Священная швабра, или Клуб анонимных невест - Светлана Борминская

— Понял, буду искать, — после краткой разъяснительной беседы кивнул следователь, и в тот же день поехал в галерею Фирюзы Карнауховой.

Художественная галерея бывшей «Мисс Бухара-2002» Фирюзы Карнауховой находилась в переулке Всадников. Недавно построенное здание сияло в вечерней темноте, как россыпь алмазов, где-нибудь в промозглой пещере Али-Бабы, а две растяжки перед галереей гласили: «Выставка чудес Музея Кристальди — 1 этаж». «Сервизы от Тиффани — 2 этаж».

«Странно, почему это я ничего не знал о чудесах музея какого-то прощелыги Кристальди до этого дня? — сердито думал Лев Тимофеевич, также никогда до этого не слышавший о существовании священных швабр. — Священная швабра, которую украли из экспозиции неделю назад и до сих пор не нашли, что это?.. Хотел бы я посмотреть на сумасшедшего вора-альтруиста, который из полного сокровищ зала слямзил одну лишь священную швабру!» — обходя выставку чудес Музея Кристальди по часовой стрелке, размышлял Рогаткин.

Впрочем, экспозиция и в самом деле была уникальна по количеству разнообразных артефактов. К примеру, Лев Тимофеевич долго не мог отойти от приоткрытого саркофага с мумией алтайской принцессы.

— Ей две с половиной тысячи лет! — поведала экскурсовод. — Смотрите-ка…

Лев Тимофеевич ужаснулся, глядя, как экскурсовод игриво развязывает ленту на высохшей до состояния пергамента челюсти мумии. Наконец лента была снята, и челюсть мумии упала! Изо рта алтайской принцессы на Льва Тимофеевича смотрел… глаз!

— Видели? — спросила экскурсовод и дрожащими руками снова завязала бантик на челюсти принцессы.

— Ах! — отреагировал Рогаткин.

— Ах!.. Ах!.. — раздалось вокруг.

Затем Лев Тимофеевич долго разглядывал чистой воды изумруды по сто два карата. Огромные кристаллы лежали в глиняных блюдечках за толстыми пуленепробиваемыми стеклами.

— В «Чёрном музее» Скотланд-Ярда, — экскурсовод обвела глазами неотступно следующих за ней трёх старушек и Рогаткина, — хранится кастрюля для варки тел! Её изъяли с газовой плиты одного каннибала из Манчестера. Так вот! — экскурсовод сделала паузу. — В нашей экспозиции есть целых три кастрюли для варки тел, потому что мы не мелочимся, как некоторые в Скотланд-Ярде! — и она указкой постучала по трем закопчённым алюминиевым кастрюлькам.

«Кто бы сомневался?» — раздул ноздри Лев Тимофеевич и быстро отошел от кастрюль, решив побродить среди экспозиции чудес в гордом одиночестве.

Сперва его привлекли смешные фигурки «людей-солнц» из папье-маше авторства Серджио Бустаманте, потом Рогаткин долго и с наслаждением разглядывал трость Чарли Чаплина и его маленькие накладные усы. Пока никто не видел, он быстро примерил усы и, оглядываясь, поиграл с тростью. «Если уж я без особого труда добрался до таких ценных экспонатов, то вору, похоже, это вообще не составило никакого труда», — Лев Тимофеевич огляделся.

На лестнице он увидел толстяка в отделанном золотом померанцевом френче, тот внимательно, и как ему видимо казалось, незаметно следил за Рогаткиным. Лев Тимофеевич приветственно поднял правую руку, толстяк, в свою очередь, фыркнул и сделал попытку убежать. Лев Тимофеевич не стал испытывать судьбу и со всех ног припустил за толстым наглецом.

— Подождите! — позвал он, нагнав толстяка на самой вершине лестницы. — Ну, не убегайте от меня, пожалуйста, милейший…

Померанцевый «френч» обернулся, на его лице застыла недовольная мина брюзги с большим стажем. «Сильвио Кристальди» — гласил бейджик на его расшитом золотом лацкане.

— Я старший следователь межрайонной прокуратуры Рогаткин, — запыхавшись, представился Лев Тимофеевич. — У меня назначена с вами встреча ровно через пять минут, сеньор Кристальди!..

Но его реплика не возымела абсолютно никакого действия — сеньор Кристальди плыл по галерее от Рогаткина, как большой оранжевый корабль. И следователь, недолго думая, снова припустил следом.

В комнате, куда спрятался от старшего следователя Кристальди, кроме двух мягких стульев и вешалки в форме козлиных рогов, ничего не было. Рогаткин заворожено наблюдал, как Кристальди сел, положив свой пухлый живот на колени. В общем, перед Львом Тимофеевичем сидел очень толстый человек. В животном мире сеньор Кристальди был бы индийским слоном, машинально подумал Рогаткин.

— Я вам нравлюсь? — с акцентом одесского биндюжника, ухмыльнулся Кристальди, и Лев Тимофеевич на мгновение потерял дар речи.

— Неужели, вы сомневаетесь в своей привлекательности, сеньор Кристальди? — следователь с размаху опустился на соседний стул. — Напрасно… Вы красавец-мужчина с редкой статью, и ваши размеры внушают невольное уважение.

— Комплименты оставьте барышням! — перебил Кристальди и, достав огромных размеров платок, с чувством высморкался.

Лев Тимофеевич снова потерял дар речи, но быстро взял себя в руки.

— Расскажите, пожалуйста, про швабру, которая у вас пропала, сеньор Кристальди, — буркнул он. — Я назначен эту швабру поймать, то есть отыскать… Да, чтобы не забыть, эта швабра была золотой?..

— Нет, эта швабра никогда не была золотой и экспонировалась в общем зале рядом с фарфором Екатерины Великой, — зевнул толстяк.

— Обычная швабра в полный, так сказать, рост? — хмыкнул старший следователь.

— Да, — подтвердил Кристальди. — Именно в полный рост.

— Так из какого материала она была? Может, из платины? — уточнил Лев Тимофеевич.

— Священная швабра когда-то была позолоченной, но позолоты осталось на ней совсем немного, — в комнату царственной походкой вошла женщина в брючном костюме цвета белого вина и остановилась у порога.

— Фирюза Султановна Карнаухова, — встал, чтобы представить хозяйку галереи Кристальди.

— Вы следователь? — Карнаухова встала спиной к окну и взглянула на Льва Тимофеевича сузившимися от ярости глазами.

— Да, — вскочил Лев Тимофеевич. — Присаживайтесь.

Хозяйка галереи неожиданно улыбнулась.

— На подлинность швабру проверял старейший эксперт Эрмитажа Натан Фридиевич Бубс, — госпожа Карнаухова, не глядя, опустилась на стул. — Страховая стоимость швабры десять миллионов долларов и ни долларом меньше! И всё до цента с меня слупит, то есть, стребует страховая компания «Ллойд».

— Каким же образом? — поперхнулся следователь.

— Через суд! — хором сказали Кристальди и Карнаухова и демонстративно отвернулись друг от друга.

— В вашу пользу, — ткнула в Кристальди изящным пальчиком госпожа Карнаухова. — Но не в мою!..

— В мою, — опустил голову Кристальди. — Но я потерял сокровище — мою священную швабру! Это ужасно!.. Ах, моя швабра, где ты?.. — фальшивым фальцетом жалобно вывел он.

Лев Тимофеевич закашлялся, чтобы скрыть улыбку.

— Хотите увидеть видеозапись похищения?.. Тогда идите за мной, — предложила Карнаухова и с грацией змеи выскользнула из комнаты.

Через минуту Лев Тимофеевич оказался в комнате, где перед экранами мониторов сидел охранник, который без лишних слов поставил запись, на которой был запечатлён предполагаемый грабитель.

— А где же швабра? — задал резонный вопрос следователь, увидев широкую спину, загораживающую весь обзор на экране.

— Та, которую привез бронированный автомобиль в сопровождении трёх автоматчиков? — проворчал охранник.

— Видимо, — кивнул Лев Тимофеевич. — Вы-то хоть сами её видели?

— Так вон же она — за ним! — кивнул на спину на мониторе охранник, а владелица галереи, скрипнув зубами, отчеканила:

— Аллах свидетель — швабра исчезла в тот же день!

— Погодите, но ведь не видно ни черта, как он её уносит, — не согласился Лев Тимофеевич. — А с чего вы вообще взяли, что швабру унёс этот несчастный?..

«Ну, что за воры нынче пошли? — прежние мысли вернулись сами собой, когда Лев Тимофеевич вернулся в зал экспозиции. — Я бы первым делом набил карманы изумрудами и не забыл бы прихватить усики Чаплина! Изумруды — в комиссионку, а усы для души, мерил бы их, телевизор бы в них смотрел». Лев Тимофеевич присвистнул, увидев через окно хвост очереди у входа в галерею. «Выходит, чудеса Кристальди пользуются нездоровым успехом!» — покачал головой он и неожиданно обратил внимание на уборщицу. Горькие складки у губ и сбитые босоножки на тонких ногах этой немолодой дамы, рассказывали о женской судьбе гораздо искреннее, чем какой-нибудь занудный роман.

— Не окажете услугу? — следователь приблизился к уборщице и склонился перед ней в полупоклоне. Та была необычайно маленького роста и очень решительная на вид, как все коротышки в возрасте.

— Натоптали, ироды, а ты больше всех! — ожесточенно буркнула королева веника и тряпки, и демонстративно повернулась к следователю задом.

— Любезнейшая, э-э-э… Скажите-ка мне, вы швабру не брали из экспозиции? — развязно, потому что струхнул, спросил Лев Тимофеевич.