Сакура, свадьба, смерть - Александр Вин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да, Антонна! Конечно, вот инструкция…
Иван торопливо вытащил из заднего кармана брюк замусоленную бумажку.
– Всё в точности, все пропорции соблюдены! Сейчас займусь, не волнуйтесь!
– Я никогда не волнуюсь. А ты поспеши, чтобы до обеда у нас всё готово было, чтобы люди на семинаре обязательно таблички увидели, понял? Чтобы все убедились, как у нас и с техникой безопасности, и с экологией дела нормально обстоят.
Валерия Антоновна что-то отметила в своём большом блокноте и, соблюдая видимость фигуры, вновь уплыла за поворот.
– Извини, Глеб, тут срочно дела нужно делать…
Иван улыбнулся, пожал тощими загорелыми плечами.
– Меня ведь сюда из милости взяли, работёнка подходящая, мне нравится…. Вот и пресмыкаюсь, исполняю.
– Ладно, не суетись. Опыляй правильно свои важные растения, попозже подойду, чего-нибудь придумаем, съездим в город, перекусим, потрепемся.
– Хорошо, Глеб! Я быстро со всем справлюсь! Я здесь, потом…
– Не-су-е-тись.
Одна из асфальтовых дорожек ещё полностью оставалась в тени.
Глеб выбрал её и неторопливо направился вглубь сада, рассматривая незнакомые цветы и листья.
Услыхав за спиной громыханье металла, обернулся.
Увлечённый работой, Иван старательно помешивал куском ржавой трубы в алюминиевом бидоне. Вытер запястьем лоб, нахмурился, не замечая никого рядом с собой, достал из кармана штанов белый пакетик и, морщась, высыпал из него какую-то пыль в бидон.
Капитан Глеб Никитин никого не хотел пугать своим вниманием, поэтому, выждав, когда Иван после всех странных манипуляций спокойно закурит, весело крикнул издалека вдоль аллеи в его сторону.
– Руки обязательно вымой!
Иван обернулся, знакомо и чумазо улыбнулся сквозь дым сигареты.
– Пусть моются те, кому чесаться лень!
Жилисто напрягшись, он попробовал поднять тяжёлый бидон на тачку, но, что-то вспомнив, по-прежнему с улыбкой, широкими шагами побежал к административному зданию.
Глеб двинулся было по прохладе своей дорожки, но успел заметить, как нескладная Валерия Антоновна сделала то же самое, что и Иван минутой ранее. Внезапно белоснежно возвратившись, она со смешной таинственностью оглянулась, достала откуда-то из складок халата бумажный пакетик и, точно так же высыпав его содержимое в приготовленный Иваном бидон, торопливо заковыляла на высоких каблуках прочь, по неровному асфальту дорожки.
Стало ещё жарче.
Свадьба приехала в одиннадцать тридцать.
Капитан Глеб Никитин, заслышав суматошные автомобильные гудки за воротами сада, поднялся со скамейки и размялся, качнувшись несколько раз на носках.
С каждым годом своей жизни он всё чаще удивлялся тому, какими же некрасивыми могут быть и женихи, и невесты!
Не всегда, конечно, и даже не одновременно, но, кроме сияющих от счастья растерянных глаз, Глеб всё реже, встречая случайные свадьбы, мог честно отметить волнующую его классическую красоту молодости.
Однажды он цинично и окончательно решил, что это всего лишь опыт.
Кто-то из юношей, участвующих в свадебных процессиях, обычно бывал пьян, кто-то – по-компанейски куражлив, девчонки-подружки обычно старались быть модными в жутко выбранных платьях, родители с обеих сторон бледнели и краснели в страхе ответственных оперативных забот.
И, всё равно, эти чёрточки жизни всегда были прекрасны!
От свадебной толпы, с радостными криками миновавшей распахнутые ворота ботанического сада и принявшейся сразу же на территории торжественно распивать шампанское, отделился и направился в сторону капитана Глеба Никитина стройный молодой человек, уверенный в своих движениях и немного светловолосо лохматый.
– Привет, па!
– Привет, сын.
– Мы с тобой вчера по телефону так быстро поговорили, я даже и не поверил, что придётся тут встретиться!
И отец, и сын одинаково радостно улыбнулись.
Глеб прочно обнял Сашку, потряс за плечи.
– Растёшь, поколение! Здоровенный-то какой уже!
– Это всё приличное питание и вкус к жизни.
– Трепач, как обо мне тут совсем недавно один человек сказал… Ты уж извини, что я опоздал на твой день рождения, дела так вдалеке повернулись, не мог подвести людей.
– Ладно, па, наверстаем!
Сашка пошевелил пятернёй светлые волосы, рассеянно посмотрел по сторонам. Капитан Глеб Никитин прекрасно знал своего сына.
– Что, тебе к своим пора?
– Да, па, я побегу, ребята ждут! Ладно? Потом, попозже, поговорим, хорошо?!
– Топай.
А вот эта невеста была хороша.
Высокая, тонкая, статная, с роскошью чёрных прямых волос, с медленным пронзительным взглядом и плавностью каждого, даже самого незначительного, но уже совсем женственного движения.
Свадьба перемещалась по центральной аллее, часто останавливаясь по суетливому требованию официального мужичка-фотографа у знаменательных растений, на фоне особо красивых цветов или в приятных для многочисленных старших родственников ракурсах.
Праздничный маршрут был обкатан поколениями.
Кто-то из гостей в сегодняшней толпе чаще всех громко орал «Горько!», его клич подхватывали и молодые, и старики, невеста покорно склоняла голову, а рыжий жених бережно её целовал.
«Рыжий?!».
Да, жених был пронзительно рыж и высок.
Свидетельница – коротко черноволосая, с сильно накрашенными тёмными глазами, в мрачном коротком платье с блестящими вставками.
Свидетель – по виду взволнованный студент-старшекурсник, кудрявый, улыбчивый, спортивный, так и не расставшийся даже по причине участия в свадьбе со своими круглыми очками в тонкой чёрной оправе.
На общем фоне, по-молодому разнообразном одеждами гостей, невеста в шикарном платье выделялась, как конфета-трюфель в дорогом фантике, брошенная в банку с дешёвым драже.
Какая-то миловидная рыженькая особа из свиты невесты, заметив пристальный взгляд капитана Глеба Никитина, так же непрерывно пристально стала смотреть на него.
«Не-е, малышка, даже и не думай – ты же при исполнении…».
Свадьба двигалась по парку, часто фотографируясь, горько целуясь и громко при этом отсчитывая рекорды длительности поцелуев.
Глеб неторопливо шёл за ними в отдалении, с интересом наблюдая за своим Сашкой.
Остановились у пруда, оправданно задержались в розарии; выполняя элемент обязательной программы, оставили невесту и жениха в романтическом одиночестве на середине деревянного мостика, перекинутого через крохотный ручей в дубовой роще.
Шесть-семь шагов в длину, в ширину – двое еле разойдутся.
Дождавшись своего звёздного часа, бородатый фотограф с удесятерённой энергией принялся щёлкать молодых на мостике при таком-то подходящем освещении.
В темноте могучих деревьев, сразу же после блеска жаркого дня открытых пространств эти двое – красивая невеста и рослый рыжий жених в строгом свадебном костюме – казались персонажами очень качественного иностранного кинофильма.
– Браво! Браво!
Одна из девчонок со слезами не выдержала, правильно, в тему, с восторгом звонко закричала. Остальные подхватили. Жених в очередной раз со страстью поцеловал невесту.
Свадьба двинулась дальше.
То странное в поведении шумной торжественной процессии, чего не мог видеть никто, пристально и с интересом замечал только идущий следом капитан Глеб Никитин.
За стеной крупных сосен, возле совсем уже не безобразных за строем одинаково подстриженных туй развалин старой теплицы поспешно и громко ссорились двое.
Женщина – в возрасте, в строгом, нарядном костюме, красивая, ухоженная и модная. Глеб заметил её ещё раньше в свадебной толпе, там она с самого начала была на первом плане.
И Иван.
Тощий, потный, взъерошенный.
С пустым бидоном в руке.
По привычке держаться на расстоянии от чисто одетых посетителей Иван еле сдерживал себя, чтобы не броситься вплотную к женщине.
– …С ума сошла?! Ты что, совсем меня за человека не считаешь?
– Только тихо! Тихо. Без истерик.
Женщина оглянулась по сторонам.
– Сейчас не место и не время для совместных объяснений. Это моё решение, я считаю это правильным, поэтому так и будет. Единственное, чего я не могла знать и поэтому не предусмотрела, так это твоего неожиданного трудоустройства здесь, в саду.
– Послушай…!
– Нет уж, это ты, милый, теперь будешь внимательно слушать меня! Ступай прочь, продолжай успешно исполнять обязанности. И не мешай нам! Обещаю, что скажу ей – захочет, тогда позову тебя. Всё, всё, иди…
В молчаливой растерянности Иван гулко опустил бидон на землю.
Женщина, осторожно ступая тонкими каблуками по старому асфальту, скрылась за соснами.
– Перекурить не желаешь?
Иван с недоумением оглянулся.
