Избранница последнего из темных (СИ) - Касс Вероника

Всхлипнула и тут же попыталась успокоиться. Мне нельзя плакать — это может быть вредно… Ведь тот незнакомец говорил о защите. А значит, мой ребенок по-прежнему со мной.

Как же иначе?

По-другому просто не может быть. Иначе… Иначе я просто свихнусь.

— Так, что он говорил еще? — заговорила со своим отражением, вглядываясь в лицо незнакомки и все больше понимая, что она чем-то отдаленным напоминала мне меня саму.

Те же черты лица, только более утонченные. Глаза другого цвета. Определенно. Светло-зеленые, травяные, и большие. Волосы такие же темно-русые, но густые и слишком длинные. Я ощупала свои щеки, провела подушечкой пальца по приоткрытому рту, чувствуя губами и кожей эти прикосновения, видя, как они отражаются в зеркале, но по-прежнему не веря.

— Не его мир.

Мужчина сказал именно так. Выходит, есть другой мир?

— Бред.

Но отражение в зеркале убеждало меня в обратном. Линзы? Липосакции? Наращивание волос? Гель в губы и силикон в грудь? Ринопластика, контурная пластика или удаление комков Биша?

Я бы все равно не выглядела так же. Истерически захохотала и ударила ладонью по зеркалу. Никакого оптического обмана не было, но я, для верности, все равно обошла высокое напольное зеркало. Позади него ничего не было. Никакой другой девушки, желающей разыграть меня.

— Это не его мир, — повторила громко и отчетливо, пытаясь успокоить и убедить саму себя.

А этот его? Я вытерла дорожки набежавших слез и сделала шаг к окну. Еще один, и непроизвольно прищурилась. Так бывает, когда летнее солнце светит в глаза, ослепляя.

— Черт всех подери, — ругнулась и, выставив козырьком ладонь над глазами, а второй отодвинув занавеску, подошла к высокому, от потолка и до пола, окну, которое больше напоминало стеклянную стену. Ей оно было — как же я сразу этого не заметила? Потому-то и слепило глаза так сильно, еще когда я была в кровати.

Я прищурилась сильнее и вгляделась в то, что творилось за этими стеклянными стенами. Что-либо рассмотреть было тяжело. Потому что было необыкновенно ярко и светло. Я жмурилась, хлопала глазами, из которых все еще текли слезы, но теперь от яркого света, и никак не могла ничего разобрать. Кроме цветовых пятен. Много зеленого, синего, желтого, розового, фиолетового… да словно сама радуга расплылась и стояла у меня перед глазами. Я ошарашенно отступила, часто-часто задышала и продолжила шагать назад.

— Не его мир. Не его мир, — повторяла раз за разом. Убеждая себя в том, в чем, кажется, и убеждать уже не надо было.

Другой мир. Другое тело. Бабуля, увешанная драгоценностями, которой на вид и сорок с натягом дашь. Король. И тот жуткий тип, который чуть не отобрал моего ребенка.

И где он сейчас? Не тип, а мой малыш. Прикусила губу и замерла на месте, потому что услышала, как позади открылась одна из дверей.

— Тена Катарина, что это вы? Поднялись так быстро… — защебетал кто-то тонюсеньким голосом.

Я обернулась и встретилась взглядом с молоденькой девушкой, совсем юной, большеглазой и пухлощекой, с толстыми косами, свисающими до самой поясницы. На девушке был более простой светло-персиковый наряд, но тем не менее юбки были пышными. Пара подъюбников точно имелась. Никаких украшений или, наоборот, передников и прочего на ней не было. И вот как понять, кто она такая?

— Я отдохнула, — четко проговорила и, заметив, как опустила взгляд девушка, продолжила: — Помоги мне одеться.

— Как скажете, тена Катарина, — закивала она и направилась ко второй двери, не той, в которую вошла.

Выдохнула с облегчением: я сделала правильный расчет. Горничная.

— Вот, тена Катарина, посмотрите. — Девушка появилась в комнате с двумя платьями: бирюзовым и нежно-розовым. Я выбрала первый вариант. Безумно красивое и роскошное платье.

Только вот, когда горничная затягивала на мне корсет, я испугалась, что это может повредить малышу. Такое давление на живот. Думать о том, что я больше не беременна, я даже не хотела.

— Давай без корсета сегодня.

— Ну как же? Нельзя же.

— Кто сказал? — усмехнулась я, понимая, что чересчур быстро вжилась в образ заносчивой и высокомерной стервы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Еще бы, такой отвратительный день, который все не заканчивался и не заканчивался.

— Проводи меня к бабушке.

Служанка удивленно посмотрела на меня, и я, ругнувшись про себя, нашла оправдание.

— Я все еще плохо себя чувствую. Вдруг опять упаду. И никого не будет рядом.

— Ох! Простите, тена Катарина, я и не подумала, — взмахнула руками девушка и поспешила к двери. Я несмело двинулась за ней следом, проведя ладонями по юбкам и откинув длинные волосы на спину. Странно, но горничная не стала делать мне какую-либо прическу. А я не стала заострять на этом внимание. Важнее было понять хоть что-то.

Та самая шикарная блондинка, которая приходилась мне теперь бабушкой, сидела за массивным столом в своем кабинете и внимательно изучала какие-то бумаги. Мы вошли, предварительно постучав, но женщина даже не обратила на нас внимания.

— Бабуля, — обратилась я так, как на это уже однажды указала мне женщина, и прошла вглубь кабинета, махнув рукой горничной, имя которой я так и не смогла узнать.

— Ох, Кати, — блондинка подняла голову и широко улыбнулась, — садись. Чего же ты стоишь.

— Прости, что я… — Мотнула головой. — Очень переволновалась, наверное.

— Милая, я же пообещала, что ты будешь на отборе. Значит, так и будет. Не волнуйся больше так.

Шестеренки в моей голове закрутились со смертельной скоростью. Смертельной для моих серых клеточек. Потому что мозг грозил вот-вот взорваться от перенапряжения.

Отбор. Король.

Спокойствие. Мне нельзя вызывать подозрение. Мне нужно найти гинеколога и аппарат УЗИ.

«Только вот вряд ли его уже изобрели», — мысленно застонала я, стараясь искренне улыбаться своей бабуле, которая, несмотря на добрую улыбку и теплый взгляд, имела акулью хватку. Это чувствовалось. Если женщина узнает, что я не ее внучка, то раздавит.

Сбежать бы, пока не поздно. И королевский отбор — не самая лучшая альтернатива.

— Я понимаю, что ты расстроилась. Все мы это понимаем, — спокойно продолжила она говорить чересчур туманно. — Но то, что тебя, единственную наследницу рода Облэйн, не пригласили на отбор, — это оскорбление не только для тебя, но и для нас всех.

Так, уже что-то более-менее понятное. Я слабо улыбнулась, надеясь, что бабуля продолжит свое повествование, и сработало же.

— Да, конечно, все мы понимаем, что у тебя слишком слабый дар, а им нужны только сильные магички. Но не волнуйся. Тебя не засмеют, ты будешь на отборе. Иначе вмешается уже сестра. Потому что также это оскорбление и для нее.

«В библиотеку, что ли, пойти?» — обессиленно подумала я. Так обычно поступают попаданки в разных книгах. А то от бабули я многого не добьюсь. Она почти как президент моей родной страны: говорит много, четко, понятно, но ноль по делу и по конкретно интересующему меня вопросу.

— А тетя? — подтолкнула я ее.

— Да, Алана уже связалась со мной. Вся общественность нашего королевства шумит. Кириан созвал на отбор одаренных магией девушек со всех высших семей двух государств, а наш род обошел мимо, — бабуля колко улыбнулась, и мне почему-то стало жаль того самого короля. И только потом до меня дошел весь смысл последних фраз, брошенных блондинкой.

Слабый дар. Девушки, одаренные магией.

“Ну а чего ты, собственно, ожидала?” — посмеялась сама над собой и с силой сжала ладонями бирюзовую ткань платья.

С другой стороны, это, наверное, плюс. Если нет современных технологий, то магия — это хорошо. Лучше, чем ничего. Научиться бы ей пользоваться, и, возможно, мне даже не понадобится аппарат УЗИ.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Кати, в каких облаках ты опять летаешь?

— Прости. Я задумалась о короле. Хотелось бы узнать о нем больше.

— Милая, — улыбка пропала с лица женщины, и она враз переменилась, став печальной, — я не хочу, чтобы ты зря надеялась. Женой короля тебе не стать. И я даже рада. Не тот он человек, не будет потакать твоим желаниям, виться за тобой хвостиком, как все твои прочие кавалеры. «Умная бабушка мне досталась, желающая счастья своей внучке. Нельзя, чтобы она что-то заподозрила», — в который раз подумалось мне.