Шрам - Евгений Гришковец

— Простите… Это… Откройте, пожалуйста! — сказал Костя твёрже, весь краснея.

— Как же вы задолбали, а! Что это за гостиница такая, бля, — услышал Костя приближающийся голос.

Потом он различил шаги, ворчание, короткое позвякивание у двери и, наконец, дверь открылась. Открылась совсем немного. Костя увидел жидкие светлые волосы, торчащие во все стороны, и опухшее вытянутое лицо с маленькими красными глазами.

— Ну! Чё тебе надо, — на Костю пахнуло перегаром. Звук телевизора стал слышнее, и неясный шум стал шумом воды, текущей из-под крана или шумом душа.

— Скачков Владимир Николаевич? — спросил Костя.

— Так точно, Владимир Николаевич. А ты кто такой?

— А вы не позволите войти? — продолжал Костя, совершенно не зная, что делать, как себя вести.

— Ещё не хватало! Надо-то чего? — продолжало говорить опухшее лицо.

— Просто… Вот… В общем, вот, — сказал Костя, вынул из пальто бумажник и показал его собеседнику — Это ваш?

Дверь распахнулась. Человек с опухшим лицом был одет в белый махровый халат, и больше на нём ничего не было. Он стоял босиком и придерживал халат рукой, потому что не был опоясан.

Справа от входной двери была дверь в ванную комнату. Дверь была открыта, оттуда доносился шум воды. За спиной у человека в халате был виден коридорчик, а дальше комната. У его ног на полу валялся женский сапог на длинном каблуке и остроносые мужские ботинки.

— Погоди, — сказал мужчина в халате, — это же мой бумажник!

— Так можно войти? — спросил Костя.

— Заходи, — был ответ.

Костя зашёл. Дверь за ним закрылась. Костя сделал всего один шаг и попал в непроветренное, прокуренное помещение, где громко работал телевизор. Ещё там стоял запах комнаты, в которой долго пили алкоголь.

— Яна, выключи телевизор, сколько я могу тебя просить, — хрипло крикнул мужчина в халате, не отрывая свой взор от Кости и бумажника.

— Если это ваш, тогда возьмите его, — сказал Костя.

— А где ты его взял? — спросил мужчина.

— Знаете, я его нашёл у входа в гостиницу. Лежал на асфальте. Там ваши документы… Паспорт ваш… Так я узнал…

— Да-а-а?! Ну надо же! Наверное, когда выходил из такси, тогда и выронил, — на этих словах мужчина взял бумажник у Кости и открыл его. — Да выключи ты телевизор!!!

За его спиной прошмыгнула девица с чёрными, как уголь, мокрыми волосами. Она была замотана в большое полотенце и семенила на цыпочках. Телевизор затих.

— Ну надо же! Ничего не помню, — господин Скачков осматривал содержимое бумажника. — Как же мне нехорошо-то, брат, — сказал он и подмигнул Косте. — Так пить нельзя! Видишь, как оно бывает, — он внимательно посмотрел на пачку рублёвых банкнот с остатками банковской упаковки. — Значит, вот так валялся, а ты нашёл?

— Именно так, — ответил Костя.

— Ну ты, как я вижу, взял себе, сколько надо? — держа неполную пачку денег в руке, спросил Владимир Николаевич. — Но всё равно спасибо тебе, земляк. Спасибо за документы! Выручил! А теперь давай.

Он открыл перед Костей дверь и почти вытолкнул его в коридор. Костя вышел, дверь захлопнулась. Он встал, замер и несколько секунд не шелохнулся.

— Представляешь, а я-то бумажник вчера потерял, — услышал из-за двери Костя громкий хриплый голос. — Выронил! А в бумажнике всё! Вот чудак этот нашёл. Смотри, денег уже взял, да ещё пришёл за благодарностью. Нормально, нет?!..

Дальше Костя слушать не стал. Он быстро зашагал, а точнее почти побежал к лифту. Вскоре он уже шёл по набережной и отчаянно матерился про себя. Мокрый снег попадал в лицо и в глаза. От этого глаза заслезились.

Костя долго шёл так, свернул на улицу, шёл, шёл, пока не промок и не замёрз. Потом ехал в почти пустом троллейбусе с запотевшими окнами. Его затошнило, он бормотал что-то себе под нос и водил пальцем по запотевшему стеклу.

Он вышел возле своего университета, зашёл в центральный корпус и долго слонялся по пустынным фойе и переходам. Пойти больше было некуда. Потом прозвенел звонок, и университет заполнился высыпавшими из аудиторий студентами.

Костя позвонил Юре и сказал, что нужно встретиться. Юра ответил, что денег у него ещё не появилось, на что Костя сказал, что ему нужно просто поговорить. У Юры было много дел, и он попросил о встрече после работы.

Тогда Костя позвонил своей бывшей девушке, она ответила не сразу. Света, так её звали, закончила мединститут и проходила практику (интернатуру) в первой городской больнице. Костя поболтал с ней, рассказал ей пару анекдотов, она смеялась, а потом сказала, что говорить больше не может, но ей очень приятно, что у Кости всё хорошо, и что он позвонил.

Лучше Косте не стало, и день прошёл не весть как. Ужасно прошёл день!

Только вечером Костя встретился с Юрой в кафе «Восток». Сидя за столиком, он понял, как устал и проголодался.

— Костян, что с тобой? — спросил Юра, увидев Костю.

Костя ничего не стал объяснять. Он заказал водки и пельмени. Ещё он сказал, что если Юра с ним не выпьет, то всё…

Юра не отказался. Юра был старым другом со школьной поры. Очень сильный, с большими руками, большой головой, круглым лицом и при этом узкоплечий, Юра никак не мог подобрать себе одежду, которая бы ему шла. Ещё он носил очки, которые ему не шли категорически.

Они выпили, съели пельмени. Юра говорил, что все как с ума посходили из-за первого снега.

— Опомнились! Зима, как всегда неожиданно наступила, — говорил он, — ломанулись все разом ставить зимнюю резину. И ещё возмущаются, что очереди. Не могли раньше…

Они ещё посидели, ещё выпили, и тогда Костя рассказал о своём утреннем приключении. Подробно рассказал. Юра слушал очень внимательно. Он выслушал, вдруг стал очень серьёзен и затих, явно задумавшись.

— Ты нашёл эти деньги и отдал? — вдруг сказал он. — Ты зачем это сделал? — говорил он очень серьёзно и даже сердито. — Я столько денег никогда не находил, и ты больше никогда не найдёшь. Ты зачем их отдал?! — Юра гневался сильнее. — Кто ты такой, чтобы так делать? Ты что, самый главный? Начальник земного шара ты? Бог ты, что ли? А?! У одного деньги взяли, дали тебе, а ты решил: «Нет!!! Я, мол, лучше за всех всё знаю, и отдал! Дурак ты! Вот и получил, что заслужил. Как ты посмел это сделать? — Юра говорил очень убеждённо и заводился.

— Юра! Если бы там не было документов, я бы деньги в милицию не понёс, — начал отвечать Костя, — но там же были документы, и было ясно, что человек, скорее всего, живёт в гостинице…

— Документы?! Вот и отдал бы документы в гостиницу. А он был бы и рад. И благодарен, — перебил его Юра. — А я бы, знаешь, как сделал бы? Я бы взял бумажник, ушёл бы подальше, выкинул бы и документы и бумажник, а деньги бы забрал. И при этом ни капельки не парился бы. Не веришь? А вот я бы так сделал. И считал бы, что сделал всё правильно, и чувствовал бы себя хорошим человеком, потому что я нашёл эти деньги. А знаешь, почему нашёл? Потому что у кого-то их взяли и отдали мне. А кто я такой, чтобы мне с этим спорить?

— Юра, что ты выдумываешь? Взяли, отдали?… — попытался заговорить Костя.

— Да! Именно так! — громко сказал Юра и кивнул головой. — Именно так! И я на тебя сейчас сержусь и злюсь по-настоящему, понял. Ты что такое натворил…

Потом они ещё долго спорили и ещё выпили. Потом даже долго смеялись, перешли в другое место, встретили знакомых девчонок, ещё смеялись и выпивали. Юра угощал.

Утром Костя рано встать не смог. Он проснулся поздно, чувствовал себя плохо. Благо дома никого не было. Он долго валялся в постели, потом встал, долго пил воду прямо из чайника, долго отмокал в ванне. Потом он побрился, оделся и собрался выйти.

Костя вышел из дома в полдень. За ночь приморозило и стало скользко, но снег не падал и студёный воздух был приятен, прозрачен и лечебен. Костя вышел на набережную и остановился. В лобби бар гостиницы он идти не мог. Он понял, что не решится туда зайти. И даже не из опасения встретиться со Скачковым В.Н., а просто из-за того, что ему отвратительно неприятно будет вновь попасть туда, где ему было так не по себе, где у него в туалетной кабинке так сильно потела спина, и так билось сердце. Отчётливо вспомнились пять сотенных долларовых купюр, фантик от жвачки, фотография с детьми и новогодней ёлкой… Вспомнился хриплый голос, белый махровый халат и тощенькая брюнетка… но деньги вспомнились острее всего.

Костя стоял и так же, как накануне, не знал, куда ему податься. Не понимал, кому ему можно и нужно позвонить, с кем поговорить… Ещё он не понимал, как сделать так, чтобы забыть эти деньги, и что нужно предпринять, чтобы о них не жалеть…

Он стоял на набережной и очень остро понимал, что не знает, что ему делать, понимал, что не понимает, как со всем этим справиться, и ещё Косте было отчетливо ясно, что он не скоро это поймёт…