Декабристы. Беспредел по-русски - Алексей Щербаков

О нем стоит рассказать подробнее. Его отец был сибирским генерал-губернатором и оставил после себя, скажем так, не самую добрую славу. Его вышибли с должности за взятки и злоупотребления служебным положением. А в тогдашней России, где – как, впрочем, и теперь, – воровали все, для этого нужно было очень постараться.

Как и положено сыну высокопоставленного родителя, Пестель учился в Пажеском корпусе. Более элитного заведения в России не было. Это примерно как в советское время МГИМО. Пажи по службе стояли на карауле в приемной императора.

Пестель принимал участие в Отечественной войне, был тяжело ранен под Бородино. Потом участвовал и в заграничных походах. В общем, обычная биография военного из этого круга. Хотя о службе его кроме военных подвигов есть и другие сведения. К примеру, что он крайне притеснял подчиненных ему офицеров, а солдат при малейшей провинности прогонял сквозь строй – чтобы те проникались ненавистью к существующим порядкам. Как утверждает известный исследователь движения декабристов М. Цейтлин, «Пестель никогда не стеснялся в средствах к достижению цели. Так, вздумав однажды убрать из своего полка какого-то неугодного ему офицера, он не постеснялся донести, что этот офицер – “карбонарий”».

Дальше начинаются довольно загадочные вещи. Пестель переходит на весьма специфическую службу: он занимается «делами, связанными с греческим восстанием». И несколько раз ездит в спецкомандировки в Бесарабию. Для чего – дело темное. Но как-то все это смахивает на работу разведчика.

На окружающих, в том числе на сподвижников, Пестель производил неприятное впечатление. Он был из тех, кого уважают, но не любят. Хотя… Как пишет М. Цейтлин, «на всех окружающих действовала сила его логики и диалектики». О его политических взглядах будет сказано дальше. Но, пожалуй, он был самым последовательным из всех. Недаром именно Пестеля так нежно любили большевики. Он ясно понимал: двинувшись по пути, куда ступили декабристы, придется идти до конца… Впоследствии Сергей Трубецкой говорил о Пестеле: «человек вредный и не должно допускать его усилиться, но стараться всевозможно его ослабить».

Но это потом. Пока еще до конфликтов дело не дошло. Да и в «Союзе спасения» Пестель был далеко не главным.

Кроме него туда вступили еще около двух десятков человек. В том числе и уже упоминавшийся Иван Пущин. Он прошел весь путь до конца – до Сенатской площади. Куда, кстати, его духовные наставники добраться не сподобились. Хотя, судя по воспоминаниям Пущина, никаких глубоких политических взглядов у него не имелось. Типичный человек, подхваченный модой и чересчур увлекшийся. И получивший в результате двадцать лет каторги…

Поначалу «Союз спасения» продолжал все ту же «болтологическую» традицию. «Священная артель» некоторое время существовала параллельно с ним. Так что «тусовочная» и конспиративная деятельность переплетались. Впрочем, последнюю можно смело брать в кавычки. Широко ребята жили, весело. На их деятельности лежал отпечаток «богемности». В том смысле, что члены «Союза спасения» будто бы играли спектакль. Поминутно любуясь на себя со стороны: вот мы какие нонконформисты! Впрочем, подобный образ жизни тоже считался у них активным действием. В этом смысле очень показательна церемония вступления в общество, отдающая самой дешевой театральщиной. Неофиты произносили тексты клятв, содранных с масонских образцов. На кресте и Евангелии приносились клятвы хранить все в тайне и не выдавать друг друга. А не то «яд и кинжал везде найдут изменника». Анекдотичность этого состояла уже в том, что «тайна» общества была известна если не всем, то очень многим. Но так уж было положено. С масонов была слизана и структура организации. Было три «степени посвящения»: бояре, старшины и братья. «Боярам» все должны были беспрекословно повиноваться. Словом, игра в солдатики.

Кстати, раз уж речь зашла о масонах. Лучше разобраться с этим сразу. Профессиональные охотники за масонами ищут следы их козней всюду. И, конечно, движение декабристов им просто рай для души. Что ни фигурант – то член какой-нибудь масонской ложи. А некоторые и нескольких сразу. А! Вот они, враги русского народа! Попались, гады!

Честно говоря, охотники за масонами более всего мешают трезво оценить реальную роль декабристов. В самом деле: с одной стороны – заезженные, но привычные штампы. С другой – откровенная клиника, от которой нормальный человек брезгливо отмахивается. А если говорить по существу, то принадлежность к масонским ложам особого значения не имела. Да, среди декабристов масонов было как собак нерезаных. Да только их было не меньше и среди всех других членов высшего света. В том числе и среди ярых консерваторов. Масоном, кстати, был Александр I. И многие, многие другие. Сам факт принадлежности к братству вольных каменщиков в России – да и в Европе тех времен – не говорил абсолютно ни о чем. Так что о масонстве можно со спокойной совестью забыть.

Политические установки «Союза спасения» точно не известны. Устав был впоследствии уничтожен. Но, по многочисленным косвенным свидетельствам, никаких особых перемен с «артельного» времени не произошло. Все так же говорили об отмене крепостного права и об ограничении – или полном уничтожении – монархии. И вот что забавно: многие из членов «Союза спасения» были богатыми помещиками, владевшими сотнями (некоторые и тысячами) душ. (Напомню – «душами» считались только взрослые мужчины. Женщины и дети в счет не шли). Казалось бы, раз тебе так противно крепостное право – так начни с себя. Покажи пример, дай крестьянам вольную! Как же, разбежались. А кушать на что?

На жалованье так весело не поживешь. Так что стенания над бедами мужиков ограничивались болтовней. Декабрист Н. И. Тургенев в книге «Россия и русские» пишет: «Прибавлю, что в данном случае, как и во многих других, я был очень опечален и поражен полным отсутствием среди добрых предначертаний, предложенных в статьях устава общества, главного, на мой взгляд, вопроса: освобождения крестьян».

Тоже обычное дело для борцов за народное счастье. Проблемы надо решать глобально. А пока нам и так неплохо.

Впрочем, Якушкин вроде бы собрался дать крестьянам вольную. Но – без земли. На что мужики ему ответили:

– Нет уж. Пусть мы будем ваши, а земля – наша.

То же самое собирался сделать и другой член общества, Михаил Лунин. Но тоже только собирался и тоже – без земли. Даже в своем завещании он предлагал своему наследнику, двоюродному брату, проделать подобный фокус.

Без земли – эта идея будет постоянно вставать у декабристов. Конечно, они брали пример с «передовой Европы». Да только ведь там уже была достаточно развита промышленность. А в России куда было податься безземельному мужику? Либо обратно – к барину в батраки, либо в лес с кистенем.

Забавнее всего поступил Н. И. Тургенев, член всех декабристских организаций – от Ордена русских рыцарей до «Северного общества» (он был одним из создателей последнего). Во время декабрьского восстания он оказался за границей. Возвращаться, не будь дурак, не стал. А преспокойно ПРОДАЛ 700 душ своих крепостных и на вырученные деньги жил за кордоном, пока не получил прощения.

Что же касается декабристских методов… Я не зря старательно привлекал внимание читателя к тому, что большинство членов «Союза спасения» являлись представителями элиты. И – гвардейцами. Потому что если идеи они, возможно, и позаимствовали у французов, то вот в методах ранние декабристы шли вполне в русле отечественной истории.

Весь XVIII век был эпохой дворцовых переворотов, которые, если не считать небольших различий, осуществлялись по одной и той же схеме. Гвардейские части – или даже отдельные представители элиты, как в случае с Павлом I, – смещали очередного самодержца с трона. Свергнутый император после этого долго не жил. (Случай с Елизаветой Петровной немного выпадает из этого ряда – но это несущественно). Так вот, мышление декабристов сводилось к этой нехитрой формуле. Именно в период «Союза спасения» декабристы додумались до формулы захвата власти, которую потом попытаются применить: дождаться междуцарствия и попытаться помешать войскам принести присягу новому государю.

Неизвестно, сколько бы длился весь этот балаган, но вдруг все стало гораздо серьезней. Началось с того, что в начале осени 1817 года царский двор чуть ли не в полном составе отправился в Москву. Связано это было с закладкой на Воробьевых горах храма, посвященного Отечественной войне. Гвардия двинулась следом. Так что значительная часть общества оказалась в Первопрестольной. Члены «Союза спасения» расположились в хамовнических казармах.

В общем-то переезд в Москву никак на ходе дела не отразился. Какая разница – в каком городе тусоваться, пить и спорить? Но тут вдруг пришло письмо от Сергея Трубецкого. Он сообщал, что по Питеру ходят слухи: Александр I, дескать, намерен восстановить Польшу в границах 1772 года. То есть отдать ей назад Западную Украину и Белоруссию. Он, мол, намерен уехать с семьей в Варшаву и объявить об освобождении крестьян. А когда после этого начнется бардак, воспользоваться этим и отделить «польские» губернии…