Планета Энунда - Юрий Брайдер

? А потом?

? А потом враг нанес ответный удар. Одни говорят ? Судная Ночь. Другие говорят ? Возмездие. Все горело, даже море. Городов не стало. Кто спасся ? спрятался под землей. Почти все, кто родился после этого, умерли. А из тех, кто выжил, получились самые лучшие люди. Бродяги. Такие, как я. Мы можем выходить на поверхность и отыскивать пищу. Подземники здесь не могут жить долго. Поэтому у них мало еды, и они отбирают ее у бродяг. Еще они воюют между собой.

? За что воют?

? За еду. За лучшую пещеру. Разве есть еще что-нибудь, за что можно воевать?

? Есть. За свободу. За правду. За справедливость.

? Ты путаешь меня. Я не понимаю твоих слов. Если ты все спросил, отпусти. ? Сказав так. Хил незаметно подвинулся вперед и, словно случайно, взмахнул рукой. Пространство вокруг него сразу сжалось, затвердело и отбросило его на прежнее место.

? Объясни, куда ты направлялся? ? спросил Сергей. Он как будто бы ничего не заметил.

? Еда кончилась, ? ответил Хил. ? Мать и брат хотели есть. Я искал еду.

? Что с ними будет, если ты не вернешься?

? Тогда еду будет искать мать. Только у нее ничего не получится. Они все уроды ? и мать, и брат. И отец такой же был. Похожий на тебя. Ноги такие длинные, что плохо ползать. Пальцев мало. Врага по запаху не учуют. Ничего не умеют. Когда брат родился, никто не сумел отнести его к норам длиннохвостов.

? Зачем?

? По-твоему, с голоду подохнуть лучше? Жить он остался, но из-за него умер отец. Таких прокормить очень трудно.

? Так, ? сказал Сергей, ? веселенькие делишки. И нравится вам такая жизнь?

? А какая жизнь должна нравиться?

? Действительно ? какая? Чтобы знать вкус яблока, необходимо надкусить его. Что вы можете знать о другой жизни? И тем не менее, она существует. И вы могли бы жить так. Есть много миров, населенных людьми, похожими на вас. И один из них ? моя родина. Планета Земля. Судная Ночь у нас не состоялась.

Сергей говорил медленно, подбирая самые простые слова, но вскоре увлекся. Он рассказывал о мире, где люди живут не в пещерах, а в просторных домах с настежь распахнутыми окнами, о мире, в котором рождение ребенка ? великая радость, а не черная беда, где для того, чтобы добыть пищу, совсем не нужно убивать себе подобных, где нет радиоактивных пустынь, и где при встрече с незнакомым человеком принято улыбаться ему.

Скоро стол перед Хилом был завален фотографиями и альбомами. В углу комнаты сменяли друг друга голографические изображения земных пейзажей. Силовое поле, на которое он все время натыкался, мешало Сергею, и он отключил его. Ведь в конце концов, сила убеждения крепче цепей и веревок. Вряд ли Хил воспринял хотя бы половину из обрушившегося на него потока информации, однако все же спросил:

? Где все это находится?

? Я тебе говорил. На Земле. На моей родной планете. Но так могло быть и у вас.

? Зачем говорить о том, что могло быть, да не было. Отпусти меня. И отдай оружие.

? Отпущу. Но еще я хотел бы узнать...

Сергей машинально шагнул вперед и оказался на расстоянии вытянутой руки от Хила. В следующее мгновение короткие цепкие пальцы впились в горло землянина. Оба упали и покатились по слегка наклонному полу столовой. Хил был неуклюж и сравнительно слаб, но он точно знал, чего хочет, и умел добиваться своих целей. Урча, как голодный длиннохвост, он все сильнее сжимал шею врага, а Сергей только вяло и неумело отпихивался. В его глазах уже потемнело, а он все еще не мог до конца осознать, что же такое случилось. Сергей порывался что-то сказать, но из его глотки вырывался только булькающий хрип.

УДа он же меня сейчас убьет, ? дошло, наконец, до Сергея. ? Погибнуть здесь от рук этого маньяка? Ну нет!Ф Он рванулся изо всей силы и ударил Хила кулаком в лицо. Хватка сразу ослабла, и Сергей, шатаясь, поднялся на ноги. Хил висел на нем, как бульдог. Новый удар отбросил его к стене. Под руку Сергею подвернулось что-то тяжелое, кажется, топорик с пожарного щита, и он, замахиваясь, шагнул к распростертому на полу телу. Хил жалобно застонал и обреченно закрыл глаза. Из носа его тонкой струйкой текла кровь. Вид этой крови и остановил Сергея в самый последний момент.

? Почему... Почему ты хотел убить меня? ? спросил он сиплым, клокочущим голосом. Затем с отвращением посмотрел на топор, который все еще сжимал в руке, и отшвырнул в сторону.

? Ты не хотел отпускать меня. У тебя много хорошей пищи. Я хотел забрать ее и уйти, ? ответил Хил, по-прежнему не открывая глаз.

? Ты же мог попросить.

? Разве ты дал бы?

? Убийца! Кровожадный хорек! Убирайся! Чего ты ждешь?

? Жду, когда ты меня убьешь.

? Я убил бы тебя. Ты хуже любого зверя. Но ты не виноват, что стал таким. Убирайся! У меня нет времени болтать с тобой. Но запомни, мы еще вернемся сюда. Спасать то, что еще можно спасти. Выгоним вас из пещер, заставим сеять хлеб, разбирать руины, очищать реки. Если не спасем тебя, то, может быть, спасем твоего брата. А теперь иди. Двери открыты.

По ярко освещенному коридору Хил побрел туда, откуда тянуло запахом земли и деревьев. У входного люка его догнал Сергей и молча начал швырять наружу оружие: лучевой пистолет, дезинтегратор, гранатомет, ружье и ультразвуковой излучатель. Потом он протянул энундцу туго набитый брезентовый мешок.

? На, накорми брата и мать.

Подобрав свою амуницию? Хил поковылял к лесу. Ему очень хотелось упасть на траву и поползти, но он заставил себя до самой опушки двигаться в вертикальном положении.

Он шел и каждую секунду ждал выстрела в спину.

В минуты тоски и душевной боли Сергей уже давно привык обращаться к книгам. Эти ветхие, истрепанные томики ? большая редкость во второй половине двадцать первого века, когда в кубике размером с наперсток могла вместиться целая библиотека ? странным образом успокаивали его. Вот сейчас он выбрал наугад одну из книг и стал рассеянно листать ее. Как это часто бывает, вскоре он наткнулся на абзац, содержание которого соответствовало его собственным мыслям.

УНашествия Чингисхана и Атиллы, немецкий фашизм, полпотовский режим не оставили после себя ничего, кроме памяти о грандиозном избиении людей и уничтожении культурных ценностей. Даже в двадцатом веке, когда на Земле уже закладывались основы новой жизни, цивилизованная Европа узнала ужас гитлеровских концлагерей. Мы видели их гигантские кладовые ? отдельно женские волосы, отдельно детские горшочки, отдельно очки и протезы. А спустя тридцать лет была Кампучия, в которой планомерно уничтожались не только люди, книги, пагоды и деньги, но даже шоссейные дороги.

Однако проходило положенное время, и на полях, прежде усыпанных костями, вновь взрастали злаки, взлелеянные руками безвестных тружеников. И вновь Добро побеждало Зло, хотя еще совсем недавно казалось, что Добра этого совсем не осталось на свете...Ф