Трудная профессия: Смерть - Mirash

Но когда я вышла, все было в относительном порядке, она все так же сидела на кровати. Я сделала чай и бутерброды. Арина взяла свою порцию только когда я отошла от стола и устроилась как можно дальше от меня. Она настороженно отслеживала мои перемещения, но не плакала и наконец, нормально ела. Может быть, все еще получится? Я тоже принялась за еду. Арина закончила раньше, но не решалась приблизиться к столу, что бы поставить кружку. Когда я доела, она вдруг спросила:

— Как тебя зовут на самом деле?

— Да Ксюшей и зовут. — Я даже удивилась тому, что ей этот вопрос пришел в голову. — То есть вообще мое имя вроде как Ксюаремия. Иногда зовут меня Ксюар, иногда Ксю. Но по всем документам я Ксения Мягкова — так что… Ксюша и есть. — Я вытащила носовой платок и вытерла нос.

— Ты устаешь, спишь, можешь проголодаться, у тебя насморк… Ты же… человек?!

— Физиология та же, только бесплодна. Но я не человек. Понимай, как хочешь.

— А сколько тебе лет?

— Сколько и тебе, двадцать. То есть… Я думаю, что двадцать. Лет с пяти помню хорошо, раньше — не очень. Может, я просто не знаю, что на самом деле мне триста лет.

Какое-то время мы молчали.

— Покажи мне что-нибудь. Только не очень страшное. — Я не сразу поняла суть просьбы.

— Ну, ты же можешь что-то такое делать… необычное. Как с перемещением сюда.

— Да не особо, Арин. — Она поставила меня в тупик своей просьбой. — В своем нормальном виде я могу перемещаться, у меня очень хорошие слух и зрение — но, в общем-то, почти обычные. Еще развиты чувства, которые у людей не слишком развиты… Ну, например, ты же так и не смогла меня обмануть, когда притворялась спящей — я это чувствую. Я никогда не перепутаю мертвого и живого человека. Вот и все… Вот когда я призываю силу, тогда да — могу больше. Но я не могу ее просто так призывать. А так кроме перемещений и удивить нечем. Хотя вообще… смотри, только не пугайся — предупредила я. — Сейчас моя рука превратится в руку скелета — все, как полагается по сказкам, о костлявой старухе с косой. Только… ты точно хочешь это увидеть? — Арина прикусила губу, но кивнула.

Кисть моей руки, обнаженной до локтя, преобразилась. Сначала потемнела и сморщилась кожа, рука усохла. Затем кожа и плоть будто растаяли, обнажились кости. Я пошевелила фалангами, после чего быстро вернула руке нормальное состояние. Арина сидела белая, как бумага и дрожала.

— Если честно, мне и самой не по себе. — Призналась я. — Наверное, зря я тебе это показала.

— Да нет. — Сглотнула Аринка. — Так про косу — это тоже, правда? — У меня вырвался смешок.

— Нет, Арин. Мы на самом деле иногда скелеты в черных балахонах, но косы, грабли и другой сельскохозяйственный инвентарь не носим. Прости, не подумала, что ты буквально поймешь мои слова.

Арина встала с кровати и медленно приблизилась ко мне. Я спокойно сидела, опасаясь ее снова напугать.

— Можно дотронуться до руки? — неуверенно спросила она.

— Конечно. — Я протянула руку. — Не бойся, сейчас это обычная рука и я не буду ее менять.

Арина осторожно дотронулась до моей кисти, отдернула пальцы, набралась смелости и снова дотронулась. Потом потихоньку ощупала мою руку, сжала ее, поскребла ногтем.

— Ты еще кусни. — Не сдержалась я от язвительного замечания. Арина смутилась.

— Теплая… А ты можешь опять превратить ее?

— Уверена?

— Да…

— Будешь стоять рядом?

— Да, кивнула она, вцепляясь для храбрости в столешницу.

Я опять медленно превратила руку. Арина еще больше побледнела, но внимательно вглядывалась в мои кости.

— Можно дотронуться? — дрожащим голосом спросила она.

— Да можно… а точно стоит? — я не понимала, что ей движет.

Она кивнула, ее пальцы ходили ходуном, но все же дотронулись до моей мертвой руки и принялись ощупывать ее, как до этого живую. Я не была уверена, что делаю правильно, позволяя ей это. Но с другой стороны, наверное, ей действительно было проще так осознать и принять действительность. Она медленно провела пальцами от костяшек к локтю — туда, где рука была нормальной.

— Так странно… Совершенно не представляю, как это понять.

В этот момент в коридоре послышался приближающийся шум, затем в дверь громко постучали. Арина от меня тут же отдернулась и вжалась в стену.

— Натаха, открывай. — Пьяно проорали с другой стороны и снова стали дубасить в дверь.

— Здесь никакой Наташи не живет! Вы адресом ошиблись! — Крикнула я ему, подходя к двери.

— Натаха, хорош придуриваться, открывай! — заорал он еще громче и начал долбить в дверь ногами.

— Я сейчас полицию вызову! — разозлилась я.

— Ты че, не Натаха?!

— Нет! Уходите!

— А чего злая какая?! — возмутился он. — Ошибиться нельзя?!!

Он напоследок пнул дверь, выругался в мой адрес и пошел донимать соседей. Я в свою очередь негромко с этой стороны двери высказала свое мнение о нем и показала двери средний палец. В этот момент Арина нервно рассмеялась.

— Ты чего? — не поняла я.

— У меня нервы шалят. — Сквозь смех призналась она. — Но ты сейчас очень смешно смотришься, показывая неприличные жесты своими костями.

Я перевела взгляд на свою руку. Действительно, я ведь не вернула ей нормальный вид и сейчас напоминала школьный пластиковый скелет, немного «подправленный» учениками на перемене. Арина продолжала смеяться, по ее лицу текли слезы, которые она неловко вытирала дрожащими руками.

— Хорошо, что я ему хоть дверь не открыла. — Созналась я, «оживляя» руку. — Была бы у меня сверхурочная работа, по случаю его инфаркта. Первый раз со мной такое.

— Никогда не забывала?

— А чего забывать? Зачем мне в этот кошмар превращаться лишний раз? Я и жизнь могу выпить, не становясь скелетом. Это только когда надо силу призвать полностью — тут да, уже не обойтись.

— И тебя тогда видят такой те, кто умирает?

— Нас никто не видит, Арин, когда мы работаем. Если только мы сами этого не хотим.

Этот день прошел спокойно. Мы почти не разговаривали до самого вечера, но спокойно пообедали, я помыла посуду. Арина по-прежнему держалась от меня на расстоянии и не выпускала из поля зрения, но в целом привыкала. Вечером она сходила в душ — долго там сидела и вроде бы плакала. После ужина она спросила, что я собираюсь с ней делать.

— Я хочу сохранить твою жизнь. Ведь ты не больна, молода. Ты хороший человек. Выпить твою жизнь — это абсолютно неправильно! Однако наставница все же убьет тебя, если найдет. Но вообще, мы делаем свою работу обычно только у себя, а вовсе не носимся по всему свету. Нас много и мы не особо общаемся. В общем, если ты куда-то переедешь, то, скорее всего, сможешь зажить спокойной жизнью — лишь бы наставница не знала об этом.