Капитан Багровой Тьмы - Константин Мзареулов

— Вампир сожрал двух людей! — заорал кто-то.

— Не вампир, а вурдалак, — откликнулся другой голос. — И не людей, а полицейских.

— Я бы сам этих скотов поубивал. Совсем обнаглели, всю выручку отбирают…

— Пока нужно убить вурдалака. Щелкнула тетива, просвистела стрела, завизжал раненый вурдалак. Оборотень затявкал, подсказывая дорогу, и вскоре мохнатый трупоед вылез из узкого прохода. Повелительно прорычав короткую команду, оборотень побежал вдоль темной улицы, и вурдалак послушно последовал за ним, оставляя на мостовой пунктир кровавых капель.

Несколько поворотов, перебежка через пустую площадь, маневры в лабиринте дворов старого города. Поплутав по этим не слишком людным местам, гиенокот привел мохнатого пожирателя падали к ограде университета.

К чугунной решетке через неравные промежутки были приклепаны сплетенные из надраенных медных прутьев побрякушки. Шутник строитель загнал новому ректору этот металлолом под видом амулетов, якобы защищающих от злых чар. В действительности жалкие пародии на магическую символику никакой угрозы не представляли — разве что, отвалившись, упадут на голову случайному прохожему.

Оказавшись в этом месте, вурдалак оглянулся с недовольным выражением свирепой морды. В тот же миг гиенокот бросился ему на спину, умело перекусив нужные артерии. При этом оборотень поранился о черенок стрелы, засевшей в ляжке вурдалака, однако неприятность не относилась к серьезным, потому как раны на оборотнях заживают быстро.

Новая смерть прибавила сил, поэтому гиенокот, припустив резвым галопом, вскоре вернулся в рощу, где оставил одежду. Стряхнув висевшие на шее кошельки, он мысленно произнес простенькое заклинание, в результате чего тело снова сделалось человеческим. Тарх натянул мундир, рассовал по карманам позвякивающие мешочки с добычей и зашагал в сторону крепости. Разумеется, по дороге он не забыл заглянуть в корчму, где отоварился бутылкой дешевой ягодной настойки.

Начальник караула принялся грозно ворчать, но бутылка оказалась безотказным пропуском. Офицеры в казарме еще не спали — резались в карты.

— Как баба? — осведомился Аксель.

— Шлюха и вдобавок слишком жирная, — честно сказал Тарх. — Как-нибудь и вас свожу.

Глава 2

ИГРА В ВОЙНУ

С утра объявили тревогу, и полк, едва успев принять пищу, получил приказ выдвигаться навстречу условному противнику. Крепость наполнилась суетой, беготней и прочими проявлениями легендарной армейской бестолковости.

Первыми покинули гарнизонные стены оба пехотных батальона. Этим было проще — натянуть кирасы, опоясаться тесаками и — шагом марш. Потом поскакали к воротам эскадроны — уланский и гусарский, прошагала сотня лучников. Подразделения, наполовину состоявшие из резервистов, сильно растянулись и едва волочили ноги.

Кое-как собрав своих горе-вояк, Тарх повел нестройную орду к складу тяжелого вооружения. Личный состав ему достался немногочисленный — пять сержантов срочной службы, а также полдюжины ездовых и три десятка мастеровых, призванных из запаса. Ворота склада были уже —открыты, и солнечные блики играли на осадных машинах, метавших на двести шагов снаряд весом в лошадь. Однако эти реликты прошлого века не имели отношения к Тарху— поручик расписался в получении четырех станковых арбалетов, предназначенных для стрельбы по воздушным целям.

Орудия выглядели не лучшим образом. Неизвестно, когда и насколько грамотно их смазали, прежде чем поставить на долгое хранение. Во всяком случае, теперь к промасленным доскам станин и рычагов прилипла толстая корка засохшей пыли.

— Дерьмо допотопное, — проворчал Тарх. — Развалятся при первом же залпе.

Начальник склада, толстый капитан средних лет, лениво проворчал:

— Никто и не потребует, чтобы ты стрелял. А вообще-то тетивы лопнуть не должны, добротно сплетены.

Ездовые уже запрягали коней, а расчеты устраивались на лафетах. Кадровые сержанты заранее стонали:

— Только не сломайте чего-нибудь.

Веселенький парнишка-койсар, призванный на учебную войну из тележной мануфактуры, огрызнулся, ощерившись:

— Не боись, сопля, мы тут все — мастера. Ежели чего сломаем, то сами же починим.

— Особливо ежели тебе чего-нибудь сломаем, — ласково добавил немолодой кузнец. — Например, голову.

— Или целку, — бросил на бегу Тарх.

За спиной грохнул шквал смачного мужицкого хохота.

Станковый арбалет этого типа заряжался четверкой стрел полуторасаженной длины и когда-то считался чудом техники, но древняя конструкция давно превратилась в старье, которым оснащались запасные части третьего сорта. Новейшие модели, стоявшие на вооружении кадровой армии, выпускали залпом сразу дюжину стрел. К тому же, насколько слышал Тарх, в арсеналах Койсара имелись немалые запасы заколдованных наконечников, самостоятельно находящих цель, да и летевших дальше обычных.

Батарея уже совсем готова была начать движение, когда прискакал вестовой командира полка и закричал, делая большие глаза:

— Да вы чего, так вас перетак, еще не на марше?! Вам давно положено позицию занять! Да за такое под трибунал!

— Хоть сейчас, — охотно согласился Тарх, уставший от армейского беспорядка. — Веди нас на гауптвахту. Все лучше, чем по такой жаре в поле дурака валять.

Личный состав батареи с готовностью заржал. Запасные понимали, что срок их службы заканчивается завтра после обеда, так что никакой трибунал судить гражданских людей не станет. Особо бесшабашные даже поспрыгивали с повозок и уже снимали ремни, не положенные арестантам. Ошалев, вестовой сбавил тон и уже почти мирно попросил арбалетчиков не мешкать.

— По телегам! — гаркнул поручик. — Батарея, марш! Повозки, скрипя засохшей смазкой, потянулись к воротам.

Путь им выпал не близкий, но и не слишком далекий. Разогнавшись, упряжки начали потихоньку догонять пылившую впереди пешую колонну.

Тарх устроился на передней повозке с' группой управления. Рядом с поручиком сидел бородатый фельдфебель Петруха — часовых дел мастер в мирной жизни — и пренебрежительно ворчал, глядя на молодежь:

— Разве это солдаты? Не прошли версты, а уже вдвое растянулись. Вот когда я служил в гвардии, мы суточные переходы строевым шагом махали!

Солдатики, особенно тянувшие срочную шестилетку, уважительно запыхтели махоркой, нестройно промычав, дескать, гвардия, им положено.

— В гвардии, само собой, муштра особая, — признал оборотень. — Только и в нашем полку можно было порядок навести, но ведь запасные на военную службу несерьезно смотрят.

— Наше дело маленькое, — согласился Петруха. — Две недельки отдохнули в казарме — и по домам.

— Понимаю, — сказал Тарх. — Значит, быть вам сегодня сильно битыми.

— В каком смысле? — насторожился бородатый.

Поручик поведал, что их родному Второму Вергатильскому сводному полку суждено стать противником для гвардейской морской инфантерии. А есть у Черных Бушлатов поганый обычай — мордовать до синяков и крови пленных, объясняя тем самым: воевать надо по-умному, потому как воин койсарский не имеет права терпеть кон-фузию даже в учебном сражении.

— Так что если не победим сегодня, так наверняка побьют, — закончил поручик. — Сами думайте.

Рассказ командира произвел неожиданно сильное впечатление. Солдаты — и срочники и резервисты — притихли, обмениваясь беспокойными взглядами. Наконец сержант кадровой службы вздохнул:

— Они это могут. В рукопашном бою против Черных Бушлатов только Голубые Драгуны способны выстоять. Их в десанте особым приемам учат, да и служат там бугаи в сажень ростом. Кулачищи — с мою голову, плечи — как у буйвола-трехлетки.

— Значит, побьют, — печально резюмировал фельдфебель.

— Необязательно, — строго произнес магистр-оборотень. — Война-то ненастоящая. Если спать не будете и сумеете толково пострелять, посредник может и нам засчитать победу.

Ему не сильно поверили, да и сам Тарх особо на победу по очкам не надеялся. Всем известно, что гвардия редко проигрывает учения, а тем более — запасному сброду. Однако он повторил, что от них требуется метко отстреляться и получить приличную оценку. Может, в таком случае небитыми останутся.

Тут он заметил краем глаза группу верховых, догонявших короткую колонну батареи. Судя по эполетам, скакали высокие чины, а то и сам генерал, начальник учений.

— Передать по цепочке, чтобы подтянулись, — прокричал оборотень. — Дозорным, как положено, смотреть в небо, разбудить спящих, ремни подтянуть и портки застегнуть!

Через минуту всадники поравнялись с командирской повозкой: два генерала, пяток полковников, куча майоров и ротмистров. Согласно уставу, на марше можно было докладывать сидя, что поручик и сделал. Он уже заканчивал рапорт, когда дозорный второй установки истошно завопил: