Мы будем на этой войне. Не родная кровь - Сергей Лобанов

Правда, сам Фёдор ещё не убивал никого, всегда находились другие, выставлявшие это напоказ, бравировавшие своей способностью лишить жизни человека. Они и положение в недавно организованной «бригаде» занимали соответствующее по сравнению с теми, кто просто числился в новичках, ещё не совершив ни одного налёта, слушая рассказы и поучения имевших такой опыт.

Однако внезапный испуг Трошина сразу же сменился злорадством и желанием посмотреть, как этот зазнавшийся, забронзовевший чиновник выпутается из создавшегося положения. Нет, его смерти Фёдору не хотелось. Как-то не вязалось – смерть и брат, пусть и родной лишь наполовину.

Ему хотелось подойти этак небрежно, посмотреть в глаза братану, заглянуть в самую душу и увидеть там страх за свою жизнь, за дорогую машину, за привычное благополучие. С усмешкой понаблюдать за тем, как с надменного лица сползает маска уверенности и почти непогрешимости от понимания безвыходности ситуации.

За всё в этой жизни надо платить. Его старший братишка явно считал, что ухватил за бороду самого господа и теперь сам чёрт ему не брат. А тут вон оно как обернулось-то всё. Оказывается, не такой уж он непогрешимый и недоступный для простых смертных, оказывается, и у него жизнь всего одна, и надо выбирать как в той присказке – «жизнь или кошелёк».

И только теперь Фёдор осознал в полной мере – а ведь действительно, его брата могут убить у него на глазах! Он опять почувствовал страх и снова избавился от него, закрывшись спасительным – а не хрен на чужом горбу пытаться в рай въехать! За всё надо держать ответ. Вот так-то, братец.

Когда внедорожник совершил резкий и неожиданный манёвр, Фёдор едва успел выскочить из-под колёс, в этот раз уже осатанев от злости. Ему захотелось немедленно поквитаться с брательником за всё, что накипело к нему за всю жизнь. В этот момент он остро сожалел, что ни одна из стоящих на дороге машин не принадлежит ему: не тот у него пока статус в «бригаде». В противном случае он ринулся бы вдогонку…

Его снова едва не подмял под колёса второй джип. И опять Трошин чудом сумел вывернуться, тогда как двоим другим не повезло. Их короткие, наполненные болью вопли перекрыла автоматная очередь, изгваздавшая салон внедорожника, врезавшегося в дерево. Машину сразу окружили, кто-то рванул дверцу со стороны водителя, но открыть не получилось – заблокировано. Тут же последовал удар прикладом в стекло. Оно высыпалось, дверь распахнули, выволокли из салона окровавленного, тяжелораненого водителя, а затем и двух не пострадавших пассажиров, даже не пытавшихся оказывать сопротивления, хоть и были они с ружьями. Всех троих затоптали, забили насмерть прикладами…

Фёдор оставался лишь сторонним наблюдателем за происходящим и почти впал в ступор, глядя на расправу. Он недавно попал в «бригаду», ему удалось поучаствовать всего в нескольких нападениях, когда у водителей забирали имевшиеся деньги и что-либо ценное. А иной раз и не брали ничего, потому что ничего не было, и машины не трогали, как не представляющие интереса. Таких владельцев не убивали и даже не били, отпускали вместе с драндулетами – дескать, свой брат, из народа. Похохатывая глумливо, похлопывали покровительственно и снисходительно по плечам и спине. Езжай, мол, и будь осторожнее, а то на дорогах неспокойно стало.

Раздавленных колёсами джипа, но ещё живых, испытывающих невыносимые муки, застрелили. Потом «бригадир» толкнул короткую речь, смысл которой сводился к простому: ежели и меня так раздавит или ранят тяжело, то и меня добейте. Вот такой я «свой парень».

Весь этот дешёвый фарс был очень не по душе Трошину. И если бы не реальная смерть нескольких человек, то он в лицо рассмеялся бы этому позёру, пытающемуся стать чуть ли не отцом-командиром.

Фёдор и попал-то сюда через знакомого только из желания обрести какое-то понимание, что делать дальше, как жить в этом беспределе, как защитить себя и свою семью. В глубине души ему хотелось самому возглавить свою «бригаду», стать хозяином положения. Он знал, что у него получится. Управлять людьми он умеет: опыт ведения собственного бизнеса показал это. Другое дело, что возможностей развернуться не было – старший братец помогать не желал, хотя мог.

После столь неудачной засады «бригада» направилась в город. Машину с простреленными стёклами вместе с телами убитых оставили в лесу.

Стремительно едущие чёрные внедорожники окраина Красноярска встретила пустыми, замусоренными улицами со сгоревшими, одиноко стоящими автомобилями, и разбитыми витринами давно разграбленных магазинов; мрачной, гнетущей тишиной и ощущением опасности.

Вечерело.

Трошин смотрел из салона на опустевшие улицы. Если днём народ ещё сновал по каким-то делам, либо собирался на очередной из бесчисленных митинг, чтобы поорать или послушать, как и что орут другие, то вечерами и ночами практически без освещения улиц город будто вымирал. Комендантского часа не объявляли, но и без этого особо никто не рвался на тёмные, полные опасности улицы, где редко встретишь стражей порядка.

Не горел свет и в квартирах, перебои с электроэнергией случались всё чаще и длились всё дольше, а когда она на короткое время вдруг появлялась, многие жильцы опасались освещать свои ненадёжные убежища: свет мог привлечь желающих поживиться чужим добром.

Словно в подтверждение своих мыслей Фёдор вдруг увидел бегущего по улице человека. Он явно был напуган и убегал от кого-то. Вдруг бахнули несколько одиночных выстрелов. Человек будто запнулся и упал со всего маху лицом вниз. Большего разглядеть не удалось, машины пронеслись дальше.

– Во, беспредельничает народ, – ухмыльнулся «бригадир».

Остальные хмуро улыбнулись на шутку.

Через некоторое время Трошин попросил, чтобы его высадили в нужном ему месте.

«Бригадир» сказал:

– Завтра как всегда, без опозданий.

– Само собой, – заверил его Фёдор, собираясь покинуть салон.

Но старший задержал его словами:

– Постой. Ты когда собираешься своих перевезти на базу?

– Ну, если уже разрешаешь, то завтра и перевезу. Заставил поволноваться за семью, пока решал по мне.

– Присматривался, – внушительно ответил «бригадир». – Теперь вижу, будет толк с тебя. Вот и говорю: перевози своих. Все так сделали. Это гораздо безопаснее, чем поодиночке выживать.

– Кто бы спорил, – усмехнулся Фёдор. – Ладно, я пошёл.

– Утром машину пришлю за вами. Соберите всё необходимое, лишнего не тащите. И будь осторожнее сейчас. Ствол, что я тебе дал, в порядке?

– Конечно, – ответил Трошин, похлопав по наплечной кобуре, надетой поверх светлой рубахи. – Вот же он, разве не видишь?

– Видеть, это одно, а быть уверенным – другое, – поучительно заметил «бригадир».

Фёдор с готовностью кивнул, думая совсем не так лояльно:

«Умник хренов. Строит из себя заботливого отца-командира. А сам как был мелким уголовником, так им и остался. Прям, как братец мой, Ванька. Я, таких как вы, на одном предмете вертел».

И всё же приходилось признать, что «бригадир» дальновидно поступил, собрав семьи своих «быков» в одном месте. Умно. Этого у него не отнять, хоть и никчемный уголовник, имеющий в активе пару отсидок по несерьёзным статьям. Сумел сплотить вокруг себя таких же, да бывших спортсменов, по той или иной причине оказавшихся на зоне, а потом оставшихся не у дел. А тут как раз и времечко подходящее подоспело. «Бугор» подмял под себя небольшой профилакторий, занял опустевшее здание, «застолбил» участок и пытался собирать дань с него. Да только особо поживиться оказалось нечем: торговые точки давно закрылись, а на другие «хлебные» места его не пускали более сильные конкуренты, вот и приходилось промышлять на дорогах, надеясь на удачу, да на глупцов, ещё рискующих ездить в такое время.

Машины уехали, Трошин остался один на темнеющей пустой улице, окружённой мрачными силуэтами панельных пятиэтажек с чёрными, слепыми окнами. Сразу появилась неуверенность и незащищённость. Тем не менее, Фёдор думал о том, что вся эта шайка-лейка ему в тягость. Не ощущалось истинного единения с ними. А самое главное – его абсолютно не устраивал статус рядового «быка» в «бригаде». Он считал себя выше, умнее и способнее всей этой оборзевшей шелупени, по локоть окунувшей руки в невинную кровь.

Без крови, конечно, никак, если хочешь добиться власти и положения, особенно сейчас, когда всё определяют сила, решительность и умение подавить других. Но с умом надо к такому подходить. Зачем валить людей направо и налево? Чужой страх, безусловно, работает на авторитет главаря, но на одном страхе далеко не уедешь. Должна быть уважуха, тогда вожак станет не просто «отмороженным» главарём, а настоящим лидером, за которым пойдут тысячи, сотни тысяч, миллионы…

Фёдор хмыкнул: эк его понесло. Наполеоновские планы. Хотя, как известно, императором тот не родился, и время похожее было на нынешнее. Так что…