты где-то среди них. Подвижные, живые конечности, тысячи тонких пальцев: сжимает лямку рюкзака, стучит длинными ноготками по стенке, активно жестикулирует, размахивает, задевает кого-то, поспешно извиняется с издёвкой в глазах. Сотни улыбок, пара ухмылок, обнажённые зубы, облизывание розовых губ, сжатые в кулаки руки, тонкие поджатые губы. И тысячи глаз, блуждающих по пространству, будто заблудившиеся души. На потолке жёлтые разбитые лампочки, расписанные матами стены, жвачки под партами и сломанные карандаши на полу. Сигаретный дым из туалетных форточек, крики, смех, ругательства… Всё это школа. Затем рука друга на плече, и ты вздрагиваешь. «Здорова, Ден!» И улыбка растягивается сама по себе, вы жмёте друг другу руки, каждый раз всё крепче. Однажды кто-то сломает другому пальцы. Простые вопросы, простые ответы. «Чё, как жизнь?» «Да вроде норм, а у тебя?» Пара сальных шуток в сторону девчонок, глупые хихиканья, топтание в дверях класса. А затем тихое: «Пойдём, покурим». И вновь сигаретный дым в форточку мужского туалета. Надписи на стенах чёрными маркерами, синими ручками. Сломанные кабинки, разбитые унитазы, жуткая вонь.
— Вчера с такой девчонкой познакомился.
Саня достаёт телефон из кармана дырявых чёрных джинсов, а через полминуты показывает фото блондинки с алыми губами. На фото у неё «duck face». Денис неоднозначно хмыкает и пожимает плечами, делая затяжку.
— И чё было?
— Да ничё, гуляли…, — расплывчато отвечает Саня, но улыбается при этом всё шире, а из глаз лезут чёртики.
Стряхивая на расцарапанный подоконник пепел, парни перебрасываются фразами, а затем выходят, на ходу бросая окурки в скрипящую форточку. Свет в туалете пару раз мигает.
На урок приходят спустя пятнадцать минут после звонка, неискренне извиняясь.
И вновь эта мгла, Денис-с-с… До парня вдруг доходит, что она исчезает лишь тогда, когда он вспоминает. Рассеивается, словно дымка. Но любое воспоминание так или иначе ускользает от него, и вновь окутывает густое, липкое зарево. Что ему сделать, чтобы выбраться из неё? Мысль на секунду пронзает его сердце, но он не успевает ухватить её за хвост, улетает также стремительно.
У неё были пухлые розовые губы и почти черные глаза. Ве-ро-ни-ка… Шёпот её имени разносится в голове, будто шелест ветра, а следом за ним почему-то будоражащий взмах крыльев, рассекающий воспоминание, словно рябь по воде. Её тёплая рука однажды была в его руке. Тонкие длинные пальцы, мягкие губы, шелковистые завитки волос. Однажды он защитил её от тупых одноклассников, которые почему-то всегда докапывались до маленькой хрупкой девочки. Нежной, как цветок, с глубокими и порой безумными глазами. Однажды в столовой они вылили на неё горячий чай. Это произошло в тот же день, в который он бежал по крыше, пытаясь успокоить разволновавшееся сердце. В тот день, когда он заглянул тьме в глаза и провалился в пропасть. В тот день, когда он поднял руку на девушку. Точнее, косвенно поднял. Она облила Веронику чаем, а Денис увидел это. Сердце быстро забилось в груди, адреналин захлестнул с головой, и парень захлебнулся в ярости. Сжав кулаки, он стремительно приближался к девчонке, которая смотрела вслед убежавшей Нике и хихикала. Он схватил со стола тарелку с комками манной каши и
