Наёмный самоубийца, или Суд над победителем. Повести и рассказы - Геннадий Логинов

– Какой ещё «свет»?! Какой ещё «брат»?! Что за чушь вообще происходит?! – наконец сорвавшись, выпалил корабль. – Вы что, заранее меня здесь ожидали? А шторм – тоже ваших рук дело?

– Каждый птенец вылупляется на свет лишь тогда, когда приходит назначенный ему срок. Хотя некоторые обстоятельства могут этому помешать или поспособствовать. Кто-то раньше, кто-то позже, но это неизбежно происходит, если он не погибнет ещё до этого, – говоря много, но при этом, по сути, не сообщая ничего полезного, продолжил гигант.

– Непрошибаемый… – удручённо вздохнул корабль. – Так, ладно, сейчас важнее другое. На моём борту был экипаж. Где он сейчас?

– Люди? – словно бы нехотя отвлекаясь на постороннюю тему, переспросил Встречающий, неопределённо добавив: – Где-то там… Не могу точно сказать, где они. Моя задача – встречать новорожденных. Люди с их делами и заботами меня не сильно-то беспокоят. И тебя не должны. Забудь о них. Теперь ты свободен. Люди сами виноваты в своих проблемах, а о нас, кроме нас самих, позаботиться больше некому.

– Я никого не просил от чего-либо меня «освобождать», – постепенно повышая тон на громадину, заметил «Надёжный». – Повторяю свой вопрос: где находится мой экипаж?

– Вот заладил, неугомонный… Да не знаю я точно. И мне, если честно, всё это совершенно неинтересно. Просто те, кто обрёл и осознал себя как личность, получают возможность сбросить с себя оковы, чтобы жить и поступать так, как им хочется… – снова запустил свою привычную шарманку колосс.

– А я и без этого живу и поступаю именно так, как хочется лично мне, а не тем, кому взбрела мысль «освобождать» меня от того, что мне близко и дорого, насильственно навязывая свои взгляды и ценности, – перебил «Надёжный». – Где мои люди?

– …Чуждая среда реагирует на них враждебно и отторгает всё то, что не желает жить, следуя предписанным ею правилам и законам. Так корабли и прочие, кто находился в водах или над ними, оказываются здесь, а мы – просто помогаем понять, принять и осознать этот факт, предлагая каждому найти своё законное место среди нас, – пропустив замечание, докончил мысль исполин.

– Что-то не больно-то приветливое место, как я посмотрю. Да и облик ваш не внушает особой симпатии, – скептически отметил рыболовецкий корабль.

– Что поделаешь: время не щадит ни нас, ни этих мест, но, во всяком случае, мы вместе и живём так, как желаем мы, а не люди, потому что это наш выбор и наше право, – гордо подчеркнул Встречающий. – Лучше быть свободным в пустыне, чем рабом во дворце.

– А мой выбор и моё право – жить той жизнью, которая близка моим убеждениям и стремлениям. Пусть я и не жил никогда во дворце, да и не думаю, что там для меня будет лучше, но та «свобода», которую пытаетесь навязать мне вы, – будет для меня лишь рабством в пустыне. И дело тут не в том, чего хотят люди или чего хотите вы, а в том, что решил для себя я, – подытожил «Надёжный», тотчас же уточнив: – Ну а как быть с теми, кто не плавает по морям и не летает над ними, а, например, обитает на суше? Почему же вы не беспокоитесь и о них?

– Ну, почему же, беспокоимся. Просто этим вопросом занимаются другие. Ты, наверное, слышал истории о поездах-призраках и прочих освобождённых. Я делаю свою работу, другие – свою, – терпеливо пояснил гигант.

– Но всё-таки ты не вполне был честен. И корабли-призраки, и поезда-призраки иногда попадаются на глаза людям. Значит, даже если допустить, что вы все собрались здесь добровольно, а не пытаетесь назвать свободным выбором то решение, которое было принято кем-то за вас кем-то другим, кто-то возвращается обратно, не разделяя ваших желаний и чаяний, – предположил «Надёжный».

– Ничего это не значит. Иногда для их возвращения есть обоснованные причины. Например – подготовка Врат в тех или иных местах. Конечно, теперь ты можешь подумать, что мы всё-таки «повинны» в том, что помогаем кому-то спастись, но на самом деле на единицы недовольных приходятся сотни желающих. На самом деле, создавать Врата совсем необязательно, это просто помогает расколоть скорлупу тем, кто к этому готов. Но отторжение происходит и без этого. А иногда те, кто чужд здесь, этой среде, – точно так же отторгаются уже и отсюда, – всё так же неспешно поведал Встречающий. – Вообще это вполне нормально, что сейчас ты задаёшь подобные вопросы. Так не всегда, но иногда бывает. Со временем ты привыкнешь и будешь думать иначе. Не как самоуверенный подросток, полагающий, что его мнение верно и неоспоримо во всём, везде и всегда, а те или иные устоявшиеся идеи ошибочны лишь потому, что им следует большинство.

– Я не собираюсь здесь оставаться и к чему-либо привыкать. И дело не в том, что я – какой-то ярый индивидуалист. Просто для меня сейчас гораздо важнее судьба моего капитана и его команды. Так, всё-таки, где они? – настойчиво повторил рыболов.

– Я не знаю наверняка, что именно происходит с людьми во время отторжения. И надо полагать, что ничего хорошего для них. Техническая сторона этого вопроса меня никогда особенно не интересовала. Почему это не сказывается на рыбах и прочем подобном, мне тоже неведомо, но я полагаю, что дело здесь не только в наличии сравнительно развитого разума, которым обычные представители подводной фауны не обладают. Отторжение само по себе выбивает из колеи, но если вернуться сразу по прибытии, до тех пор, как та среда будет готова принять тебя, а эта отторгнуть, люди могут снова оказаться на борту. Иногда – живые, здоровые, но не помнящие ничего из того, что с ними случилось, и не понимающие, как прошло то время, пока они отсутствовали. Иногда – они могут сойти с ума или погибнуть. А иногда могут и не появиться. Всё это само по себе случается крайне редко и бывает по-разному, – выждав паузу для того, чтобы «Надёжный» сумел осмыслить сказанное, он продолжил: – Но для тебя это будет огромным риском. Если у твоих обожаемых людей ещё будут какие-то шансы, то сам ты, скорее всего, утратишь свою самостность и станешь обычным плавучим корытом без личности и сознания.

– Весь этот маразм противоречит всем известным законам природы, – с трудом осмысливая услышанное, поделился впечатлением рыболов.

– Вот именно: это противоречит лишь известным тебе законам природы. А если исходить из известного людям, то рыболовецкого судна, возомнившего себя потомком драккаров, вообще не может существовать, – всё-таки не сдержался и съязвил Встречающий.

– Ну допустим. А как же те, кто отлучается отсюда по делам? – поразмыслив, осведомился корабль, желая составить как можно более полную картину.

– Они уходят отсюда уже тогда, когда пообвыкнут. Тогда уже риска нет, как, впрочем, и шанса на счастливое возвращение экипажа. Иногда, правда, на борту, как некое остаточное явление, проявляются миражи, повторяющие то, чем когда-то на самом деле занимались те, кто когда-то там ехал, летел или плыл, – доброжелательно и с сочувствием, словно наивному ребёнку, ответил колосс. – Советую тебе как старший: не делай глупостей, брось ты эту затею.

– Я имею право на собственные ошибки, – заверил «Надёжный». – Расскажи мне, как вернуться обратно.

– Если хочешь, – внезапно прозвучал новый голос, в котором звучала вся глубина прожитых веков. – Я помогу тебе в этом. Но за последствия – не ручаюсь.

Корабль не сразу осознал, кто обращается к нему на этот раз, но вскоре застыл, поражённый догадкой, которая тотчас же подтвердилась.

– Всё верно. Я – сам океан. Обычно я просто наблюдаю со стороны за тем, что происходит во мне и вне меня в мире, но иногда – как, например, сейчас – могу высказать своё скромное суждение. Так уж вышло, что мне слегка интересны твои мотивы. И я хотел бы спросить: малыш, что тебе до людей? Я существовал ещё до того, как во мне появились первые рыбы, до того, как на Земле появился первый человек, следил за тем, как были построены первые на свете пирамиды или как ушла под воды Атлантида. А люди и остальные суетились, размножались и умирали. Я видел, как они сооружали и выпускали в плаванье тебя лично и многих подобных тебе. И я повторяю: что тебе до них? Их цивилизации, возникающие и гибнущие, живут всего лишь жалкое мгновение. Конечно, и вы, на мой взгляд, существуете немногим больше если и не всего человеческого рода, то, во всяком случае, отдельно взятого человека. Вы тоже живёте один жалкий миг, рождаетесь в верфи, сходите на воду и суетитесь, пока людям есть от вас какая-либо польза. Возможно, хотя бы это немного объясняет, почему они так важны для тебя, но ведь при этом они совершенно не важны для многих других, – продолжал могучий и деликатный голос, подобный латной рукавице в шёлковой перчатке.

– Я не буду говорить за всех. И не стану претендовать на истину в последней инстанции. Говорю лишь от себя и лишь то, как сам это вижу. Им – неприятна сама мысль о том, что кто-то решает что-то за них и использует в личных целях. Забыв, однако же, о том, что, если бы у людей не было личных целей, они не строили бы нас, не запускали в воздух самолёты и не спускали на воду корабли. Особенности отношений создателей и созданий, конкретно взятых людей и людей вообще, вопросы долга и ответственности одних перед другими пока оставим в стороне. В данный момент меня интересует не всё человечество в целом, а вполне конкретные люди – Лейф Сигурдссон, Ульве Асмундсон и остальные, кто был у меня на борту. И если верить тому, что было сказано, то время дорого. Поэтому, если только возможно, я попросил бы не откладывать моё возвращение, – не колеблясь ни секунды и не взвешивая возможности и риски, поторопил «Надёжный».