Н 8 (СИ) - Ратманов Денис

Димидко пока не сказал, кто пойдет на место Погосяна, но все и так знали, что это будет Игнат, он в прошлом играл в нападении. Если хорошо себя проявит, у него есть все шансы там закрепиться.

В номере я принял душ и сразу же упал и вырубился.

Утром попытался себя полечить — с трудом, но получилось. Бодрым я себя, конечно, не чувствовал, но и чугунная усталость отпустила, и мы разрозненным коллективом отправились на загородный стадион приучать Игната к его новой позиции. Меня поставили на ворота — Димидко должен был убедиться, что я в норме.

Тирликасу удалось убедить на товарняк местную команду из второй лиги, и всю половину дня мы катали мяч, показывая местным, как надо играть.

Я на воротах околел, потому что игра редко перемещалась на нашу половину поля, а противник терпел поражение с разгромным счетом. Потому меня периодически заменяли Васенцовым — не хватало еще, чтобы и вратарь с простудой слег.

Тирликас стоял недалеко от ворот, скрестив руки на груди, и самодовольно улыбался. И я знал чему: он как никто понимал, что парням сейчас нужно прочувствовать, что они могут и они — лучшие.

В итоге после игры я раздал автографы как вратарь национальной сборной, и наших осталось ощущение подъема и всемогущества. К тому же Игнат хорошо себя проявил, и Сан Саныч остался доволен.

А вот я — не совсем, потому что снова навалилась усталость, я вырубился в девять вечера и еле проснулся по будильнику.

Предстоял долгий, трудный и очень ответственный день. К тому же сегодня играли «маши»: «Ростов» с «Уралом». Если проиграет «Ростов», а мы выиграем, то подвинем их с третьего места на четвертое. Но и чтобы «Уралмаш» укреплялся, нам тоже было невыгодно. Мы втроем шли ноздря в ноздрю, с отрывом в одно и два очка. Только «Торпедо» уверенно держалось на первой позиции. В общем, интрига та еще. Адреналин в крови так и бурлил, от былой апатии не осталось и следа.

Но только стоило вспомнить откат, и волосы поднимались дыбом. Вот тебе и депрессивный эпизод! Теперь я знаю, что чувствуют эти бедолаги и буду в морду плевать, если, загрустив, мне скажут: «Ах, у меня депрессия».

К черту такие откаты! Это еще хуже, чем когда я был трусом. И если бы не Рина, валялся бы я, весь переломанный, или вообще себе шею свернул.

Никакой прогулки по городу не предвиделось. С утра — снова на стадион. Акклиматизироваться и адаптировать Игната. В этот раз мы сильно не усердствовали и обходились собственными силами. В десять начали, в двенадцать уже закончили, и после легкого обеда Димидко нас распустил на тихий час.

Потом — снова на стадион.

Вечером, в очередной раз разминаясь, я поглядывал на небо и мысленно молился, чтобы не пошел снег. Он, конечно, и так срывался, но не валил. Вдоль обочин скапливались небольшие сугробы, тут же — поле с подогревом. Да и купол раздвижной. Если вдруг что — будет у нас крыша.

Насчет матча сразу сказали: состоится. Не тот мороз, чтобы отменять или переносить. Но было неприятно играть в таких условиях после теплой Ялты.

Тренер вернул Микроба на место, закрывая левую бровку, и подвинул вперед Игната. Второй нападающий так и так был нужен, а фланг открытым оставлять нельзя. Вот слева, на скорости, в длинном забеге, с пасом левой ногой в штрафную — Микроб король.

Мы расселись на скамейке в раздевалке, и я уже тут почувствовал, что, похоже, порох у наших отсырел. Словно мой позавчерашний тупняк перешел на всех. Только Левашов и Игнат были бодры. Или просто слишком много гонял нас Димидко два дня подряд, вот и выдохлись.

Хотя с чего бы? Бывало и сложнее. Скорее всего дело в акклиматизации, шутки ли — из субтропиков с инжиром и виноградом, да сразу в зиму. Чувствуя в себе силы, я встал и заговорил:

— Мужики, нам осталось шесть игр. Шесть ступенек к нашей цели. Давайте-ка возьмем себя за задницу и, — дальше я заорал: — Надерем им задницы, вашу мать!

Все встрепенулись, шеи вытянули, я продолжил уже спокойнее.

— Да, серо, холодно. Стадион как специально не закрывают…

— Ремонт у них, — сказал Димидко, — что-то там заело.

Ага, заело. Специально так сделали, чтобы южным командам весело было, уроды! И ведь не прикопаешься, если и правда что-то сломано. Вот только кто сломал? Говорить я этого не стал.

— Значит, не будем мерзнуть, будем греться, так? — спросил я. — Ну серьезно, мужики, надо поднажать. Нападающий у нас есть. Крутой нападающий. Фланг закрыт. Поднажмем же! Белые начинают и выигрывают!

— Поднажмем! — вскрикнул Левашов и вскочил.

— Поддадим жару! — поддержал его Гусак и тоже вскочил.

Игнат встал и просто радостно улыбнулся.

— Правильно, поднимаемся — и на поле! — прикрикнул Димидко и подмигнул мне — молодец, мол, товарищ капитан!

Наши потрусили на стадион под рев болельщиков. Я встал на ворота, коснулся перекладины и затанцевал на месте, чтобы не замерзнуть, осмотрел трибуны: холод никого не остановил, и стадион был полон. Болельщики пришли за победой своей команды.

Команды выстроились на поле: белые против черных, тут уж не перепутаешь.

Прозвучал свисток арбитра. Я напрягся и встал на цыпочки. Понеслась!..

Ага, понеслась. Наши сразу же потеряли мяч, и защитникам пришлось напрячься. Только Левашов и сновал туда-сюда, а Микроб орал и за голову хватался. Как и Димидко.

Мне же смысл защитников дергать, когда они справля…

Пушка издали — Колесо отбил. Ух, молодец корейский ветеран! В его возрасте уже футбольными экспертами с пивными пузами на ТВ идут, а этот не просто в первой лиге пылит, а рвет тут всех!

Короче, справляются.

Но центр! На Микробе вечно висят. Левашов не успевает. Лабич примерз, Бурак тоже примерз. Так и хотелось обматерить и надавать затрещин! Ну ничего, вот соберемся в раздевалке!

Наверное, им хотелось так же меня отоварить во время игры с «Уралмашем». Не шла игра, и хоть ты тресни! Как примерзли все. Эстонская национальная сборная! Зато я разозлился и раскочегарил внутренний огонь. Каждое движение улавливаю, траектории полета мяча рассчитываю на раз.

Когда дубак, вроде наоборот должно быть, носиться бы надо, греться б е гом. Но у наших не выходило. Серое небо, с которого падали редкие снежинки, как будто придавило, и народ никак не мог разогнаться.

Я тоже мерз, хоть работа и была. То парни подгонят мяч, пасуя назад. То случались внезапные прорывы «геологов» и удары издали. Пока били издали — убойных моментов не было.

А еще мяч словно был твердым и тяжелым. Удары слышались, как выстрелы — бух-бух-бух! Пас — это тоже «бух».

Вроде все было более или менее нормально: Микроб бороздил свою бровку и в свойственной ему манере блинковал, Игнат из штанов выпрыгивал, чтобы доказать, что достоин, защитники стояли стеной… Нормально, да не очень. Ни одного рывка! Ни одного отбора на опережение! Да и парни сами чувствовали, что как-то не пошла игра. Зато началась ругань — так всегда бывает, когда что-то не идет. Левашов напрыгнул на Лабича, что тот затупил и пас не дал. Потом Микроб наорал на Клыкова, который катнул вражескому полузащитнику, который Федора пас.

Пропустил мимо? Не атаковал? Покрикивали друг на друга уже почти все. Руками махали, показывали — вот сюда надо было давать, вот сюда, а не так вот. И удары по моим воротам участились.

Все ближе и ближе к воротам перемещалась точка, откуда позволяли ударить тюменцам.

Я раз сказал, два сказал, три сказал… А потом уже орал, показывая, что подставляют же вратаря! Оставляют одного! Дают бить из убойной позиции!

Вроде активнее задвигались, зашевелились. Теперь явных промахов в обороне не наблюдалось. Вратарь должен руководить защитой — это аксиома. И никто не жаловался на толчки, на ругань. В игре всякое может быть. Но вот пар спустил — вроде и самому теплее, и моментов стало меньше. Полегче вроде…

Ага, полегче.

Сначала мяч запрыгал в центре поля, никто не старался его опустить на землю. С головы — на голову. А как он падал пониже, так находился кто-нибудь, кто фигачил его от всей души опять туда, в серость и снег холодного тюменского неба. А потом все же кто-то не на отбой сыграл, а по делу. Кто-то из «геологов». Он просто верховой мяч принял на грудь и аккуратно первым касанием ноги отправил его в сторону нашей штрафной площади. В мою сторону!