Создатели небес - Фрэнг Герберт

— Что ты будешь использовать — ту маленькую группку в Дели?

— Нет, ее я приберегаю на случай крайней необходимости. Действительно крайней.

— Женскую школу в Лидсе?

— Она не подойдет. Как думаешь, Инвик, насилие захватит его воображение?

— Определенно. Тогда школу убийц в Берлине?

— Да нет же, нет! Думаю, есть кое-что получше. Мы обсудим это после того, как я увижусь с ним. Как только он вернется, пожалуйста…

— Минутку! — сказала Инвик. — Не надо невосприимчивого. Только не его!

— Почему нет? Скомпрометируем его полностью.

— Это же все, что надо этому Расследователю! Только это, без…

— Невосприимчивого можно убить в любой момент, — сказал Фраффин.

— Этот Келексель не дурак!

— Я буду осторожен.

— Только помни, дружище, — сказала Инвик, — что я увязла в этом так же глубоко, как и ты. Большинство из команды, возможно, отделается приговорами к созидательному труду, но я-то мухлевала с генными пробами, которые мы посылали Главенству.

— Я понимаю; Моим девизом будет слово «осторожность».

3

Чувствуя себя в достаточной безопасности под прикрытием легенды, Келексель остановился лишь внутри офиса-каюты владельца режиссерского корабля. Окинул комнату изучающим взглядом. Какие интересные признаки ветхости на предметах обстановки, которая должна быть защищена от подобных неприятностей! Управляющие подлокотники редакторского кресла были до блеска отполированы в местах, где обычно покоились руки Фраффина.

«Он действительно здесь уже очень давно, — подумал Келексель. — Мы правы в своих подозрениях. Ничто не может надолго привлечь внимание чемов — разве что запретные развлечения».

— Посетитель Келексель, — сказал Фраффин, приподнимаясь. Он указал на стул на противоположном от него конце стола, простой деревянный артефакт, исконный для этой планеты. Стул придавал офису милый налет экзотичности, заставлял постороннего чувствовать себя пугающе чужим и неприспособленным для жизни вне вселенной чемов. Сам Фраффин занимал обыкновенное плавающее сиденье с подстроенными под его потребности телесными сенсорами.

Келексель склонился над заснувшим экраном, вмонтированным в стол, традиционно поздоровался:

— Режиссер Фраффин, свет миллиардов солнц ни на йоту не усилит светоч вашего сияния.

«Ох, Властители Бытия, — подумал Фраффин. — Один из этих!» Он улыбнулся, регулируя кресло так, чтобы быть на одном уровне с Келекселем.

— Я меркну в присутствии моего гостя, — отозвался Фраффин. — Чем могу служить столь высокопоставленной особе?

И мысленно добавил: «Очевидно, начинкой для бутерброда».

Келексель сглотнул, ощутив внезапную тревогу. Что-то в этом Фраффине обеспокоило его. Режиссер был таким маленьким человечком — просто лилипутом в сравнении со столом и оборудованием. Кожа Фраффина отливала молочным серебром уроженца Сириади, почти сливаясь со стенами. Она была главным в облике этого человека; да, дело было именно в этом. Келексель ожидал кого-то более крупного — не столь крупного, как марионетки с этой планеты, конечно, но все же… более крупного… такого, которому соответствовала бы вся та сила, которая явственно читалась на его лице.

— Вы были так любезны, что уделили мне время, — сказал Келексель.

Фраффин традиционно ответил:

— Что время для чема?

Но Келексель не клюнул на это клише. Сила в лице Фраффина! Это было знаменитое лицо, разумеется — черные волосы, темные провалы глаз под выступающими бровями, точно вырубленные из камня щеки, выступающий нос и челюсть. Огромные изображения этого лица колыхались в воздухе повсюду, где бы ни показывали картины Фраффина. Но этот человек во плоти, несомненно, безо всякой ретуши очень походил на свои изображения, что Келексель счел тревожащим признаком. Он ожидал подвоха, несоответствия, притворства, которое помогло бы ему разгадать этих людей.

— Посетители обычно не просят о встрече с режиссером, — сказал Фраффин, подталкивая его к разговору.

— Да-да, разумеется, — сказал Келексель. — У меня…

Он запнулся, пораженный внезапным осознанием. Все во Фраффине — тембр голоса, насыщенный цвет кожи, общее ощущение исходящей от него жизненной силы — все говорило о недавнем омоложении. Но цикл Фраффина был известен Бюро. Ему сейчас не полагалось омоложения.

— Простите? — сказал Фраффин.

— У меня к вам… довольно личная просьба, — сказал Келексель.

— Надеюсь, вы не по поводу работы, — поморщился Фраффин. — У нас столько…

— Нет, ничего для меня, — успокоил Келексель. — Мои притязания довольно скромны. Меня вполне устраивает жизнь путешественника. Однако в прошлом цикле я получил разрешение произвести на свет потомка мужского пола.

— Вам очень повезло, — сказал Фраффин и затаился, выжидая и раздумывая: «Знает ли он? Неужели это возможно?»

— О да, — согласился Келексель. — Однако моему отпрыску требуется постоянное внимание. Я готов заплатить исключительно высокую цену за привилегию поместить его в вашу организацию до тех пор, пока не истечет срок контракта моей ответственности за него.

Келексель откинулся на спинку, ожидая ответа. «Естественно, он будет подозревать тебя, — говорили эксперты из Бюро. — Он будет думать, что ты ищешь работу в его команде, чтобы шпионить за ними. Наблюдай за его внутренней реакцией, когда будешь делать это предложение».

Приглядываясь к Фраффину, Келексель ощутил беспокойство режиссера.

«Неужели он напуган? — удивился Келексель. — Но ему нечего бояться — пока нечего».

— К моему огорчению, — ответил Фраффин, — я должен отказаться, каково бы ни было ваше предложение.

Келексель закусил губы, затем пошел в атаку:

— Неужели вы откажетесь от… — Он назвал сумму, которая изумила даже Фраффина.

«Да это же половина того, что я мог бы выручить за весь свой планетный холдинг! Возможно ли, что Инвик ошиблась? Это не выглядит попыткой внедрить к нам шпиона. Вся команда повязана цепью общей вины. Ни один новичок не сможет узнать, что мы тут Делаем, до тех пор, пока сам не будет безнадежно скомпрометирован. Да и Бюро не стало бы пытаться купить одного из нас. Они не осмелятся дать мне основания для иска по провоцированию на преступление».

— Этого недостаточно? — спросил Келексель, постукивая по подбородку.

Эксперты из Бюро сказали: «Ты должен разыграть роль ответственного гражданина, озабоченного выполнением родительского контракта, пожалуй, даже немножечко помешанного на нем и чуть смущенного этим».