Потерянная - Андрей Ливадный

   По схемам, что выдавал ей ЭКАЛ, было видно как развивалась серия из пяти ядерных взрывов. Первый, когда взорвалась средняя из пяти емкостей с активным веществом, не смог разрушить мощных боковых стен кормы, и специальной защитной плиты, отделявшей реакторные отсеки от остальной части «Антея», – он лишь смел все переборки, и вышиб заднюю стенку хвостовой части корабля, к которой на мощных штангах крепилась чаша фотонного отражателя, так, что в обезображенной корме «Антея» образовалась уродливая семидесятиметровая пробоина, сквозь которую в космос, как из сопла вымело все, – и оставшиеся емкости с веществом, и сам реактор, и систему узкоапетурных фотонных пушек, которые собственно и являлись двигателем «Антея»…

   Эллис даже не могла себе вообразить, сколь страшен оказался этот внезапный взрыв, который в доли секунды разнес треть корабля, вышвырнув за борт сотни тонн активного вещества, но еще страшнее оказалась серия из четырех ядерных вспышек, которая последовала уже в космосе, непосредственно за кормой «Антея».

   Затем, наступил полнейший хаос.

   У Эллис похолодело в груди, когда она считывала записи, снятые ЭКАЛом с датчиков приборных панелей в те роковые секунды…

   Это было нечто невероятное… невозможное!…

   Корабль, который к тому моменту шел с крейсерской скоростью, что составляла девяносто семь процентов от скорости света, внезапно оказался в области мощного энергетического выброса… и все датчики скорости внезапно легли на отметку «ноль»! Скорость просто как будто перестала существовать!

   ЭКАЛ не был готов к такому потрясению. Он в тот момент боролся с разгерметизацией большинства отсеков, аварийным отключением энергии, и прочими, катастрофическими для экипажа разрушениями, но его память исправно зафиксировала все показания, вплоть до самого абсурдного, – бортовой ядерный хронометр, принцип работы которого был основан на длительных периодах полураспада радиоактивных элементов, внезапно ускорился, до невероятной величины идущих в нем процессов и взорвался!…

   За мгновенье до этого отказали все внешние сенсорные системы, которые вдруг начали транслировать полную ахинею – звезды в момент взрыва удлинились, превратившись в блеклые серебристые росчерки и… исчезли.

   Агонизирующий корабль с мертвым экипажем провалился в некую область пространственно-временной аномалии… по крайней мере именно таким термином определил новое пространство бесстрастный ЭКАЛ…

   Эллис остановила информационный поток, коснувшись сенсора «пауза».

   Ей было так плохо, что хотелось просто разреветься навзрыд, дать выход тому горькому кому, что скопился внутри, подкатывая к горлу удушливыми спазмами…

   Она не понимала о каком новом пространстве идет речь…

   Если бы она знала, что спустя двести лет после рокового взрыва, ученые Земли откроют подобное явление, а Йоган Иванов-Шмидт назовет таинственную область аномалии термином «гиперсфера» и выведет первые уравнения, описывающие процесс проникновения в нее, – стало бы ей легче от осознания, что «Антей» по сути совершил первый гиперсферный прыжок, за два века до открытия данного понятия, и оказался пионером гиперпространства?

   Скорее всего, что – нет…

   Одна… Это емкое, страшное понятие вдруг затмило все, обрушившись, как непомерный моральный груз…

   Одна… Совершенно одна, неизвестно где, заключенная в оболочку разрушенного космического корабля-невозвращенца, чьи бортовые системы жадно высасывали в эти секунды последние капли драгоценной энергии из истощившихся резервных накопителей.

   Никакие фантастические явления, и даже жуткий трагизм сорока семи загубленных в катастрофе жизней, не могли сравниться с тем глобальным потрясением, что испытывала Эллис в эти роковые для нее секунды. Понимание полной безысходности своего положения обрушилось на нее, сломав волю, превратив сознание в страшную кашу ирреальных образов.

   Она не выдержала и разрыдалась, закрыв руками лицо.

   …А драгоценные секунды шли, вне зависимости от ее воли, складываясь в безвозвратно потерянный для управления ожившими системами отрезок горького, удушливого безвременья…

   Наконец, справившись со спазмом, она оторвала мокрые от слез ладони от своего опухшего лица.

   Перед ней тускло и призывно сиял экран монитора, словно окно в ту бездну, куда она страшилась заглянуть… 

   Из сообщений ЭКАЛа следовало, что «Антей», после взрыва емкостей с активным веществом, совершил спонтанный скачок в иное пространственно-временное измерение.

   Сколько длилось пребывание корабля в аномальном пространстве затруднялся определить даже бортовой компьютер. Единственное, что он мог сообщить подавленной женщине с точностью, был тот факт, что корабль вернулся в трехмерный космос шесть лет назад. Уцелевшие при взрыве локационные системы определили некоторые звездные ориентиры, – в основном удаленные пятна других галактик, чье положение оставалось относительно стабильным на протяжении миллионов лет, и по этим светящимся пятнам далеких звездных сообществ ЭКАЛ сориентировал «Антей» в сторону Солнечной Системы.

   Эллис прикрыла глаза.

   «Что же делать?» – закусив губу думала она, борясь с приступами дурноты. Это кончалось спасительное действие принятого стимулятора. Впереди ее ожидал упадок физических сил.

   Страшась оставаться наедине с собой она открыла глаза.

   «ЭКАЛ включи телескопический обзор» – набрала она.

   «Недостаточно энергии для питания обзорных экранов» – высветил ей в ответ бортовой компьютер.

   Эллис огляделась. Свет, разгоревшийся было под сводом рубки вновь начал неумолимо тускнеть. Многие сигналы на реанимированных пультах управления судорожно моргали. Напряжение в сетях питания падало с катастрофической скоростью, и она поняла, что у нее остались считанные часы на совершение каких-то действий. Потом уже будет поздно, – холод и мрак окончательно завладеют искалеченным кораблем, и он умрет, высосав из накопителей последние эрги, с такой самоотверженностью сэкономленные ЭКАЛом для ее пробуждения.

   Закрыть глаза… Расслабиться, отдаться в мягкие объятия противоперегрузочного кресла, доверить ему слабеющие с каждой минутой мышцы, не думать ни о чем… Отгородиться шторками век от ужаса умирающего корабля. Тихо угаснуть вместе с ним…

   Она вздрогнула всем телом, словно вырываясь из цепких объятий наваждения.

   Плотно сжав губы, чтобы не дать волю бунтующему после криогенного сна желудку, она встала, цепляясь побелевшими пальцами за подлокотники кресла.

   В этой упрямой, отчаянной попытке вырваться из цепких лап подступившей депрессии было больше смысла, чем могло показаться на первый взгляд. Эллис боролась сама с собой, потому что ее готовили именно к этому…

   Медленно выпрямившись, она еще плотнее сжала побелевшие губы. Да, все это было свежо в ее памяти. Все, что она собиралась сделать было ей по силам. Нужно только загнать вглубь этот дрожащий, гадливый внутренний голос, сладко поющий о безысходности. Вспомнить, чему ее учили и сделать первый шаг, от манящего кресла к длинной шеренге встроенных в переборку рубки шкафов.

   Она оторвала сначала одну руку, затем другую. Потом пошла, стараясь не потерять равновесие.

   Долгие годы предполетных тренировок вырабатывали в них новые качества. Жесточайший психологический и физический отбор… Опытные инструкторы тренировали их мышцы и волю, психологи внушали мысль о том, что они уже не просто люди, а зачаток новой, галактической расы, пока каждый из них по настоящему не поверил в это и не начал всерьез грезить звездами.

   Тогда, еще в самом начале полета, казалось что экипаж «Антея», – это действительно единый организм, слившийся со своим кораблем в одном стремлении, – достичь…

   Эллис доковыляла до заветных шкафов и уперлась ладонями в гладкую, холодную поверхность пластиковых створок.

   Еще несколько часов назад, очнувшись от низкотемпературного сна, она по инерции ощущала себя частицей этого мощного, тренированного организма, пока сама воочию не убедилась, что все это уже давно обратилось в прах, как мумифицированное тело Алексея Романова, в спиральном коридоре, как застывшие навек механизмы, а она… Она на поверку оказалась лишь слабой женщиной, вмиг утратившей все иллюзорные защитные оболочки…

   Упрямое подсознание продолжало нашептывать ей с монотонной настойчивостью: «Одна… В изуродованном звездолете, без надежды, без смысла, среди руин и обратившихся в прах трупов…»

   Здесь внутренний голос был абсолютно прав, – самое страшное, что могло случиться с человеком в космосе, выпало именно ей…