Немилость любой ценой - Леопольд Захер-Мазох

— Вот счастливчик, вот баловень-то фортуны, — вздыхал последний, которому его огромное брюхо с трудом позволяло дышать и вынуждало к известной сентиментальности выражений, — всего две недели в полку, а уже, надо же, любимец высокопоставленной дамы, да в придачу красивой дамы, потому что все они богаты и пользуются исключительным влиянием. Завтра ты поручик, через месяц, глядишь, капитан, а через год и полковник. Но только что это за дама могла бы быть? Чего доброго, сама царица.

— Как тебе такое пришло в голову!

— А почему бы нет. Я заметил, какой взгляд она вчера на параде бросила на тебя, точно коршун, собирающийся склевать голубка. Ты только, Максим, не робей.

В павильоне горел свет, две женщины, переодетые до неузнаваемости, стояли за плотно закрытыми жалюзи.

— Они идут, — сказала теперь более высокая, величественным движением задергивая занавеси и скрываясь за ними. — Теперь действуй так, как я тебе говорила.

Анжела задула свечи и присела на диван, стоявший неподалеку от окна; сердце ее учащенно билось. Максим тихонько поднялся по ступенькам, отворил дверь и заглянул вовнутрь.

— Вы здесь? — спросил он.

— Входите, пожалуйста, и заприте дверь, — дрожащим от волнения голосом попросила Анжела.

Максим выполнил просьбу и затем приблизился к дивану, внезапно чья-то рука схватила его за полу мундира и потянула к себе.

— Мадам, — запинаясь, пробормотал бедный юноша, ужасно испугавшись от неожиданности.

— Не бойся, это я, — шепнула Анжела, — но императрица подслушивает за занавеской.

Тогда к Максиму разом вернулась вся его отвага.

— Вы написали мне, мадам или мадемуазель, — продолжал он, — что я имел счастье понравиться вам, позвольте же и мне увидеть теперь ваше лицо, чтобы я сказал, могу ли я полюбить вас.

— Это исключено.

— Но я все-таки должен удостовериться. — Он обнял Анжелу, и его рука в темноте нашла ее руку. — Какая прелестная маленькая ручка, — произнес он, — и горячая как огонь, а эта стройная фигура, о, да вы молоды, очень молоды и, похоже, красивы.

— Нет, нет, — ответила Анжела и сделала попытку освободиться.

Однако Максиму слишком уж понравилась роль, которую он играл.

— Вы молоды и прекрасны, до сих пор я любил только свою императрицу, но уже сейчас чувствую, что и вас тоже буду любить, буду вам поклоняться. Ваша близость, ваше дыхание, если позволите так выразиться, обладает чем-то таким, что с непреодолимой силой захватывает меня.

Он опустился перед ней на оба колена, и его губы в страстном поцелуе запылали на ее губах.

— Однако, сударь, что вы себе позволяете? — воскликнула Анжела.

— Вы пригласили меня сюда, — сказал Максим, — а сейчас хотите быть со мной такой жестокой, нет, нет, ваше сердце принадлежит мне, как вы сами признались мне в этом, и я мужчина, чтобы, приложив к нему, взять себе и все остальное.

Занавес гневно зашелестел.

Однако в эту минуту Максима меньше всего заботил гнев императрицы, он крепко держал возлюбленную в своих объятиях и осыпал ее поцелуями; Анжела долгое время безуспешно сопротивлялась, пока вдруг кто-то снаружи не постучал в жалюзи.

— Что случилось? — спросил Максим.

— Сюда идут, хватит, давай уносить ноги, — донесся в ответ голос Аркадия.

— Да, да, вы должны покинуть меня и причем немедленно, — приказала Анжела.

— До свидания! — прошептал Максим, еще раз привлекая ее к своим губам.

— До свидания!

Он стремительно выскользнул из павильона и вместе с Аркадием спрятался в зарослях кустарника.

Теперь дамы точно так же оставили павильон и неторопливо двинулись по белой гравийной дорожке. Навстречу им быстро приближался мужчина, который, завидев их, оторопело остановился и снял головной убор.

— Вы здесь генерал?..

— Да… ваше величество… я …

— Разве я раз и навсегда не запретила вам докучать мне во время моих прогулок? — строго проговорила царица.

— Я только думал…

— Ступайте, — приказала деспотиня и так энергично топнула ногой по гравию, что во все стороны брызнули искры, затем повернулась к нему спиной, и он испарился точно наказанный крепостной.

— Знаешь, кто это был? — вполголоса спросил Максим.

— Ума не приложу.

— Это был Потемкин.

— Потемкин?! — изумился Аркадий. — Тогда большая величественная дама, выходит, была никто иная, как императрица. Я поздравляю ваше превосходительство с этим завоеванием и прошу лишь, чтобы вы со своей стороны не совсем забыли своего покорного слугу Аркадия Васильевича Вушичинкова. Однако сейчас давай-ка немного оправимся от пережитого ужаса у моей любезной Анастасии.

С этими словами он подхватил Максима под руку, лабиринтом улиц отвел его в узкий грязный проулок и там втолкнул в низкую прокуренную винную лавку, в которой безраздельно господствовала Анастасия Никитична Сребина. В кабаке уже никого не было, кроме хозяйки и большой белой кошки, которую та апатично гладила по спине.

— Позвольте представить вам моего друга Максима Урусова, — небрежно проговорил Аркадий, — а это, дорогой, моя Настя, моя прекрасная, очаровательная Анастасия; впрочем, не слишком ли много я говорю?

Маленькая округлая вдова и в самом деле совсем не была дурнушкой, и при этом обладала таким умением обращаться со своим вялым и медлительным поклонником, которое весьма шло тому на пользу.

— Вы, видно, голову совсем потеряли или уже где-то нализались, — сказала она, — какая нелегкая вас в такой поздний час принесла, идолы проклятые? Ну заходите уж!

— У моего друга тут приключилась история с одной знатной дамой, — ответил Аркадий, приобнимая за плечи симпатичную вдовушку, — это нас задержало, однако я люблю только вас, верно как золото.

Анастасия улыбнулась на это признание, кошка выгнулась дугой и, зевая и потягиваясь, выпустила когти, а Аркадий подарил округлой красавице сердечный поцелуй. В ответ она силой усадила его на стул и как бы рассерженно приказала:

— Оставайтесь здесь и не двигайтесь. Что пить-то собираетесь?

— Все, что вы нам предложите.

Когда она правой рукой наполняла до краев два стакана, Аркадий поцеловал ее левую руку.

— Не двигайтесь, я сказала, — шлепнула она его по губам.

— Великолепная женщина, — пробормотал Аркадий, — у нее манеры царицы, она вполне могла бы править вместо Екатерины!

Анастасия презрительно пожала плечами, уселась Аркадию на колено и принялась поигрывать косой.

Максим еще лежал в постели и видел сны, когда в его горницу, звеня шпорами, тяжело вошел Аркадий и бросил ему на одеяло большой, запечатанный печатью пакет с официальным посланием.

— Разве я не говорил тебе, — сопя, произнес он, — вот и твое назначение в подпоручики.

— Так? Что? — не понял Максим.

— Ты подпоручик! — закричал Аркадий еще не вполне проснувшемуся товарищу.

— Нет, я же прапорщик?

— Подпоручик, тебе говоре.

— А?

— Да, ты, и адъютант в придачу.

— Как такое возможно?

— Благодаря нижней юбке сегодня все возможно, — проворчал Аркадий, — особенно, если речь идет о юбке, которая находится не под обычным женским нарядом, а под могущественной горностаевой мантией. Поднимайся, счастливчик, и одевайся, ты приглашен к царице на аудиенцию.

— Я… на аудиенцию?

— А кто же еще, ну-ка, давай я тебе помогу, — он за ноги вытащил его из постели и принялся приводить в исправность его одежду.

Когда в назначенный час Максим стоял среди просителей в аудиенц-зале, настроение у него было вовсе не баловня фортуны, он чувствовал себя молодой девицей, которую родители выдают замуж вопреки ее воле и которая теперь со страхом ожидает прибытия жениха. Дежурный камергер назвал его имя, и Максим проследовал в комнату, в которой императрица имела обыкновение выслушивать просьбы и жалобы своих подданных. Скрестив на груди руки, она некоторое время задумчиво расхаживала взад и вперед, потом внезапно, в черном бархатном платье и с маленькой бриллиантовой короной на белых локонах, во всем своем величии остановилась перед молодым офицером.

— Я произвела вас в подпоручики и назначила адъютантом в своем дворце, — начала она, — потому что вы мне очень понравились и я весьма расположена к вам.

— Не знаю, ваше величество, чем заслужил я такую великую милость… — запинаясь, проговорил несчастный фаворит.

— Милость нельзя заслужить, — прервала его императрица, — она нежданным даром сваливается с неба, часто оставаясь чудом даже для того, кто ее оказывает. Но именно поэтому можно столь же неожиданно опять впасть в немилость. Заметьте это себе, пожалуйста, Максим Петрович, и отныне все свои шаги здесь, при дворе, соразмеряйте с указанной истиной.

Императрица благосклонно улыбнулась ему и затем повернулась к нему спиной, избегая взгляда молодого человека, так она попыталась скрыть свою страсть к нему, однако тот воспринял это как знак того, что его отпускают, молча отвесил поклон и собрался было удалиться.