Его одержимость (СИ) - "Astra Maore"

На них я и буду надеяться.

Девушка говорит:

— Меня зовут Франциска. А тебя?

Я мотаю головой.

Она никак не реагирует. Просто заученно произносит:

— Ты должна вымыться в этом бассейне. Вот шампуни и полотенца. Потом я провожу тебя к господину.

Я только киваю, хотя на слове «господин» мне ужасно хочется сплюнуть под ноги.

Франциска больше ничего не говорит. Просто стоит со своим добром, как вышколенная служанка.

Теперь чем дольше я буду мыться, тем больше отсрочу самое паршивое, что ждет меня в этом месте.

Неожиданно Франциска добавляет:

— Если хочешь, я помогу тебе.

— Спасибо. Не надо.

Наверняка она сделает все слишком ловко и быстро. Такие вот испуганные на вид девушки больше всего хотят угодить повелителю, чтобы лишний раз их не пнул.

Я сделаю все, чтобы в такую не превратиться. Аккуратно раздеваюсь и неторопливо моюсь, выливая на себя жидкости из предложенных флакончиков. Они чудесно пахнут. Добро Рейеса я экономить не собираюсь. Обойдется.

Надеюсь, меня никто сейчас не видит. Франциска не в счет. А своих людей Рейес за подглядывание убьет.

После работы на огороде так приятно хорошенько вымыться, а потом насухо вытереться хорошими полотенцами.

Жаль, полотенце для волос Франциска у меня отбирает.

— Не положено. Господин любит распущенные волосы.

Я едва не шиплю на нее, но сдерживаюсь. А по комнате раздается звон, удивительно похожий на звук колокола.

Я смотрю на Франциску, и она поясняет:

— Господин зовет тебя. Пойдем. Обувь не надевай.

Вот так прийти к Рейесу в одном полотенце? По спине прокатывается липкий озноб.

Франциска поторапливает:

— Давай. Он не любит ждать. За опоздание накажет.

Я плотнее запахиваю полотенце на груди, вскидываю подбородок и иду за ней.

Оказывается, из купальни куда-то ведет узкий и довольно незаметный коридорчик.

Франциска открывает дверь, кому-то кланяется и застывает в проходе статуей. Видимо, я должна пройти мимо, а потом она закроет дверь.

Выбора у меня особо нет. Я шагаю внутрь и замираю, натыкаясь взглядом на высоченную широкоплечую фигуру.

Мужчина одет в белую рубаху с закатанными по локоть рукавами, отчего его смуглая кожа кажется темнее, и черные брюки.

Он стоит спиной ко мне прямо рядом с внушительного размера кроватью. Окон в комнате нет, только еще одна дверь. На полу лежит дорогой пушистый ковер, а около кровати находится столик.

Я не успеваю рассмотреть, что на этом столике, потому что мужчина разворачивается ко мне лицом.

Я ловлю себя на потрясающе странной мысли. Никто у нас не знает, как Диего Рейес выглядит. Он никогда публично не показывает лицо.

Этот мужчина передо мной дьявольски красив.

У него крупные, резкие черты лица. Высокий лоб, черные глубоко посаженные глаза под густыми бровями, четко очерченные скулы, полные чувственные губы и… густая борода.

Это зрелая, опасная красота, и я на миг замираю, не понимая, что этот человек здесь делает.

А потом понимать становится поздно.

Он делает ко мне не шаг, а скорее бросок. А в его глазах что-то страшное. Темное. Звериное.

Это нечеловеческие глаза, хотя и отчаянно красивые. Диего Рейес и вправду демон.

И я шепчу:

— Ты будешь проклят, если меня коснешься.

Глава 2. Запах яблок. Диего

ДИЕГО

На миг мне кажется, что эта девка просто больная на голову. Я перевидал кучу шлюх, но ни одна не осмеливалась говорить мне такое в лицо.

Может, эта просто не в себе? Может, она и не шлюха?

Я не хочу ебать сумасшедшую.

Останавливаюсь и смотрю в ее глаза цвета морской волны. Удивительный оттенок. Я бы подумал, что линзы, но у этой соплячки даже на нормальную одежду денег нет. Значит, все свое, как и сводящее меня с ума прикрытое одной тряпкой тело.

Прищуриваюсь и улыбаюсь. Зло.

— Да, я уже весь пропах серой. Добро пожаловать в ад, чика.

А она только вскидывает подбородок.

— Я тебе не чика.

У меня изнутри волна гнева поднимается и душить начинает. Стискиваю ладони в кулаки. Сейчас проверю, насколько она поехавшая. И выебу. А потом выкину и забуду. Только имя ее запомню.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Таких мало. Одна на миллион, наверное. Я раньше не встречал.

— И кто же ты? Или мне вздергивать твою родню по одному, пока не сознаешься?

— Меня зовут Анхела Рубио, подонок, — а глаза уже не лазурные. Они темные от гнева и ярко блестят.

Не психованная, значит. Психичка не станет огрызаться. А просто не знающая свое место слишком борзая шалава. Слишком красивая для такой суки.

Я делаю шаг к ней, а она податливо отступает к двери.

Вот так. Скоро ты начнешь бояться. Скоро заорешь и начнешь молотить кулаками в дверь, как многие до тебя.

— Сколько тебе лет? Давно продаешь себя? Отвечай, — я спрашиваю тоном, от которого мои люди ссутся.

А эта не ссытся, она просто делает еще шаг назад, сжимая свое проклятое полотенце так, что костяшки пальцев белеют.

— Восемнадцать.

— Я не привык повторять вопросы, — я делаю широкий шаг и практически заталкиваю девку в угол. Она сама юркает туда. Тупая затея.

Хотя все ее поведение тупое и охеренно меня злит. Почему такая, как она, смеет огрызаться, а Клара… Ненавижу этот долбаный мир.

И эту сучку с проклятыми голубыми глазами начинаю ненавидеть. Ее пухлые губы не должны мне дерзить. Но она видимо не понимает, на что нарывается.

— Я не продаюсь.

— Ты просто очень гордая, да? Или, — меня вдруг пронзает несуразная мысль, — уже вся мокрая? Хочешь меня, куколка?

Ее губы сжимаются в линию, а грудь высоко вздымается, завораживая меня.

Я мотаю головой. Нет. Хотя я и выпил, я буду трезвым.

Поведение этой суки и так слишком сбивает меня с толку. А я ненавижу, когда меня водят за нос.

Я беру девку за подбородок. Довольно крепко, чтобы не рыпалась. На грани боли. Она сама нарывается. Сама меня злит. Я ведь могу немного нежнее, если девка сговорчивая.

А эта видимо любит пожестче, вот и провоцирует.

Ее нижняя губа еще больше выдается вперед. Такая соблазнительно пухлая, что у меня ломит от желания ей вставить.

Но это последнее, что я сделаю. Она цапнет. Мне придется ее наказать, но ходить какое-то время травмированным конченым идиотом, не собираюсь.

Так что все эксперименты на потом. Да. С ней мне начинает хотеться «потом». Ее я хочу увидеть на коленях.

Чика шумно выдыхает, мои пальцы ей мешают. Сбивчиво говорит.

— Ты проклят.

Ой, какие мы грозные.

— Я знаю, чика. А что ты мне сделаешь? Укусишь? — и я сдавливаю ее щеки сильнее и сразу ослабляю хватку. Ее чертова выпуклая губа не дает мне связно думать.

И вообще мне не стоило столько пить.

Чика ничего не говорит, а я жду хоть одного слова, но когда понимаю, что его не будет, что она так и продолжит сверлить меня наглыми светлыми глазами, в которых нет страха, сдергиваю ее тряпку.

Ее руки проскальзывают по ткани, но это бесполезно.

Все ее красивое тело теперь передо мной, и я могу делать с ней что угодно. Все, к чему подталкивает мой поистине адский стояк.

Чика реально сочная, даже уродская камера это передавала. А теперь рядом с чикой мне совсем ведет голову.

Мешает только этот долбаный полный ненависти взгляд. Нельзя быть такой злой, сучка.

Я перемещаю ладонь так, чтобы держать ее за подбородок и приподнимаю ее лицо. Она сильно ниже меня. Не очень удобно, но похер.

Потому что от нее сильно пахнет яблоками. Что-то не помню, чтоб давал Франциске распоряжение покупать яблочные приблуды, и мне кажется, что яблоком пахнет сама эта девка.

Анхела. Тот еще ангелочек.

Я сжимаю ее полную грудь в ладони, другой рукой удерживаю ее за подбородок и втискиваюсь в рот. Конечно, она не собирается поддаваться, только крепче сжимает зубы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Зря, ангелок. Сопротивление меня заводит. Я и у стены тебя не оставлю стоять. Выебу прямо на полу.