Триумф пана Кляксы - Jan Brzechwa

– Постой… постой… – пробормотал пан Клякса. – А может, это был твой двойник? Ну да, теперь я начинаю понимать…

– Алойзи Пузырь! – поразился я.

– Да, Адась, Алойзи Пузырь. Вот уже несколько дней, как он прикидывается тобой, а я и не узнал. Вот негодник!

Пан Левкойник, которого я посвятил во все свои дела, подошел к пану Кляксе и, столкнувшись своим животом с профессорским, сказал:

– Мы с ним справимся. У меня есть заграничная жидкость от насекомых. Безотказное средство.

– Алойзи Пузырь – не насекомое, милостивый государь! Не насекомое! Да будет вам известно, пан… пан…

– Анемон Левкойник, – поспешил представиться розовод. – А это мои дочери: Роза, Георгина, Гортензия, Резеда и Пиония. Все на выданье.

– Забавно… – насмешливо улыбнулся великий ученый. – Настоящий ботанический сад.

– Пан профессор, вы, должно быть, забыли, но мы встречались уже не однажды, – робко заметил пан Левкойник.

– Я? Забыл? – возмутился ученый муж. – Может, вы и видели меня во сне, а люди разумные снам не верят. Так что не будем об этом больше.

Тут вмешался старый привратник:

– Пан профессор, я тоже хотел бы выразить вам свое почтение. Меня зовут Вероником Чистюлей, улица Корсара Палемона, семь, вход со двора, дипломированный привратник, династия пошла с прадедов.

– Фью-фью! – присвистнул пан Клякса. – Такие люди мне нужны. Только достало бы вам силенок.

– Уважаемый профессор, мне всего лишь семьдесят лет! – сказал Вероник. – В прошлом году на соревнованиях по прыжкам с шестом я занял первое место, победив Пескарика, Фойдру и Укротителюка. Могу даже, простите, и марафон пробежать.

С этими словами он схватил пана Кляксу поперек талии и трижды подбросил его в воздух.

– Гип-гип-ура! Гип-гип-ура! – стройным хором кричало семейство пана Левкойника.

После такого обмена любезностями мы вместе двинулись во дворец, дабы представиться королю Кватерностеру I.

На улицах царило всеобщее оживление: праздновалась очередная годовщина высадки сказандцев, и девушки приносили отовсюду к памятнику Аполлинария Ворчуна охапки цветов. Мы последовали за толпой в сторону площади Адакотурадско-Сказандской Дружбы, а сокращенно площади А-С.

Весьма озабоченный пан Клякса шагал, задумчиво теребя бороду.

Вдруг он остановился, накрутил ус на палец и воскликнул с видом победителя:

– Эврика! Нашел! В Адакотураде проживает тринадцать сказандцев, включая короля Кватерностера. Нас здесь четверо. Плюс еще дочери пана Левкойника – всего двадцать две персоны отряда двуногих. Необходимо составить подробный перечень. Кто не войдет в это число, оказавшись вне списка, и будет признан Алойзи Пузырем. Узнаем его по ногам. Вот мой план, милостивые господа.

Слова пана Кляксы вызвали всеобщий восторг, а Вероник еще раз подбросил его в воздух. В тот самый момент мы были уже у дворцовых ворот.

О да! Пан Клякса действительно гений!

Мы уже входили во дворец и стража сделала «На-краул!», как вдруг подлетел мой знакомый колибри и, усевшись на плечо, признался, что очень ко мне привязался и хочет остаться со мной до самых осенних дождей. Он изъяснялся на диалекте три-три, употребляемом южноафриканскими птицами, поэтому я для простоты стал называть его Три-Три. Даже пан Клякса признал, что имя выбрано весьма удачно.

Королевский дворец был выстроен из больших раковин, подобранных так по-мастерски, что стоило войти в тронный зал, как их шум складывался в мелодию государственного гимна Адакотурады. А поскольку раковины были нанизаны на вращавшиеся вокруг своей оси длинные стальные стержни, то придворный музыкант, поворачивая их так и эдак, мог соответственно обстоятельствам менять мелодию и исполнять тот или иной адакотурадский марш.

Под звуки государственного гимна мы приблизились к королевскому трону, имевшему вид фрегата со всеми парусами, со штурвалом и капитанским мостиком. С этого мостика король зачитывал свои обращения к народу. Не следует забывать, что Кватерностер I был старым моряком и когда-то даже прославился под именем капитана Кватерно.

– Приветствую тебя, король! – почтительно произнес пан Клякса. – Позволь представить тебе моих друзей: пан Левкойчик…

– Левкойник, – поправил розовод.

– Да, да… Прошу прощения… Пан Левкойник… А это его цветник, то есть пять дочерей… А это пан Вареник…

– Вероник, пан профессор, – перебил его старый привратник.

– Извини, дорогой друг, но я не придаю значения именам, – сообщил пан Клякса. – Важен не человек, а его дело. Об Амброжи Кляксе мир может и забыть, но его творение, Алойзи Пузырь, войдет в историю – как войдут в историю деяния мужественных сказандских мореплавателей с королем Кватерностером I во главе. Да здравствует король!

– Да здравствует! – подхватили мы хором, а раковины повторили наши голоса многократным эхом. Придворные при том ударили часами об пол, и раздался такой грохот, что Три-Три в страхе вылетел за окно.

– Я еще не закончил! – воскликнул пан Клякса, призывая адакотурадцев к тишине. – А это мой собственный ученик Адам Несогласка, о котором я уже тебе говорил, король.

Все это время монарх был занят лихорадочными поисками своих очков, без которых не видел ничего. Вполне понятно, что найти очки король никак не мог, потому что без них не мог их разглядеть.

Ситуация становилась все более неловкой. Всем было ясно, что поглощенный поисками король не слушал великого ученого. Однако никто из придворных не спешил помочь своему монарху – они в это время были заняты лишь собственными часами.

Пан Клякса прервал свою речь, а Роза и Георгина захихикали, а это могло оскорбить короля. К счастью, пан Левкойник увидел торчащие из монаршьего сапога очки, с легкостью мячика подскочил к королю и учтивым жестом подал их Кватерностеру I. Все облегченно вздохнули.

Тогда король поднялся на капитанский мостик и обратился к нам по-сказакотски с такой речью:

– Прекрасные дамы, пан профессор, господа! – так она звучала в переводе на наш язык. Надо полагать, выражение «прекрасные дамы» король заготовил заранее, до того как нашел очки, и потому не успел разглядеть дочерей пана Левкойника.

– Можете чувствовать себя на адакотурадской земле как дома, – продолжал Кватерностер I. – Наш народ занимается разведением кур. Ежегодно мы вывозим за границу пятьдесят миллионов яиц и на полученную валюту закупаем до ста тысяч часов. Как вы уже имели возможность заметить, мои верные подданные в соответствии с вековечной традицией ударяют часами оземь. Увы, это не приносит механизму ничего хорошего. Именно поэтому адакотурадцы все свободное время уделяют разборке своих часов, но собрать их вновь не удавалось еще никому. К чему это ведет, вы увидите, посетив знаменитый Заповедник Сломанных Часов, главную достопримечательность нашего края…

В подтверждение слов монарха все находившиеся в зале адакотурадцы дважды ударили часами о паркет.

Пан Клякса однажды уже выслушал королевскую речь и потому, прервав монарха, поспешно предложил:

– Позволь мне, светлейший, взять на себя удовольствие ознакомить моих друзей с обычаями этого края. Что же до нас, то мы желаем лишь одного: встретить у тебя при дворе всех сказандцев, поселившимися в Адакотураде. Нам необходимо решить с ними один чрезвычайно важный вопрос.

– Прекрасно! – воскликнул Кватерностер I, обрадованный, что может прервать свою речь: как известно, истинные моряки не любят болтать попусту. – Приглашаю вас на вечерний прием, куртурый сурстурится сегурдня пур слорчаю нациурнальнургур праздника.

И король живо соскочил с капитанского мостика по случаю окончания официальной части, а министр двора приказал убрать паруса и спустить флаг.

Кватерностер I был статным и крепким мужчиной в расцвете лет с рыжеватой бородкой клинышком. По адакотурадскому обычаю он был обнажен до пояса, а на груди и на плечах у него было вытатуировано изображение победного морского боя, в котором он якобы участвовал и даже пал смертью храбрых, что было чистейшим вымыслом.

– Итак, дур встречи вечерурм, – любезно произнес монарх и, обмахиваясь пальмовой веткой, покинул тронный зал.

– Адась, – шепнул мне на ухо пан Клякса, – все сказандцы как бывшие моряки имеют татуировки. Это нам поможет узнать Алойзи. Будь внимателен!

Впереди у нас был еще целый день, и мы отправились осматривать город.

Адакотурадки нам показались весьма симпатичными. Как сообщил пан Клякса, они умывались соком фруктов гунго, содержащим способствующие красоте вещества. Из-за тропического зноя местные жители ходят по пояс голыми и, не имея куда цеплять ордена, рисуют их прямо на груди. А наград в Адакотураде огромное множество. Особенно почетным считается Орден Большой Курицы, далее следует Крест Сказакотского Сосуществования, за ним – Орден Поющей Раковины, которым отмечаются особо выдающиеся музыканты; Орден Третьей Ноги присваивают за забитый гол; Крест Третьей Руки – за самую вкусную яичницу. Кроме того, имеются медали «За Ловлю Комаров», «За Езду на Самокате», «За Пускание Пузырей» и множество других.