Неделя — и ты моя - Alphard Македонская)

— Ты тогда уже почти вышла из комы. Вернее, вышла, но просто слабость накатила… Человек, когда выходит из комы, пребывает в состоянии бодрствования только несколько часов, а потом опять отключается. Дальше уже может «просыпаться» и на более продолжительное время. В общем, у тебя была серьезная травма головы, поэтому мозговая деятельность была далеко не в норме. Но с тобой вышел особый случай. У тебя нет никаких патологий, которые были ожидаемы.

— А есть те, которые были не ожидаемы? — усмехнувшись, спросила Кара. Она и так знала ответ на свой вопрос.

— Да…

— Ладно, что там дальше?

— К тебе приходили друзья. Из университета, наверное… но…

— Говори, как есть. Ничего не приукрашивай. Я хочу знать правду, — на последнем слове Карина сделала особое ударение, словно холодом пригвоздила его к воздуху, и теперь оно висело прямо над головой у притихшей на мгновение девушки.

— Но они ходили недолго. Приходила твоя мать. Тоже недолго… да и то, раза два, наверное…

— Небось, говорила что-то типа: «Когда ж она уже помрет?» — оскалилась девушка.

— Б-было такое…

— Дальше, — нетерпеливо произнесла Кара, впиваясь взглядом в девушку.

По виду синеглазой было заметно, что она жаждет услышать продолжение. Впрочем, она и вступительную часть пропустила бы мимо ушей, так как ее интересовал только один человек, о котором Глафира еще не сказала ни слова. Сине-серые глаза пронзали насквозь все существо девушки, худое лицо, черные подсохшие волосы и острый взгляд придавали оттенок ледяной хищности.

Карина ждала.

— Заходил еще парень…

Глаза Кары на миг загорелись тысячами сине-серых огоньков, но тотчас и угасли, словно сломленные и покоренные.

— Его звали Арсений. Он и платил. Целый год ходил, сидел возле тебя часами. Первый месяц и вовсе вылезал только для того, чтобы в уборную сходить да поесть. Ночевал в больнице. А потом все пошло на спад. Он стал приходить все реже и реже, а потом и деньги перестал присылать. Но потом появился… — Глафира запнулась, будто бы думая, стоит ли говорить Карине что-то или лучше умолчать, — аноним. Он два года присылал деньги, пока они у него не закончились.

— Откуда вы знали, что у него они закончились? — подозрительно спросила девушка. — Вдруг он просто не захотел помогать?

— Знали, — резко и твердо сказала Глафира. — А потом ты очнулась. Все.

Карина никак не прореагировала на этот неожиданный выпад со стороны кареглазой, лишь продолжала сверлить девушку взглядом, словно изучая ее.

— Врач сказал, у него есть девушка?

Глафира сразу же поняла, что речь зашла опять об Арсении. Стараясь говорить как можно мягче — хотя девушке и стараться-то не надо было, в ее голосе почти всегда сквозила нотка мягкости и теплоты, пусть и немного пугливой, — кареглазая произнесла:

— Вроде как да…

— Клялся, что и в ненависти, и в любви, и в горе, и вообще до смерти будет рядом… Что же, — произнесла Карина, не отводя взгляда от Глафиры, но и словно не к ней обращаясь, — да будет так.

— Карина… — неуверенно начала Глафира.

— Можно просто Кара. Думаю, такое сокращение мне сейчас подходит как нельзя кстати, — арктическим голосом отозвалась Карина.

— А я тебя Туманом про себя прозвала… сначала просто так, а потом, когда увидела… твои глаза, поняла, что так и есть… Боже, и зачем я это говорю. Прости, пожалуйста.

— Туман, значит, — задумчиво протянула девушка. — Вот и не буду думать над фамилией, если спросят.

— Так ведь в паспорте же другая…

— А я что, буду каждому свой паспорт показывать? — хмыкнула Карина.

— Нет, я…

— Так вот. Теперь хотелось бы мне от тебя услышать, какую же роль в этом всем сыграла именно ты. Чем я обязана таким вниманием?

— Ну, просто… ты была такая одинокая… Ну, то есть, ты лежала в коме, но… — путаясь в словах и не зная, что именно стоит сказать девушке, прошептала Глафира. — Я захотела помочь, а тут ты… и одна. А еще такая… — Глафира вновь густо покраснела, — красивая…

— Наполовину труп в странной тряпочке… м-да, писаная красавица просто, — протянула девушка.

Кареглазая замолчала и не знала, что сказать дальше.

Кара поднялась со стула и произнесла:

— Спасибо, что приютила. Я буду спать на полу. И еще… — девушка специально сделала небольшую паузу, а затем голосом, не терпящим возражений, произнесла: — Нахлебником быть я не хочу. Никогда не доставляло радости сидеть у кого-нибудь на шее. Если ты не возражаешь, я возьму у тебя завтра деньги, куплю себе одежду хотя бы, приведу себя в порядок. Не хочу, чтобы меня кто-то узнал. Потом поищу временную работу, на которой за день платят, а не за месяц. Так верну тебе долг. Потом мне нужно будет отлучиться кое-куда, выяснить, так сказать, где живет одна особа, которой мне придется устроить сладкую жизнь, — сквозь зубы процедила девушка.

— Да, конечно, — Глафира уже поняла, что спорить с Карой бесполезно.

Несмотря на то, что синеглазая нравилась девушке, все-таки чуть-чуть, где-то на уровне подсознания, Глафира немного побаивалась этой холодной враждебности к внешнему миру ее новой сожительницы. Ледяной взгляд, который приковывал к месту, властный и сильный голос, уверенная походка — казалось, не так должен вести себя человек, которому остался месяц. Глафира всегда думала, что такие люди либо постепенно ломаются, либо наоборот, стараются радоваться каждому мгновению. Если бы Кара услышала мысли девушки, она произнесла бы: «Не может сломаться то, что уже сломалось». Также девушка опасалась, как бы Карина не натворила глупостей, ведь, судя по всему, она хочет устроить «сладкую» жизнь своему бывшему парню, отыгрываясь на его ни в чем не повинной новой девушке.

***

— Ты куда? — сонно спросила Глафира.

Девушка целую ночь не могла заснуть, а под утро организм просто не выдержал, поэтому кареглазой все-таки удалось свалиться в дрему. Именно из-за того, что Глафира спала совсем некрепко, она и проснулась достаточно быстро, стоило Карине просто подняться и натянуть на себя джинсы.

— В парикмахерскую, потом за одеждой, потом искать работу, потом воплощать в жизнь коварные планы. Доброе утро, — отозвалась девушка, пытаясь найти майку. — Куда делась майка?

— А ты разве не в ней с… пала… — чувствуя, что скоро румянец и Глафира станут единым целом, девушка поспешно отвернулась, уткнулась носом в подушку и на всякий случай зажмурила глаза.

— Жарко же, — отрезала девушка. — А тебе бы самоконтроль не помешал. Вон как реагируешь на полуголое женское тело. Или тебя так только я завожу? — хищно осклабилась девушка. — О, а вот и майка.

— Неправда! — глухо раздалось из-под одеяла.

— Хозяин — барин, — пожала плечами синеглазая. — Так и быть, у меня сегодня хорошее настроение, так что с меня завтрак. Готовлю я, конечно, не так вкусно, как ты, да и три года практики не было. Но как-то отблагодарить мне тебя все-таки нужно. Что будешь?

— Чай… и мне хватит! — смущенно и поспешно отозвалась кареглазая.

Глафире не хотелось напрягать Карину, поэтому она решила ограничиться чаем. Однако синеглазую просто так провести не удалось: желудок раздался характерным урчанием и возопил о том, что он жаждет есть. Сделав вид, что она ничего не слышала, Кара произнесла:

— Значит, сварю макароны.

Впрочем, макароны получились очень даже вкусными, так что Глафира посчитала, что девушка попросту прибеднялась, когда говорила, что она готовить не умеет. Кареглазой было все равно, что искусство готовить не ограничивается макаронами, но ей так хотелось видеть в Карине только положительное, что она и не подумала о том, что есть что-то на этом свете вкуснее макарон. Когда посуда была уже вымыта, постели убраны, Кара стала собираться уходить. Так как Глафира была в душе, а ждать, пока она оттуда выйдет, у Карины не было никакого желания, она коротко постучала в дверь и сказала, что уходит.

— Деньги на тумбочке в шкатулке! — стараясь перекричать шум воды, крикнула кареглазая.

Карина подошла к шкатулке, поверхность которой была испещрена прихотливыми узорами, открыла ее и уже собиралась взять немного денег, как заметила на дне шкатулки какие-то бумаги, по цвету явно отличающиеся от денег. Это оказались лотерейные билеты, причем, судя по пачке, Глафира не раз и не два участвовала в лотерее.

— Хм… — протянула Карина и положила билеты на место. — Лотерея, выходит… Ладно, потом спрошу.

— Нашла? — крик из ванной.

— Да! — проходя мимо двери ванной комнаты, ответила Карина, а затем добавила: — Я уже ухожу. Ключи взяла. К сожалению, я не знаю, во сколько буду, так что…

«И зачем я вообще все это говорю ей?» — вдруг пронеслось в мыслях у девушки.

— Ладно… Пока, — и с этими словами Карина натянула на ноги старые кроссовки, накинула поверх белой майки кофту, которую ей подобрала Глафира. Размеры у девушек не совпадали, и кареглазой пришлось переворошить всю антресоль, чтобы найти хоть что-нибудь, что подошло бы синеглазой, — и вышла из квартиры.