Плюс-минус двенадцать. Сборник рассказов - Иван Валеев

– Ау-у-у! – заорал Андрей на всю школу.

– А? – отозвался Влад несколько испуганно. – Ты чего орешь?

– Вас не слышу!

– Так нормально все… А что делать-то?

– Пой! Сказано же…

И Андрей выдвинул верхний ящик стола, когда Влад вдруг заорал:

– Вечер наступает медленнее, чем всегда-а-а! Утром ночь протухает как звезда-а-а!

– Нда… Голос-то у тебя, может, и есть… – пробормотал Андрей, разглядывая лежавшую в ящике книжку.

Книжка была в черно-оранжевой обложке и носила название «Брошенные машины». А чего про них писать? Вон у нас в каждом дворе по одной как минимум. Стоят и гниют. Чушь какая-то…

Второй ящик был пуст. А в третьем с полдюжины тараканов устроили явно несанкционированный митинг – завидев представителя власти, они прыснули в разные стороны. Андрей отшатнулся и передернул плечами.

– Бр-р-р! Вот вспомни о них – и на тебе…

Пение меж тем стихло. Андрей снова поднял голову и приготовился заорать.

– Ну, чего у тебя тут? – спросил Влад, подходя.

– Книжка…

– Интересная?

– Не знаю. И тараканы.

– Интересные?

– Было.

– Негусто что-то

– И не говори. – Андрей открыл дверцу тумбочки справа и заглянул внутрь. – И туфли еще.

– Женские?

– Фетишист. Судя по запаху – мужские. И тут еще ящичек…

Андрей выдвинул ящичек, заглянул внутрь и нервно облизнул губы.

– Ну?! – спросил Влад, которому показалось, что пауза несколько затянулась.

– А посмотри…

Влад склонился над столом и небезопасно изогнул шею.

– Ну, кошелек, – сказал он и перевел взгляд на Андрея.

– Портмоне, – поправил тот мрачно.

– Ну и что?

– Ты знаешь, как я решил ментом стать?

– Черепно-мозговая?

– Нет, – ответил Андрей, дернув щекой. – У меня в одиннадцатом классе портмоне сперли. Здесь, в школе. Очень тогда разозлился.

– И?

– Портмоне сперли, – повторил Андрей. – Вот это вот самое.

– Шутишь?

Влад протянул руку, взял портмоне – чуть потертое, коричневое, похоже, из настоящей кожи, расчерченное на клеточки и украшенное стилизованными зверушками, – открыл его и заглянул внутрь.

– Пусто, – разочарованно заметил он, сунул палец в кармашек для мелочи и, высоко подняв брови, выудил оттуда картонный кругляшок с нарисованной на нем большеглазой девчонкой в бикини. – О… Твое?

– Ага, – Андрей вгляделся в кругляшок и неловко усмехнулся.

– И… тут написано что-то…

– Где?

– Да внутри… Блин…

Андрей, глядя, как побледнел приятель, отобрал портмоне и тоже заглянул внутрь. Прищурился, разглядывая стершиеся печатные буквы.

– «Петр Ч.» – прочитал он.

– Вот так, – Влад поморгал. – Сам не смог – кошелек прислал…

– Портмоне…

– Теперь уже пофиг.

Петр Чухонцев умер летом две тысячи третьего. Говорили: сел себе в метро на лавочку – и больше не встал. Сердце.

– Так портмоне-то мое!

– Хорошо. Верю. Твое. Даже если он и спер… А дальше?

Андрей откинулся на спинку стула, бросил кошелек на стол и бессильно свесил руки.

– Не знаю, честно говоря. Есть что предложить?

– Ну, насчет этого, – Влад кивнул на их находку, – давай молчать. Пока нам лишняя мистика ни к чему. И так… А насчет остального – выбираться. Например, все-таки через окно второго этажа. Там любой по решетке спустится.

Андрей с сомнением покачал головой.

– Может, в кабинет к директору наведаемся? Там ключи есть. – Подумал и поправился: – Должны быть. И будь другом, принеси-ка мне оттуда, – ткнул пальцем вверх, – нож. Потолще.

Снежана оглянулась на перекрикивающегося с Андреем Влада и поежилась.

– Ты чего? – спросил Герман.

– Испугалась, – помедлив, ответила она. – Там, внизу, мне показалось, что Андрей у нас того, – и шевельнула пальцами свободной руки у виска.

– Не бери в голову. Ну, дурит человек, работа у него такая…

– Дурить?

– Нет. Дурить – это хобби. Для разрядки А работа нервная.

– И не только работа…

Тут оба вздрогнули – Влад запел.

– Ой, – сказала Снежана, картинно хватаясь за сердце, – ну нельзя же так!..

Они дошли до класса. Герман пропустил Снежану вперед, потом, поскольку она встала истуканом, внимательно оглядывая собравшихся в классе людей, обогнул ее, подошел к столу, наполнил чей-то стакан портвейном, залпом осушил и плюхнулся на стул, вытянув длинные ноги.

– Ну, как там? – спросила Лена.

– Да никак! – отозвался Герман. – Заперто. На замки, засовы и решетку еще, черт бы ее подрал. Там наш следователь обер упал намоченный… нет… опер уполномоченный… да. Нами. Короче, следствие ведется. Приказано сидеть тут и не разбегаться. Ух, страшен, черт!..

– Кто?

– Да Андрон наш. Как схватит, как вскомандует!.. Бр-р-р, – и передернул плечами.

– Девочки-мальчики, – тихо сказала Снежана, – а где Сережа?

– Который? – удивилась Анечка и хихикнула.

– Ну, Сережа… Он еще колбасу резал…

Юля встала, подошла к Снежане, молча заглянула в глаза.

– Ты чего, – Снежана отступила на шаг.

– Он умер ведь…

– Когда?!

– Лет семь назад… Кажется. А колбасу я резала… Той вон лесопилкой. Чуть без пальца не осталась…

Снежана потерянно оглянулась. Неловко села на стул рядом с Германом, уперлась локтями в колени, сцепила пальцы, уткнулась в них лбом.

– Снежк… Ну ты чего? – спросила Лена. – Расстроилась? Ну вот… Гер, налей ей, а?

– Налей, Гера, налей, – поддакнула Снежана. – А заодно скажи, с кем мы с тобой разговаривали. И кто мне наливал штрафную, когда я только вошла? Если помнишь, конечно.

– С тобой мы разговаривали, – пожал плечами Герман, протягивая девушке наполовину наполненный стакан. – О жизни. А наливал тебе Тимур, вроде бы…

Потом взглянул на Тимура, подмигнул тому – и умолк, задумавшись.

– Точно, – кивнул Тимур. – По-македонски, с двух рук, водку с соком. Кажется, с персиковым…

– С апельсиновым, – машинально поправила Снежана, махнула стакан вина и добавила: – Вот и с Андреем внизу то же самое было.

– Не то же, – начал было Герман, но Снежана только скривилась:

– Молчи уж! А то ты видел… Это как раз перед тем было, как ты к нам чуть не загремел.

– Так что они себе думают? – спросила Юля.

– Кто?

– Влад с Андреем и Андрей с Владом!

– Не знаю. Меня, видишь ли, выпроводили. Если бы этот бестолок не приперся, может, и не выпроводили бы, и разузнала бы больше… Да Герман же сказал! Сидим, не разбегаемся, ждем результатов расследования. Ясно только, что заперты мы хорошо. Качественно.

Тимур встал.

– Сидим?! Хрен там!

– Ладно тебе, Тимыч, – сказала Лена. – Нормально сидим…

– Ты, между прочим, домой собиралась.

– Ну да. И сижу, как видишь, и ничего… Официант, блин! Всем шампанского! За чей-нибудь счет…

– Вот и сиди!

– Тимур, – Яна вцепилась ему в рукав, – подожди, правда, ну куда ты?

Тот побагровел. Подавил желание вырваться. Тихо сказал:

– Пусти.

– Тим…

– Ч-ш-ш. Все. Я спокоен как слон. Пойду посмотрю в окно. Во двор, – добавил он, упредив возможные вопросы. – Все. Больше никуда. Честно.

– Я с тобой, – Яна встала.

– В сортир тоже со мной пойдешь?

– Нет. В туалет со мной пойдешь ты. Как тогда, помнишь? – Тот отвел глаза, и Яна рассмеялась: – По-омнит. Пойдем…

– В туалет?

– Ну да. Сколько можно уже, в самом деле?

Выйдя из класса, Тимур и Яна подошли к окну и выглянули во внутренний двор школы. Яна по-прежнему держалась за его руку.

– Боишься?

– Ну… Фильм ужасов, правда?

– Нет, – ответил Тимур хмуро; у него было ощущение, что кто-то уже такое сегодня говорил. – А если и да, то это скучища какая-то. Кто это смотреть будет?

Яна фыркнула:

– Успокоил… Ты смотри, и впрямь решетка. Я уж думала – шутят…

– За такие шутки…

– Ну как, насмотрелся?

– Ну… Вроде.

– Тогда пойдем.

– Куда?

– В туалет же.

– Ты серьезно, что ли?

– Ну да. Стесняешься? Тогда ты не стеснялся.

– Дурак был…

– Это понятно. Все вы такие. А ты представь, что я – маленькая такая собачка. Тяф-тяф, у-у-у. – Собачку Яна изобразила очень похоже. – И ее надо выгулять.

– Н-ну, пойдем.

В женский туалет Тимур заглянул первым. Постучался на всякий случай, открыл дверь, вошел, проверил, нет ли кого-нибудь. Мотнул головой:

– Все чисто.

Яна хихикнула:

– Это ты меня кем-то не тем представил. Договаривались же собачкой.

– Что я, зоофил, что ли?

– Вот это-то меня и волнует…

– Ладно, хватит шутить. – Тимур отошел к входной двери, прислонился спиной к стене рядом с рукомойниками, скрестил руки на груди. – Я тут постою.

– Спасибо.

Девушка скрылась за одной из перегородок. Зашуршали спускаемые брючки. Тимур поморщился. Лучше уж и правда собачкой представить, а то так неизвестно до чего еще додумаешься.