Космические вампиры - Колин Уилсон

— Смотри, там свет, — указал Крэйджи.

— Выключи фонарь, — попросил Карлсен. Мгновение — и их окружила могильная мгла. Вскоре глаза привыкли, и Карлсен понял, что Крэйджи прав. Где-то там, ближе к центру реликта, сочилось ровное зеленоватое свечение. Карлсен сверился со счетчиком Гейгера — показания чуть выше обычного, но до опасного уровня пока далеко.

— Похоже, впереди, какое-то слабое свечение, — сообщил он Дабровски. — Пойдем, посмотрим, что именно.

Был соблазн одним мощным рывком оттолкнуться от лестницы и на скорости перенестись через зияющий провал, но после десятилетнего опыта непрерывных экспедиций осмотрительность стала неотъемлемой чертой характера. Поэтому Карлсен поплыл в сторону свечения медленно, придерживаясь мостика как ориентира. По пути он то и дело поглядывал на счетчик Гейгера. Уровень радиации по мере приближения заметно возрастал, но по-прежнему был ниже опасной точки.

Источник люминесценции оказался дальше, чем предполагалось. Четверо астронавтов плыли через анфилады, напоминающие творения какого-нибудь безумного архитектора-сюрреалиста; мимо тянулись бесчисленные лестницы — впечатление было такое, словно они уходят куда-то в бесконечную глубь, до самой Земли, или к отдаленным звездам. Местами на пути встречались колонны-исполины; теперь, однако не было видно ни основания их, ни вершины — как будто свод, который они некогда подпирали, куда-то исчез. Потерев одну из них из любопытства, Карлсен обнаружил, что ее покрывает слой белесого налета, вроде цемента или талька.

Через полчаса сияние стало ярче. Глянув на циферблат, Карлсен с удивлением осознал, что прошло, оказывается, около часа; уже и есть хотелось.

Фонари выключили. Зеленоватое свечение было достаточно ярким, причем исходило оно откуда-то снизу.

— На нас выходила лунная база, Олоф, — послышался голос Дабровски. — Передают, что твою жену с детьми только что показывали по телевидению.

Ай да новость! Впору было прийти в восторг, однако теперь Карлсену все это казалось странно далеким, будто откуда-то из прошлой жизни.

— Зеленски передает, — продолжал Дабровски, — перед экранами сейчас сидят четыре миллиарда телезрителей, изнывают по новостям. Может, пошлем какое-нибудь промежуточное сообщение?

— Подожди минут десять. Мы приближаемся к этому свечению. Хотелось бы выяснить, что это…

Свет, как оказалось, исходил из широкой щели в полу. Холодный, бледный, напоминающий разлив полнолуния где-нибудь в поле. Карлсена неожиданно охватила пьянящая, безудержная радость; он ухарски, лихо оттолкнулся вниз.

— Шеф, ты бы полегче, — заметил Айве. Ощущение было как у стрижа, азартно закладывающего вираж над самой землей. В этом месте провал зиял глубиной с полкилометра, и низ виделся как подернутая дымкой долина среди гор. Судя по счетчику Гейгера, находиться здесь становилось небезопасно, но изоляция скафандра позволяла держаться еще некоторое время.

Ущелье, куда они ринулись, в ширину имело километра полтора. Стены — как и там, наверху — покрывали прихотливые узоры. Свечение будто бы исходило со дна и из громадной колонны, стоящей по центру.

— Что это, интересно, за штуковина? — послышался голос Мерчинсона. — Монумент, что ли?

— Сделано, вроде, из стекла, — высказал свое соображение Крэйджи.

Карлсен вытянул руки вперед, чтобы смягчить столкновение с полом и, повернувшись словно акробат, отрикошетил вверх на сотню метров. Утвердившись, в конце концов, на ногах, он огляделся — и тогда разобрал, что стоит у самого основания прозрачной колонны.

Колонна, как и многое другое на этом корабле, на деле была крупнее, чем казалась издали. Диаметр, прикинул Карлсен, по меньшей мере полсотни метров. Внутри смутно проступали какие-то большие, размазанные, будто кляксы, силуэты, в фосфоресцирующем свете напоминающие темных спрутов. Карлсен поплыл вверх, пока не поравнялся с одним таким; посветил фонарем — оказалось, что цвет не черный, а оранжевый. Вблизи это пятно походило не на спрута, а вообще невесть на что: не то колония моллюсков, не то просто моллюск.

— Это то самое? — послышался совсем рядом голос Айвса.

Карлсен понял, о чем он.

— Нет, не думаю, чтобы эти вот построили корабль. Мерчинсон притиснулся к колонне плексигласом шлема.

— Это что, по-твоему? Какие-то овощи? Или грибы?

— Пожалуй, ни то, ни другое. Может, вообще какая-нибудь незнакомая форма жизни.

— О, Господи! — выдохнул Мерчинсон. В голосе его был такой испуг, что у Карлсена сердце екнуло, и он сдавленно спросил:

— Что там такое?

Было видно, как за грибовидными силуэтами что-то шевелится.

— Да это я, — послышался голос Крэйджи.

— Чего ты там дурью маешься? — после нервной встряски Карлсена разобрала злость.

— Я внутри этой трубы. Она, оказывается, полая. И там внизу что-то виднеется.

Карлсен начал осторожно подниматься, притормаживая перчатками по стеклу колонны. По спине струился пот, хотя температура в скафандре регулировалась.

Чуть было не пролетел вершину, но, перевернувшись в воздухе, успел уцепиться за самый край. Колонна — правильно заметил Крэйджи — и впрямь была полая. Стены, за которыми виднелись силуэты-кляксы, были толщиной не больше трех метров. А иззелена-голубое свечение оттуда было гораздо интенсивнее того, что пробивалось из-под пола.

— Дональд, ты где?

— Я внизу, — откликнулся Крэйджи. — Здесь, мне кажется, жилой отсек.

Карлсен, потянувшись, ухватил Мерчинсона, который, не рассчитав прыжка, вот-вот пролетел бы мимо. Оба, не сговариваясь, головой вниз кинулись в полую сердцевину. За годы скитаний по космосу астронавт осваивается с невесомостью настолько, что становится-уже и неважно, где голова, а где ноги — вверху или внизу. Карлсен и Мерчинсон аккуратно снижались навстречу бирюзовому сиянию. Через несколько секунд оба через горловину трубы вплыли в море синевы, напомнившей Карлсену о подводном гроте, куда он как-то заплыл на Капри. Посмотрев вверх, он увидел, что потолок — пол помещения, которое они только что оставили, — полупрозрачен, как хрусталь. Сияние, что они заметили там, наверху, очевидно, проникало через пол отсюда. В отдалении, справа, находилась еще одна лестница — тоже большая, но все ж поменьше, чем наверху, ближе к габаритам «Гермеса». Свечение исходило из пола и стен. В центре помещения высились странные квадратные трубы, тоже полупрозрачные. А в отдалении — где-то в полукилометре — из бархатистой темноты проглядывали звезды. В этом месте обшивка была пробита, и можно, было различить огромные плиты, вдавленные внутрь и рваные, будто кто-то с размаху ударил молотом по картонной коробке.