Морозов - Каин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Единственным курсом, который я не прогуливал в институте, была история государства и права. Потому я помнил, что Синод был высшим органом Русской православной церкви. Учредил его вроде бы Петр. А после революции Синод был упразднен. Это означало, что Синод никак не мог прислать комиссию. Не в нашей реальности.
Вот только все происходящее не напоминало розыгрыш. Я мог бы объяснить вид этих странных людей, но как оправдать их диалог, который они пытались от меня утаить?
Путешествия в прошлое невозможны. Неужто, я попал к сектантам каким-то? Как пить дать — дежурный продал меня им для ритуалов. Сейчас этой погани на улицах развелось видимо-невидимо. Вон в заброшенных стройках каждый день трупы находят. Иногда я почитывал статейки на эту тему и часть вбросов вполне могла быть основана на реальных событиях. Конечно, в оборотней или ведьм я не верил, ведь не был наивным идиотом. А вот уродов, которые пытаются развести бедолаг и отобрать имущество сейчас хватает. Опоят какой-нибудь гадостью, введут в транс и заставят отписать ордену черно-бурого божества квартирку и правую почку в придачу. Невольно содрогнулся и попытался ощупать поясницу. Вдруг уже вырезали? Неспроста же мне так хреново. Но кожа была целой, и я выдохнул с облегчением. Потом вспомнил о рассказах прапорщика про восточные гаремы, и рука метнулась к самому ценному. К счастью, евнухом меня также не сделали.
Дверь открылась, и в комнату вернулась девушка в медицинском халатике, которая недавно разговаривала с Денисом в коридоре. В руках она несла металлический лоток, на котором стояла пиала. Медсестра подошла к кровати и поставила ношу на стол. Взяла посуду и склонилась надо мной:
— Осторожно. Надо принять лекарство, — ласково пробормотала она, протягивая мне напиток.
Я отстранился. Плотно сжал губы. Чем они собрались меня потчевать? Мало ли какой гадости намешал местный знахарь? Глядишь, от нее я еще быстрее кони двину. Нет, на такое я не подписывался.
— Это полезное, — пояснила девушка, заметив мое замешательство. — Снадобье снимет эффект перехода. И смягчит последствия метки. Пейте.
Но я только мотнул головой. Точно сектанты. Метки у них какие-то. Переходы. Знавал я одну такую бабу, которая толковала про странное место, хоровод сил, драконов, что проникают в наш мир из астральных измерений… Нет уж, вашу гадость я пить не собираюсь. Опоите и заколете на алтаре, наркоманы проклятые.
Девушка недовольно нахмурилась. А затем сурово произнесла:
— Или вы выпьете добром, или мне придется применить Силу.
От этого заявления я едва не расхохотался. Силу? Она себя видела? В ней же килограммов пятьдесят.
Незнакомка выпрямилась. Отбросила ото лба непослушную прядь пшеничных волос. А потом быстро произнесла несколько слов на незнакомом мне языке и указала на меня тонким пальчиком. Я успел усмехнуться, но сразу после этого тело охватила странная слабость. Веки вдруг стали свинцовыми. Я попытался пошевелить рукой, но состояние было таким, словно каждую косточку в моем теле превратили в кисель. И я с ужасом осознал, что тело стало ватным и отказывалось слушаться.
Девушка снова склонилась. Надавила на подбородок, открыв мой рот, и осторожно влила в него травяной отвар. Потом выпрямилась и с неуместной заботой погладила меня по голове:
— Пойми, это для твоего же блага. Сейчас ты заснешь. А проснешься совсем другим человеком.
Последние слова я понимал смутно. Другим становиться мне не вовсе не хотелось. Меня вполне устраивал настоящий я! Михаил Морозов!
Сознание меня покинуло. Кровать подо мной исчезла, и я полетел в бездну…
***
Я пришел в себя от пронизывающего холода. Зябко поежился и осмотрелся по сторонам.
Находился я в местечке, в котором никогда бы не оказался по собственной воле. Я стоял посреди церкви. За высокими окнами, с цветной мозаикой из кусочков стекла было темно. Большое помещение скудно освещалось лишь висящими на цепях лампадами. Робкое пламя выхватывало из тьмы образы суровых ликов святых. И казалось, что они смотрели на меня с осуждением. Я ощущал себя лишним и подумал, что не должен здесь находиться.
— Новый ищущий, — послышался шелестящий голос.
В темноте раздался удар трости о доски пола. А затем, ко мне шагнул бородатый сгорбленный старец в светлой рясе. Он тяжело опирался на суковатую палку.
Монах посмотрел на меня из-под кустистых бровей. Не враждебно. Скорее, с интересом. Но мне с трудом удалось выдержать пристальный взгляд выцветших глаз. Показалось, он заглянул мне в душу, копаясь там и вытаскивая наружу самые потаенные секреты.
— Нездешний, значит, — с пониманием кивнул он. — Покона не знаешь. Ну, шанс все равно есть.
— Где я?
— В храме, — просто ответил старец. — Разве не видишь?
— Странный он какой-то, — пробормотал я. — Да и святые как будто незнакомые.
Я оглянулся на образа, откуда на меня смотрели воины в латах, суровые мужчины с бубнами, хмурые женщины с луками и ножами.
Старец сдвинул брови:
— Святые? А, это, наверное, так их в твоем мире называют. Откуда ты, странник?
Он склонил голову и миролюбиво уставился на меня в ожидании ответа.
— Из России, — просто пояснил я, но заметив, что старик ждет продолжения, добавил, — с Земли.
Старец неспешно кивнул:
— Древний мир. Давно здесь не было гостей оттуда.
— Оттуда? — я поежился. — То есть я не дома?
— А что ты зовешь домом? — поинтересовался старик с хитрой усмешкой. — Четыре стены и потолок? Или страну, в которой ты никто? Или мир, который не заметил твоего отсутствия?
От такого описания мне стало не по себе. Я невольно вспомнил квартиру, наполненную затхлым воздухом, старыми книгами на пыльных полках, засохшими цветами, оставленными матерью на подоконнике. Старая мебель в неуютных комнатах, безликая посуда в кухонных ящиках, потрескавшаяся от времени сантехника — мне никогда не нравилось жить в том доме. Напрасно мать пыталась украсить окна цветными шторами, пол застилала узорчатыми коврами. Впрочем, и стены тоже.
— То есть, я не первый пришедший с Земли? — решил я уточнить другое утверждение старика.
— Все мы бродим меж мирами. Добровольно или по каким-то обстоятельствам, — философски ответил дед.
— То есть я… попал в другой мир? — глупо уточнил я. — Умер и переместился во что-то вроде… чистилища? — мне с трудом припомнилось последнее слово, которое я слышал в далеком детстве. — На
