Случайная исповедь. Роман с продолжением (СИ) - Максимовская Инга

-- Сегодня переночуешь у меня - поможешь собраться - распоряжается она вдруг, нарушив звенящую тишину, возникшую между нами. - А утром отвезешь меня в больницу. Мне назначили химиотерапию. Я думаю, это займет определенное количество времени, так что, ты сможешь доделать то, что не успел.

- Я все успел, Катя. У меня нет своих дел. Так что, если платишь, так уж, будь любезна терпеть меня возле себя постоянно

- Знаешь, я попрошу тебя только об одном. Не нужно постоянно напоминать мне о том, что я и без тебя знаю. Пожалуйста - просит она спокойно, но голос дрожит. Она втягивает голову в костлявые плечи, словно птенец, чувствующий опасность. - Я не выдержу так, Семен. А мне нужно быть сильной.

Она права, не нужно хоронить ее раньше времени, которого у нас осталось и без того не много. Эта мысль заставляет меня остановиться, что бы глотнуть воздуха. Мне становится страшно. Ужас накатывает на меня темными волнами, поглощая мой разум, застилая пеленой глаза. Только сейчас я осознаю, что потеряю ее навсегда. Только теперь на меня находит осознание того, что и я не смогу продолжать, когда она уйдет, оставив меня совершенно одного.

- Здесь я живу - слышу я Катин голос, словно сквозь вату. - Эй, Очнись. Да, что с тобой.- Мы стоим возле исполинского дома, еще сталинской постройки. Мне приходится сильно закинуть голову назад, что бы увидеть последний этаж, уносящегося в небо, величественного строения.

- Подходящее жилище для небожительницы - думаю я, взлетая с Катей в лифте на последний этаж. Если честно, я никогда не был в таких домах. У меня, просто, нет ни одного друга, способного приобрести, даже, десять метров в этой шикарной высотке, в историческом центре города. Катя открывает ключом дорогую, массивную дверь, впуская меня в свои владения. Квартира очаровывает меня. Она ее, везде чувствуется присутствие Катерины - в теплых тонах покрашенных стен, огромном количестве света, льющемся из витражных окон, в скромной, но явно дорогой мебели. И картины. Они висят, стоят прислоненные к стенам, занимают все свободные поверхности. Катя показывает мне, где лежат необходимые ей вещи и, извинившись, скрывается в спальне, оставив меня в тишине квартиры. По ее изнуренному виду я понимаю, как она устала.

Спустя час она появляется в кухне, где я пью кофе.

- Я тут похозяйничал, немного. Ты не против? - Отнюдь, привыкай. Теперь это и твой дом - отвечает Екатерина, проводя ревизию собранных мною вещей.- Вы прирожденная сиделка - улыбается она, удовлетворенная результатами осмотра.

- Это именно то, что я мечтал услышать из ваших уст - смеюсь я, подражая шутливой манере ее разговора.- Хочешь кофе, Катя?

-Да, только не очень крепкий.

- Откровенно говоря, крепкий то, я и не умею. И, уж если быть, совсем честным - кофе мой, совсем не шедевр.

- Ничего, попробую пережить.

Кофе закипает в джезве, одеваясь в, карамельного цвета, пенную шапочку. По кухне плывет дурманящий аромат свежесмолотых зерен волшебной арабики, наполняя небольшой мирок Катиной квартиры запахом далеких экзотических стран. Она терпеливо ждет, с интересом наблюдая за моими манипуляциями, пока я, аккуратно, переливаю дымящийся напиток в чашку тонкого фарфора, найденную мной в недрах кухонного шкафа.

- Напрасно ты на себя наговариваешь, - задумчиво произносит она, делая глоток - после твоего кофе, хочется жить.

- А не устроить ли нам сегодня, какую ни - будь вылазку, - нарочито бодрым голосом говорю я, пытаясь отвлечь ее от ненужных мыслей - в кино, например. Я недавно получил чертову кучу денег, и они жгут мне карман. Так что, теперь, как истинный джентльмен, я не могу не пригласить свою даму сердца, на небольшой променад.- Она смеется, от чего необыкновенные глаза ее загораются миллиардами смешливых искорок.

- А, пойдем. Давай жить сегодняшним днем. Завтра, будет завтра.

ГЛАВА 2

Рано утром я везу ее в медицинский центр. Ей страшно. Мне тоже. Она специально села на заднее сиденье своей, абсолютно не женской, монстроподобной, машины, ключи от которой мне были выданы еще накануне, что - бы я не видел паники, написанной на ее прекрасном лице.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Все будет хорошо - бодро говорю я Кате.

- Конечно, будет. Это, просто, нужно пережить - тихо отвечает она.

Сдав Екатерину в руки персонала больницы, я направляюсь к выходу, что - бы отнести в машину, кое - какие, ее вещи.

- Вы, Воронову привезли - уже на выходе останавливает меня молоденькая, но ужасно строгая медсестра? Наконец - то, хоть одного ее родственника отловить удалось - яростно сверкает она глазами в мою сторону.- Мы уж отчаялись. Доктор давно уже ждет встречи с вами. Это вы, между прочим, за ним бегать должны. Ступайте за мной.

Я иду за этой строгой девочкой, глядя в ее прямую, словно, высеченную из камня спину. Странно, до сего момента я не озадачил себя узнать фамилию моей Екатерины. Катя и Катя. А она Воронова, оказывается. Катерина Павловна. Павел Воронов, не ее ли отец? Если да, то это все объясняет - и квартиру в высотке и бешено дорогой автомобиль. - Из размышлений меня выводит голос медсестры.

- Тут ждите, вас вызовут - говорит она и исчезает, оставив меня, один на один, с размышлениями.

Павел Воронов личность известная, крупный бизнесмен, чье имя постоянно мелькает в деловой прессе, меценат. Очень богатый человек. Так вот, кто испортил жизнь моей Катеньки, может, тоска поселившаяся в ней, съедает ее изнутри, переродившись в рак? Сколько же еще ждать? Стою, как дурак, сжимая в одной руке Катину сумочку, в другой - ее смешные, розовые кроссовки.

- Воронов, заходите, - наконец, слышу я из - за закрытой двери. В кабинете меня встречает молодой доктор с уставшими, мудрыми, словно у старика глазами. Он протягивает мне руку для приветствия, и я, пытаясь пожать ее в ответном жесте, поминутно роняю то сумку, то кроссовки, ощущая себя при этом Шуриком из известного всем фильма.

- Сядьте, уже - раздраженно говорит врач, но по появившимся в уголках его глаз морщинкам, мне становится ясно, что ситуация позабавила его. - Наконец то вы соизволили почтить нас своим присутствием - строго говорит он. Не понимаю, как можно так равнодушно относиться к близкому человеку. Кто вы ей? Муж, брат кто?

А действительно - кто? И как ответить на его вопрос. Никто. Не сиделка же, в конце концов. Врач выжидающе смотрит на меня, в ожидании ответа.

- Я ее секретарь - наконец, определяю я свой статус.

- Мне все равно, кто вы, вообще то - уже более спокойно говорит доктор.- У нее есть родственники?

Я оставляю его вопрос без ответа. Что мне сказать - да, есть, но они не общаются или солгать? Лучше промолчать, не углубляясь в дебри чужих отношений.

- Скажите мне, какие прогнозы? У нее есть шанс - наконец, решаюсь я задать волнующие меня вопросы.

- О каких шансах вы говорите? Какие прогнозы, у нее четвертая стадия рака мозга.

- А терапия? Вы же не просто так ее назначили. Значит, рассчитываете на что- то?

- Химиотерапия, в данном случае, только отодвинет неизбежное, - уже, чуть, мягче говорит врач, и глаза его теплеют - облегчит состояние, на большее не рассчитывайте. Я говорю вам это, что - бы не давать напрасных надежд. Не надейтесь на чудо. Как вас зовут - вдруг спрашивает он?

- Семен.

- Знаете, Семен, я не очень давно работаю тут, но за это время повидал столько человеческого горя, сколько в аду, наверное, не увидишь. И хуже всего не тем, кто уходит. Нет. Для них смерть, почти всегда, избавление. Страшнее всего видеть горе, потерявших близких людей - родителей, детей, любимых. Вы понимаете, о чем я? В последнее время меня все чаще посещают мысли, о неправильности, выбранного мною пути. К чему я говорю вам все это. Цените то, что имеете сейчас. Мой вам совет - дайте ей то, недостающее в ее жизни - любовь, счастье, душевное тепло. Порой такая терапия дает больше, чем химия или операция, которые мучают тело больного. Вы не продлите ее физическую жизнь, но можете оживить душу. Этого порой достаточно

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})