Пощечина - Владимир Билль-Белоцерковский

Удар, нанесенный чемпионом, повидимому, помутил сознание Джека. Впервые за все свои бои на ринге негр прикрыл лицо перчатками и почти надвое согнулся.

Джек был жалок. Джек превратился в мешок для ударов. У Боба выступили на глазах слезы.

– Тайм – перерыв…

Тайм – время.

Небрежно развалившись на стуле, усердно обвеваемый двумя полотенцами, чемпион с наслаждением подставлял свое разгоряченное тело освежающему ветерку. Сияющий мэнеджер подмигнул чемпиону:

– Ол-райт?

– Ол-райт, – мигнул в ответ Берне.

А напротив него, устало раскинув руки на канаты и запрокинув голову, тяжело дышал Джек. Боб, смешно сгорбившись, вяло, словно через силу, помахивал полотенцем. Его фигура смешила публику.

– Эй, горбатый! Помахай лучше своими штанами!

– Махай, не махай, ничего не вымахаешь!

– Дуй на него! Дуй!

И снова хохот.

Старый Боб обалдел от шума и переживаний. Ему было так стыдно за племянника, что он готов был провалиться сквозь землю, Он даже не успокаивал Джека.

– Не волнуйся, дядя, – услышал он злой шопот. – Я их дурачу…

Боб поднял голову. В черных глазах племянника таилась свирепая и вместе с тем лукавая усмешка.

– Но это рискованно! Ты потеряешь контроль над собой.

– Я спокоен, как никогда, – твердо сказал Джек. – И я их изведу.

Боб недоуменно пожал плечами.

В седьмом раунде чемпион не давал Джеку ни передышки, ни возможности притти в себя. В воздухе стоял сплошной гул от криков и аплодисментов.

– Кончай его! Кончай! – кричал мистер с бриллиантом на галстуке.

Боб опустил глаза. Лицо его болезненно морщилось. И вот грохот падающего на помост тела, зловеще напряженная тишина и четкий счет рефери:

– Раз, два, три, четыре…

Боб решил поднять глаза. «Притворяется?» – недоумевал он. Над распластанным телом Джека рефери считал секунды.

На четвертом счете тело Джека зашевелилось, на пятом, опираясь на руки, приподнялось, на шестом снова бессильно упало.

– Прощай, Джек! – кричал голос из публики. – Спокойной ночи!

– Семь, восемь, девять, – продолжал рефери.

«Доигрался», – с ужасом подумал Боб и вдруг ахнул, а вместе с ним ахнули и все сто тысяч человек. Перед последним, десятым, счетом, Джек вскочил с такой быстротой, какой позавидовал бы лучший акробат. Эластично и мягко ступая по рингу, он смеялся, сверкая белизной зубов. Он был свеж и бодр, как в начале боя. В задних рядах дружно захлопали и кричали:

– Ура! Джек! Ура!

Обманутый партер ответил звериным ревом и воем.

– А здорово я сыграл? – весело спрашивал Джек во время перерыва. – Смотри, что делается. Настоящий зверинец.

Действительно, люди потеряли человеческий облик: налитые кровью лица, оскаленные зубы, озверелые глаза.

Джек смеялся. Но Боб был мрачен.

– Мальчишество, – ворчал он. – Мальчишеетво. Разве можно так рисковать? Безумие…

– Погоди, не то еще будет, – ответил Джек. – Посмотрим, кто кому больше испортит крови. Посмотрим.

– Спокойно. Спокойно. Без глупостей. Умоляю. Ради меня. Ради твоей матери! – чуть не плакал старик.

Чемпион мира несколько побледнел и растерялся. В следующем раунде он пятился, как испуганный медведь перед укротителем, а даже не заметил, как очутился прижатым к самому углу, ринга. Но Джек не воспользовался его замешательством. Иронически улыбаясь, он жестом предложил ему выйти на середину. В задних рядах бешено захлопали. Но оттуда же слышались и предостерегающие голоса. В течение всего раунда Джек был необычайно вежлив, загоняя чемпиона в тяжелое положение и всякий раз давая ему возможность выправиться. Это редкое в истории бокса благородство производило на джентльменов обратное действие. Они изрыгали проклятия…

– Не смущайтесь, – говорил после этого раунда мэнеджер чемпиону, – у вас еще имеется главный козырь – таран. Времени еще более чем достаточно.

В партере, словно догадавшись, о чем идет речь, истерически заорали:

– Таран! Таран! Таран!

Это была последняя надежда тех, кто поставил на него десятки, сотни и тысячи долларов. Пусть только он «достанет» негра…

Чемпион мира решительно встал. Медвежьи глаза его сверкали. Во всей его фигуре чувствовалась настороженность и угроза. Прикрывшись, он пошел на негра. Публика затихла, затаила дыхание. По рингу зловеще кружились гризли и тигр. Но тигр не нападал. Он отскакивал, увертывался.

При всей осторожности они все же нанесли друг другу несколько ударов. Джеку удалось нанести больше ударов, но ведь чемпион и не гонялся за количеством. Не в этом, так в следующем раунде он достанет негра.

– О-о! – прокатилось по всем рядам. Это чемпион, улучив, наконец, момент, двинул тараном свою могучую, быструю, но тяжелую, как бревно, руку. Джек едва увернулся.

– Осторожно… Осторожно… – уговаривал Джека после этого раунда Боб. – Помни, с кем ты имеешь дело. Этот левша опасен.

В ответ Джек только подмигнул. – Погоди, дядя… еще не то будет…

– Не надо. Не надо. Именем твоей матери прошу тебя, – слабым голосом умолял старик. За какие-нибудь тридцать минут он заметно осунулся и постарел.

– Таран! Таран! Таран! – просил, приказывал, проклинал партер.

Чемпион преобразился, сосредоточился. Ложными выпадами, хитрыми комбинациями, будто нечаянно обнажая то или иное опасное место, чтобы «отвести» глаза, внезапно со страшной силой бросал он вперед свой решающий таран. Джек пока удачно избегал смертоносного удара, но Бобу эта игра казалась слишком опасной.

В напряженнейшей атмосфере прошли девятый и десятый раунды.

Одиннадцатый раунд… Нервы зрителей напряглись до предела. Джек попытался контратакой сломить инициативу Джимми, но не мог преодолеть напора чемпиона. Улыбка сошла с его лица.

«Боится или дурака валяет?» – пытался определить Боб.

– Боишься, кунь, – злорадно прохрипел Джимми.

– Джимми, убей его! Убей!

«Убей!» Одной победы было мало публике. Она хотела крови.

– Ну-ка, разыграй нас теперь! Разыграй!

Дикие голоса заглушали протестующий шум задних рядов, и только один отчаянно пронзительный крик резко выделился в этом невнятном гаме:

– Не надо! Не надо!

Это кричал старый Боб. С судорожно искаженным лицом он кинулся к рингу.

Общий крик изумленья поднял на ноги всех и даже жюри. Отскочив гигантским прыжком на середину ринга, Джек опустил руки. Он явно «подставил» себя под удар.

Даже чемпион опешил. Но это продолжалось какую-нибудь долю секунды. Он искоса метнул вопросительный взгляд на мэнеджера. Тот, стиснув зубы, налившись кровью, нетерпеливо и злорадно кивнул головой. Это означало: «Не рассуждай. Бей». Ближайшие к рингу зрители открыли рты, словно они сами получили жестокий удар в солнечное сплетение.

Джимми выбросил вперед свою страшную руку, вкладывая всю свою силу в окончательный удар, но в то же мгновенье Джек нырнул под его руку и ответил контрударом. Ноги Джимми отделились от земли. Он был подброшен в» воздух ударом чудовищной силы. Шумно, как огромный тюк, шлепнулся оземь чемпион мира…

Он лежал лицом вверх, пластом.

– Раз… Два… Три… – начал считать секунды рефери, явно медленнее, чем следовало.

– Вставай! Вставай! Вставай! – разом в такт закричали тысячи голосов.

Чемпион мира, белый чемпион, лежал у ног негра.

Джек спокойно стоял, добродушно улыбаясь.

Этой улыбки джентльмены не могли вынести.

– Пять… Шесть…

– Вставай! Вставай! Вставай!

– Восемь… Девять…

Чемпион чуть пошевелил головой.

– Десять.

– Нокаут! – точно вопль, пронеслось над амфитеатром. Джимми быстро унесли с ринга. Тогда рефери, с постным лицом, нехотя взял руку негра и, под восторженные крики и аплодисменты задних рядов, поднял ее вверх. Это означало победу.

Негр Джек Моррисон стал абсолютным чемпионом мира. С неизменной улыбкой на губах он насмешливо махнул рукой партеру.

Это взорвало джентльменов. Полиция с трудом сдерживала натиск орущей толпы. Партер рычал и рвался к негру.

– Уйдем, Джек! Уйдем! Пристрелят! тащил племянника Боб.

– Уйдем!

Вечером в гостинице появились какие-то подозрительные люди. Они искали номер, в котором остановился Джек.

Дежурный ответил, что негр скрылся тотчас же после матча. Ругаясь, таинственные люди ушли. А Джек и Боб в это время в экспрессе мчались на север. На следующее утро, в купе, Джек вслух читал рабочую газету.

Камрэд писал:

«Шум, поднятый вокруг матча реакционной печатью, имел двояко гнусную цель: заглубить шум борьбы шахтеров и предпринимателей и одновременно натравить белых на цветнокожих. Если первая подлость в значительной степени им удалась, то во второй они потерпели фиаско. Цветнокожий Джек Моррисон нанес варварам пощечину, прокатившуюся громом по всей стране. Мужественный Джек показал настоящее человеческое достоинство. Победа Джека не только победа на ринге, – это и политическая победа. С этой победой от всего сердца поздравляет его и крепко жмет ему руку каждый сознательный рабочий».