Рождение Надежды - Сергей Мищук

И лишь когда она дошла к центру города, то её взгляд опять оказался прикован к благородному замку. Но времени не было, и Людмила быстро оторвала от него глаза и дошла к работе.

Сняв пальто, она села на своё рабочее место, разложила бумаги и начала заполнять отчётности. Вникнув в работу, Людмила не заметила, как к ней подошли некоторые сотрудники отдела:

– Людмила, – быстро сказала Верочка, – не отказывайся и не перечь нам. Мы скинулись всем отделом для тебя. Вот, возьми, – в протянутой руке Верочка держала конверт, сделанный с листа бумаги.

Людмила посмотрела на конверт, и ей стало тяжело дышать:

– Нет. Не надо, – стала отговариваться Людмила, но её перебили:

– Возьми. Мы знаем, какая у тебя ситуация. Возьми.

Верочка положила конверт на стол Людмилы, и все молча разошлись по своим местам.

– Спасибо, – тихо сказала Людмила. Ей показалось, что её не услышали, поэтому она встала и сказала: – Спасибо вам всем. Вы мне очень помогли. Обещаю, что я отдам всё.

– Людмила, – сказала Верочка, – ничего не надо отдавать. Успокойся.

– Спасибо, – прошептала Людмила и села на своё место, стараясь начать работу, хоть она была совершенно растеряна.

За столом, накрытым дырявой клетчатой клеёнкой, сидела Ангелина Власьевна и читала большую газету, пока Ольга сидела в комнате на полу и играла с игрушкой – старой самодельной куклой. Дочитав газету, Ангелина Власьевна открыла последнюю страницу, взяла карандаш и начала разгадывать кроссворд. Но буквы размывались, поэтому она пошла в комнату за очками.

– Играй, моя хорошая, – сказала Ангелина Власьевна Ольге и подошла к старому тёмно-коричневому серванту, не все дверцы которого закрывались, а некоторые ещё и жутко скрипели.

За стеклом красовалось несколько вычурных фарфоровых чайных сервизов с позолоченными краями. Ангелина Власьевна очень любила их, жалея о каждом недостающем приборе, разбитом когда-то раньше. Зеркала, припёртые к задней стенке серванта, создавали видимость ещё большей роскоши. За потрёпанной ламинированной иконой Николая Чудотворца и белой фигуркой ангела стояли запылённые тома с именами забытых вождей великой когда-то страны. На многих книгах были написаны числа, обозначающие номер тома. Перекрестившись иконе, Ангелина Власьевна посмотрела на эти книги, которые она читала в детстве, совершенно не понимая, о чём идёт речь. Достав из серванта одну из книг, она открыла её где-то посредине, пролистала и поставила обратно. Неудовлетворённо проведя пальцем по пыльной полке серванта, Ангелина Власьевна закрыла его. Посмотрев на стол, она увидела очки, лежавшие возле будильника и толстой чёрной книги с нарисованным крестом, на которой лежала маленькая иконка в жёлтой рамке. Надев очки, Ангелина Власьевна улыбнулась играющей на полу Ольге и ушла на кухню.

Ольга вновь осталась одна. Поиграв с куклой, она встала на ноги и мелкими шажками пошла по комнате. На нижней полке серванта стояли разнообразные старые вещи, что заинтересовало детскую любопытность. У старого железного самовара стоял набор для коньяка в виде рыбок. Возле большой синей рыбки кругом расположились ещё пять маленьких. Они очень понравились Ольге, и она улыбнулась.

– Рыбка, – сказала Ольга и начала доставать с полки рыбки и ставить их на пол. Разложив маленькие рыбки, детская увлечённость не позволила Ольге оставить самую большую, и девочка потянула ручки за новой игрушкой. Взяв рыбку, Ольга повернула её горизонтально. Из горлышка выпала крышка, упала на деревянный пол и разбилась. Ольга крепко сжала в руках графин, попятилась назад и заплакала. Она испугалась того, что сделала пакость, хоть и не нарочно. На звук разбившейся крышки прибежала Ангелина Власьевна, охнула и сурово закричала на маленькую внучку:

– Ой! Оленька! Что ты наделала? Зачем разбила?

От осуждающего и ругающего голоса бабушки Оленька ещё больше испугалась и заплакала сильнее.

– Я не хотела, – сквозь всхлипывания сказала Ольга.

Ангелина Власьевна взяла себя в руки и подошла к внучке:

– Оленька, дай мне графин. Моя маленькая. Испугалась? Иди ко мне, – Ангелина Власьевна обняла Ольгу и погладила её волосы. – Не плачь, родная. Всё хорошо. Иди, садись на диван. Здесь много осколков – поранишься.

Ольга, увидев, что бабушка её больше не ругает, успокоилась и немного повеселела. Ангелина Власьевна дала Ольге её любимую куклу, взяла с кухни веник и замела осколки.

Возвратившись на кухню и выбросив осколки в мусорное ведро, Ангелина Власьевна обратила внимание на висевший на стене отрывной календарь. Внизу, под датой, был написан анекдот. Прочитав его, Ангелина Власьевна слабо улыбнулась и посмотрела ещё ниже. Там были советы по консервированию. Прижмурившись, она прочитала содержимое совета и охнула:

– Не знала такого. Очень интересно.

Сорвав с календаря листочек, она сложила его пополам и сунула себе в карман. Обнаружив там ещё несколько таких же бумажек, она отнесла их в комнату, где положила всё это под толстую чёрную книгу, где также было много разных сложенных пополам бумаг и записок. Вернувшись на кухню, Ангелина Власьевна взяла газету и продолжила разгадывать кроссворд.

Дверь квартиры открылась, и в неё вошла Людмила, держа в руке авоську с хлебом и молоком.

– Мама пришла! – послышался звонкий детский голос и топот маленьких ножек.

– Здравствуй, доченька! – радостно сказала Людмила, поставила на пол авоську и обняла Ольгу.

– А я сегодня выучила стишок, – высоко подняв голову, сказала Ольга, немного отойдя назад.

– Правда? – радостно спросила Людмила. – А расскажи мне.

Ольга приготовилась рассказывать стишок, но с другой комнаты послышался голос Ангелины Власьевны:

– Людмила, ты купила молоко?

– Да, купила, – сказала, вздохнув, Людмила и снова обратилась к дочери: – А давай, мы сейчас покушаем, пойдём в комнату, и ты расскажешь стишок.

– Хорошо, – кивнула Ольга и убежала на кухню.

Накрыв на стол, Людмила позвала Ангелину Власьевну и Ольгу ужинать. Лампочка в кухне горела довольно тускло и иногда мигала. Тишину нарушал только звук вилок.

– Как дела на работе? – спросила Ангелина Власьевна.

– Нормально, – удивляясь вопросу, ответила Людмила. – Как и всегда.

– Понятно, – безучастно сказала Ангелина Власьевна и продолжила есть.

Осознав, что вопрос матери был предназначен не с целью заинтересованности, а, скорее, формально, только чтобы хоть как-нибудь нарушить тишину, Людмила нахмурилась, вздохнула и положила себе ещё картофеля.

Молча доев, Ангелина Власьевна встала со стола и ушла в комнату, где через миг послышался звук включающегося телевизора. «Хоть бы тарелку за собой убрала», – подумала Людмила и опустила глаза.

– Я докушала, – радостно сказала Ольга.

– Молодец, Оленька, – с улыбкой, скрывая жуткую усталость, сказала Людмила. – Иди в комнату, я уберусь и приду.

– И я расскажу стишок? – спросила Ольга, широко раскрыв глаза.

– Да, доченька, – ответила Людмила, поцеловала дочь и осталась сидеть за столом, когда Ольга закрыла за собой дверь.

Глубоко вздохнув, Людмила переборола себя, чтобы не уснуть прямо за столом. Раскрыв глаза и попытавшись привести себя в чувство, она резко встала и начала убирать стол после ужина. Не успев переодеться, она накинула на себя старый кухонный халат и, время от времени, широко раскрывая глаза, перемыла грязную посуду, чувствуя в теле привычную вечернюю слабость.

Достав из сумки записную книжку, Людмила взяла карандаш и начала в нём что-то вычёркивать и дописывать, делая это, иногда, с тяжёлыми вздохами и покачиваниями головой. Возле записи: «Долг за лето, осень», она, посмотрев в окно на жуткий снегопад только что начинающейся зимы, дописала: «Декабрь». Взявшись за голову обеими руками, она задрожала, но, сразу же, попыталась успокоиться, вытерла слезу на щеке и ушла в ванную комнату.

Белые полоски между небольшими светло-голубыми плитками во многих местах были покрыты чёрной плесенью. Людмила, время от времени сдирала её, но, буквально через несколько месяцев чёрный налёт появлялся вновь.

Раздевшись, Людмила ступила ногой в холодную стальную ванную и поспешила открыть тёплую воду. Став во весь рост, она, вздохнув, почувствовала некоторое облегчение после тяжёлого дня, когда на неё полился поток воды, освежающий сознание и, как будто, смывающий усталость. Через некоторое время она, немного приготовившись, переключила кран на холодную воду, отчего дыхание Людмилы очень сильно участилось и стало чрезмерно глубоким. Почувствовав, что её сознание немного восстановилось после тяжёлого дня, а зрение стало ясным и отчётливым, Людмила улыбнулась. Постояв так ещё несколько мгновений, она переключила кран снова на тёплую воду.