Мера любви - Жюльетта Бенцони

Молодая женщина облегченно вздохнула. Три дня! Арно не было здесь, когда Дворянчик мучил Ландри…

Мысленно она поблагодарила Бога за то, что он избавил его от этого.

– Но почему он ушел? И куда?

– Бог мой, мне об этом ничего не известно. Он решил неожиданно. Все, что мне известно, это то, что однажды вечером он поссорился с сеньором Робертом. Он так громко кричал, что слышно было на другом конце деревни. Он говорил, что ему надоело безрезультатно торчать у этой крепости, что нужно отходить.

– И что ответил Дворянчик?

– Об этом никто не знает. Этот человек никогда не кричит, зато сеньор Арно не отказывал себе в этом удовольствии. Мне показалось, что он говорил об Орлеанской Деве. Да, да! – воскликнул вдруг Хромой с удовлетворением человека, нашедшего правильный ответ. – Это именно так! Он говорил об Орлеанской Деве, что она одна могла что-нибудь сделать для него, что он приведет ее к королю и вдвоем они прогонят англичан и бургундцев к морю! Дворянчик в ответ рассмеялся. Капитан Г… я хочу сказать, сеньор Арно клялся, что она жива, что он ее видел. Дворянчик ответил ему, что он бредит, что дочь Домреми была сожжена англичанами и что англичане всегда доводят дело до конца. Но сеньор Арно упрямился.

– Какая глупость! – проворчала Катрин. – Он был в Руане вместе со мной в тот день, когда Жанна была… Боже мой! Проживи я тысячу лет, я никогда не забуду эту ужасную картину! Мой супруг, должно быть, обезумел. Мне тоже он говорил об этой встрече, но я ему прямо сказала, что я об этом думала.

– Он вам не поверил! Хотите верьте, хотите нет, госпожа, он пошел за ней!

Гнев овладел Катрин. Она больше не радовалась тому, что Арно жив и не запачкал руки в крови Ландри. Увы! Хотя Арно и поправился, но лишился рассудка. Как мог он спутать какую-то авантюристку с Жанной д'Арк, одного взгляда которой было достаточно, чтобы люди падали ниц. Молодая женщина призналась себе, что гнев ее был вызван ревностью. Последняя встреча с Арно открыла ей на многое глаза. Она и раньше знала о мужской неверности, но не связывала ее с собственным супругом. Непросто было так легко обмануться. Видимо, эта незнакомая женщина не просто напомнила ему идеал, но и вызвала какое-то чувство, желание.

Логика и долг повелевали ему выбрать главное из главных: как можно скорее помириться с королем или сразу вернуться в Монсальви, где его так ждали. Но нет же! Арно не нашел ничего более важного, как бегать за какой-то авантюристкой. Есть от чего потерять голову!

Вдруг Катрин резко повернулась к окну, где скромно уединился Готье де Шазей. Ей в голову пришла малоприятная, но все объясняющая мысль.

– Мой супруг был ранен в голову. Может быть, он сделался…

Готье покачал головой и подошел ближе.

– Сумасшедшим? Я не думаю. У него было ранение лица, госпожа Катрин, а не черепа. К тому же хотя у меня было мало времени, чтобы узнать сеньора Арно, но я вас уверяю… Вы позволите?

– Не только позволяю, но и прошу.

– Хорошо, мне показалось, что он упрямо цеплялся за свои идеи до полного ослепления. Он вбил себе в голову, что эта женщина действительно Жанна д'Арк, благодаря чуду спасшаяся из огня и воскресшая, почему бы нет? Ведь она была посланницей Бога. Ему так хочется в это верить, что он гонит собственные воспоминания. Ваша встреча ничего не изменила. Ведь он считал себя обиженным вами.

– Это нелепо! – Она перевела взгляд на раненого, который был явно взволнован. – Вы когда-нибудь слышали, как мой супруг говорил обо мне после моего отъезда? Искал ли он меня?

Беспокойство сменилось настоящей тревогой. Прилив крови окрасил его лицо.

– Искал? Нет, не думаю. Он, как и мы, полагал, что вы укрылись здесь.

– Но он говорил обо мне?

Хромой побагровел. Видимо, убить было для него легче, чем солгать. Катрин, чувствуя это, настаивала:

– Я вас умоляю, скажите мне правду, даже если она горька. Я прекрасно знаю, что меня там не восхваляли.

– Однажды, да, он говорил о вас! Но, во имя всего святого, прошу, не заставляйте меня повторять то, что…

– Я требую! Мне это необходимо! Если вы считаете себя чем-то обязанным мне…

Хромой взорвался, как переполненная бочка. Приподнявшись с подушек, он кричал, сдерживая хрипы:

– Тем хуже для вас, вы сами этого хотели. Он назвал вас шлюхой, благородная госпожа. Он кричал, что, если вы посмеете вернуться в Монсальви, он выгонит вас ударами хлыста!

Обессиленный, он откинулся назад, страшно кашляя. Катрин закрыла глаза. Она так побледнела, что Готье схватил ее за руку, опасаясь, что она потеряет сознание.

– Простите меня, – бормотал Хромой. – Она хотела, чтобы я рассказал…

Молодая женщина пришла в себя и изобразила улыбку.

– Ничего страшного. Не упрекайте себя. Лучше знать это. Я вас благодарю. А теперь скажите, если знаете, почему Дворянчик так поспешно отошел? Почему он подверг брата Ландри мучительной смерти? Это непонятно, а необъяснимое всегда хранит опасность.

Желая загладить грубость своего признания, Хромой не заставил себя упрашивать на этот раз.

– Мне не все известно, но я думаю, что все взаимосвязано. Ночью, в тот день, когда сеньор Арно ушел от Дворянчика, в лагерь пришли двое. Они прискакали на прекрасных лошадях, были одеты в черное без каких-либо знаков отличия. Они хотели поговорить с предводителем. Но охрана сеньора Роберта знает свое дело. Наглый тон не является паролем. После определенных колебаний они сказали, что являются посланниками герцога Бургундского. Я был там и все слышал. Они говорили с сильным акцентом.

– С акцентом?

– Да… вероятно, это были арагонцы или скорее кастильянцы. Этот акцент напомнил мне времена, когда мы сражались с этим хищником де Вилла-Андрадо. Как только я услышал этих посланников герцога Бургундского, решил, что это были его люди.

– Это могло быть и то и другое, – прошептала Катрин. Бывший враг вызвал у нее неприятное воспоминание. – Родригес де Вилла-Андрадо женился на незаконнорожденной дочери герцога.

– Возможно, – ответил Хромой, который не был в курсе дворцовых альянсов. – Они остались в лагере, и в ночь их приезда монаха подвергли пытке. Его схватили около шатра Дворянчика. Он подслушивал разговор. По крайней мере, они так решили и хотели заставить признаться. Но он молчал. Может, он ничего и не знал, – заключил Хромой, который, видимо, не верил в героизм под пыткой.

– Но почему он остался в лагере после ухода моего супруга? Почему он не вернулся в монастырь?

– Я думаю, он считал свое дело незавершенным. Он хотел убедить Дворянчика снять осаду.

– Осада снята, а его нет! – грустно вздохнула Катрин. – Он погиб, но ведь это не он заставил Роберта де Сарбрюка уйти, не так ли?