Белый юг - Хэммонд Иннес

— Нет, вы должны меня выслушать. Я говорю вам то, что давно была обязана сказать…

— Говорю тебе, я не хочу слушать. Черт возьми, ведь мальчик твой муж!

— Неужели вы думаете, я этого не знаю? — Ее голос зазвучал с пугающей горечью.

Бланд всматривался в нее сквозь толстые стекла очков.

— Ты его не любишь?

— Люблю его?! — вскричала она. — Да я его ненавижу! Слышите, ненавижу! — Она уже кричала, не сдерживаясь. — О, зачем вы только согласились отправить его туда помощником?!

— Кажется, ты забываешь, что он мой сын. — Бланд был зловеще спокоен.

— Я этого не забыла. Но вам пора знать правду…

— Тогда подожди, пока мы не останемся наедине.

Она взглянула на меня и увидела, что я за ней наблюдаю.

— Хорошо, — сказала она тихо.

— Франц! — Человек, сидящий рядом со мной, дернулся в кресле. — Подойдите и сядьте сюда. Поменяйся с Францем местами, — снова приказал он женщине. — И постарайся успокоиться.

Она с неохотой поднялась. Я наблюдал за ней, когда она усаживалась в кресле. Лицо ее было мрачным, маленькие руки она сжала так сильно, что побелели костяшки пальцев.

Я откинулся назад и стал смотреть в окно на красное зарево навигационных огней порта — из-под нас уплывало побережье Кента. За гулом моторов я улавливал обрывки разговора Бланда с немцем.

— Оборудование пришло… два дня назад телеграмму из Кейп… приказал Садману дожидаться нас… все готово для испытаний…

Я был слишком возбужден, чтобы уснуть, поэтому встал и прошел в пилотскую кабину. За штурвалом был Фентон. Тим наливал кофе из термоса.

— Ну как, ладишь с ними? — спросил он.

— Да я даже и не говорил ни с кем… Бланд только что поскандалил с этой женщиной. Она что — тоже собралась во льды?

— Не знаю. Она присоединилась к ним уже в последний момент, — Тим пожал плечами. — Знаю только по ее бумагам, что по происхождению она норвежка, а по браку — южноафриканка.

— Странная какая-то. Прямо дикая кошка.

— А тебя это беспокоит? Ты ведь получил место на самолете. Не так ли?.. Хочешь кофе?

— Нет, спасибо, — ответил я. — Без него лучше усну.

— Ты мне напомнил. Надо раздать одеяла. Помоги-ка мне, Дункан.

В пассажирском отсеке все было точно так же, как и до моего ухода. Бланд с Вайнером покрывали бумагу потоками цифр. Женщина сидела, неподвижно глядя в окно. На нас она не взглянула и, казалось, ни разу не пошевелилась с тех пор, как я прошел в пилотскую кабину. Мы раздали одеяла.

— Завтрак в Тревизо, — объявил Тим, проходя вперед. Я уселся в кресле, и мои мысли потянулись в Южную Африку… Вскоре под гул моторов я незаметно заснул…

В морозном рассвете Альпы предстали перед нами в виде стены из покрытых снегом вершин с глубокими расселинами. Затем мы пронеслись над плоской поверхностью равнин Ломбардии и пошли на посадку в Тревизо, чтобы там позавтракать.

Когда мы входили в кафе, я оказался за спиной Бономи. Меня интересовал Бланд, и я полагал, что из всех пассажиров итальянец скорее всего поможет удовлетворить мое любопытство. Он выбрал столик в стороне от других, а я уселся напротив него.

— Вы, кажется, фотограф, мистер Бономи? — сказал я.

— Вы слышали об Альдо Бономи?!

— Э-э-э, да, конечно, — пробормотал я. — Вы собираетесь фотографировать в Антарктике промысел китов?

— Si! Si! — Подошел официант, и Бономи стал изучать меню. — Можно вам заказать, мистер Крейг? Надеюсь, не пожалеете.

— Благодарю, — ответил я. И когда официант исчез, спросил: — Неужто вы рады этой поездке в Антарктику?!

Фотограф слегка пожал плечами.

— Работа есть работа, вы же понимаете.

— Скажите, что вы думаете о полковнике? Вы слышали его ссору с миссис Бланд? На плавучей базе что-нибудь неладно?

— Мистер Крейг, мое правило — ни слова о клиентах. Для работы это не годится, вы понимаете. — Белые зубы сверкнули на его смуглом лице полузаискивающе, полупримирительно. С минуту мы помолчали, потом он спросил:

— Вы эмигрируете в Южную Африку, да?

Я кивнул.

— Это восхитительно. Вы бросаете все. Вы едете в другую страну, и вы начинаете все сначала. Это большой риск. У вас нет там никакой работы, но вы все-таки едете.

— Почему вы решили, что у меня нет работы?

— Если есть работа, тогда нет нужды просить, чтобы вас подбросили. Все это устраивается компанией. Я знаю, потому что всегда работаю для какой-нибудь компании. Но скажите, что вас заставляет покинуть Англию?

Я пожал плечами.

— Не знаю. Просто сыт по горло.

— Но ведь что-то заставляет вас действовать поспешно, ведь это так? О, поймите, я не имею в виду ничего серьезного. В жизни все парадоксально. Мелочи — вот они всегда решают за нас.

Я рассмеялся.

— Здесь вы правы.

Как-то незаметно я рассказал ему свою историю.

Дело в том, что с тех пор как окончилась война, меня преследует чувство обманутых надежд. Я пошел на флот прямо из Оксфорда. Когда демобилизовался, мной долго владела странная мысль, что родина обязана мне своим спасением. Потом я обнаружил, что из талантливого командира корвета (во всяком случае, меня таким считали) не всегда может получиться талантливый бизнесмен. Кончилось все тем, что я стал служащим фирмы по импорту табака.

— Не так-то жирно после командования кораблем, а? — Бономи сочувственно закивал. Подошел официант с коньяком. — Салют! — сказал фотограф и поднял рюмку. — Желаю вам всего наилучшего, мистер Крейг. А что это за «мелочь», которая обострила ваше чувство обманутых надежд, а?

— Пятифунтовик, — ответил я. — Мистер Брайдуэлл, управляющий фирмы, дал нам каждому на Новый год по пять фунтов. Казалось, прекрасно! Потом он стал всем делать наставления. Вот это-то и вывело меня из равновесия, и тогда…

— Вам не нравился этот мистер Брайдуэлл? — перебил Бономи.

— Нет, дело не в этом. Человек-то он славный. И этот жест его был добрым. Но вот его наставления, как разумно потратить деньги, мне были ни к чему. Я подумал, ну и тяжко же дался мне его пятифунтовик. Пошел и пропил его. А потом вечером я встретился с Бартлетом, пилотом нашего самолета. Он мне сказал, что летит в Южную Африку, есть свободные места, и я решил рискнуть.

— Но вам хотя бы известно, какое сейчас положение в Южной Африке?

— Конечно, я понимаю, что послевоенный бум кончился так же, как и в Англии. Но один мой приятель, с которым я познакомился во время войны, сказал, что, если я приеду, он всегда сможет найти мне работу.

— Ах, приятель, с которым вы познакомились на войне! — Бономи пожал плечами. — Ну что ж, желаю удачи. Надеюсь, у него для вас есть очень хорошая работа…

Вошел Тим Бартлет и объявил, что пора отправляться. Мы допили коньяк и пошли к самолету. Но когда самолет взмыл в голубые небеса Италии, Южная Африка вдруг показалась мне уже не столь заманчивой.