Взятка. Победит ли коррупция Россию? - Елена Филиппова

У всей этой массы взяточников и казнокрадов были отнюдь не безымянные прототипы. Некоторые мздоимцы достигали необычайных высот, и даже после разоблачения их имена не были стерты со страниц истории; другие, наделавшие в свое время немало шума, канули в Лету. Но я сейчас попробую воскресить их бледные тени.

Александр Данилович Меншиков — строитель Петербурга

Сподвижник Петра Великого, практически первое лицо в государстве (после царя), Меншиков был к тому же и удачливым мошенником, вором, взяточником, казнокрадом. Образ «светлейшего» сильно подпорчен его воистину титаническими усилиями побольше урвать. Начал он хорошо, жил широко, кончил плохо, но в истории, несмотря на все прегрешения, упоминается как величайший деятель эпохи Петра.

Если говорить честно, то благодаря усилиям этого деятеля казна потеряла чудовищные суммы, равные нескольким годовым бюджетам страны. Меншиков заботился и о процветании государства, но никогда не забывал о своем кармане. А поскольку он был «особой, приближенной к императору», то и без всяких махинаций имел возможность получать необходимое «пропитание»: ему, чтобы ускорить решение каких-то дел, получить приоритетное право на земли, достичь необходимых постов, несли дары те, кто стоял ниже на иерархической лестнице. И Меншиков брал. Если бы он не занимался ко всему прочему мошенническими операциями, то в светлой памяти народной остался бы, что называется, неподкупным. Однако.

В 1717 году выплыло так называемое «почепское дело». Речь шла о городке Почепе, который государь подарил светлейшему в порыве благодарности. Слушание дела велось в Сенате. Показания свидетелей и документы обрисовали весьма неприглядную картину. Светлейшему показалось мало подаренных земель, поэтому он стал «расширяться», попутно закабаляя в крепостные свободных казаков, проживающих на этой территории. Естественно, казакам это не понравилось. Пошли челобитные в Сенат.

Дело Меншикова вел сенатор Шафиров. Но в результате сенатор лишился своей должности и отправился на вечное поселение в Сибирь, потому что вдруг оказалось, что он способствовал своему брату получить дополнительное жалованье и перерасходовал казенные деньги на лишние траты. Так что в 1722 году завертелось дело уже против него. А светлейшего только слегка пожурили. Он даже свидетелей своей честной жизни умудрился представить — не безвозмездно, конечно, для этих свидетелей, только вмешался гетман Украины Скоропадский и подтвердил нелицеприятные князю факты. Вроде бы за таким доказательством должен последовать арест и обвинительный приговор. Куда там! Меншиков оставался на плаву при любых обвинениях. Он был нужен Петру, он умел создавать широкомасштабные государственные авантюры, приносящие казне прибыль.

Именно Меншиков подсказал Петру, как поправить дела, когда вдруг обнаружилось, что казна государства практически пуста: царь с Александром Даниловичем стали просто выпускать больше денег, то есть произвели девальвацию полновесного рубля. Сегодня мы в таких случаях говорим, что правительство включило печатный станок. Это был первый опыт подобного рода. Результаты очень понравились. Денег стало много. А то, что они уже ничего не стоили, — так это была проблема населения. Государство на «удешевлении рубля» неплохо заработало. С той чудесной поры печатный станок в нашей стране использовался таким образом неоднократно.

Немало Меншиков нажил и на операциях с поставками хлеба в молодую столицу Российской империи. Вроде бы делалось это тоже для блага отечества. По документам Александр Данилович нажил смехотворные суммы. Тяжеловесный доход лег в его карманы без всяких бумаг. Закупленный Меншиков хлеб «помок и попортился», то есть не дошел до горожан. И либо хитрый царедворец купил порченый хлеб, либо он купил воздух, то есть оформил фиктивную сделку. Покупают же в наши дни вагоны крупы, которая тоже в силу «усушки и утруски» до покупателя не доходит? Хлебные поставки так полюбились Меншикову, что он в компании с другими вельможами заключил сделки еще и с Казанской и Московской губерниями. Доход от сделок был превосходным — более 60 процентов прибыли, а точнее 48 343 рубля. Хлебное дело Петру не понравилось, и за злоупотребления и мошенничество двух подельников светлейшего, сенаторов Волконского и Опухтина, высекли прямо в Сенате. А Александру Даниловичу удалось выйти сухим из воды и на этот раз. Отделался штрафом.

Обвиняли князя и в перерасходе казенных средств. Только вот доказать этот перерасход было невозможно. Например, по высочайшему приказу послал он для подкупа герцога Мальбрука портрет Петра ручной работы с алмазами и прочими драгоценными камнями, стоимость в расходах казны указал в 10 тысяч рублей. Кто проверит? Портрет отослан, ревизионную комиссию к зарубежному герцогу не отправишь. Послал он генералу Платтору перстень с алмазом. А генералу Шультену трость и шпагу с алмазами. Кто теперь сможет установить реальную стоимость этих подарков? И пришлось Сенату поверить Меншикову на слово. А уж цену его слова мы с вами знаем!

Самое, конечно, забавное, — это инкриминируемое князю дело о трофеях. Александр Данилович считал, что часть награбленного русской армией принадлежит ему лично. Потому после Полтавской баталии он не побрезговал взять с обоза 20939 ефимок, а потом предпочитал не воровать. Просто, когда армия собиралась брать какой-то зарубежный город, светлейший предлагал сделку: или платите взятку, и тогда войско ничего не грабит, или ждите, дорогие граждане, когда мы начнем мародерствовать. Конечно, богатые западные города предпочитали сунуть князю на лапу, только бы не грабили. Сим оригинальным способом Меншиков получил с города Мекленбурга 12000 талеров, с города Шверина — 12000 талеров, с Гданьска — 20000 талеров, с Гамбурга — 10000 червонцев, с Любека — 5000 червонцев, несколько тысяч полновесных золотых попали в его карман и за земли Померании и Голштинии. Чем не заработок?

Петр, которому донесли о художествах светлейшего, простил боевого товарища по случаю рождения наследника. Долги и прегрешения были забыты. Единственное, что он велел: следствия по Меншикову не прекращать. Уж он-то знал, что светлейшего нужно постоянно держать на крючке, иначе его аппетиты будут непомерно расти.

После смерти Петра, когда к власти пришла Екатерина I, благоволившая к светлейшему, эти аппетиты остановить было уже некому. И Меншиков грабил страну по полной программе. Он был так уверен в своей неподсудности, что уломал государыню обручить его дочку Машку с наследником престола Петром Алексеевичем! Но всему хорошему приходит конец. В 1727 году этот наследник, получив подметное письмо, возбудил против князя дело, а затем конфисковал награбленное в казну и сослал светлейшего вместе со всем семейством и той самой возможной невестой Марией в Ранненбург, а через какое-то время в дальний Березов, где тот и умер после двухлетней опалы.

Дело непотопляемого Сухарева

Карьера сибирского губернатора Сухарева тоже связана с эпохой Петра. Пожалуй, не будь Петра, никакой карьеры и не состоялось бы. Хотя сам губернатор императора ненавидел. Но без нового курса на выходцев из низов стрелецкий полковник Сухарев не смог бы достичь практически никаких успехов, хотя, по отзывам современников, человек он был бесстрашный, отменно зарекомендовал себя в военных походах. Видимо, не мог он простить императору того страшного утра начала царствия, когда Петр велел казнить сотни стрельцов. Ведь сам полковник начинал свою службу именно в этом несчастном опальном войске. И требовалось иметь немалые таланты, чтобы с клеймом стрельца сделать карьеру в ту сложную и противоречивую эпоху.

Первые взятки полковника Сухарева состоялись за границами родины, когда русские войска победоносно шли по покоренной польской земле. Он действовал точно так же, как светлейший князь Меншиков: брал взятки за то, чтобы войско не грабило мирных жителей. Правда, когда он стал комендантом захваченного города Полонного, взятки стали сочетаться и с откровенным мародерством. А когда коменданта гарнизона обвинили в нарушении международных норм права, он отвечал, что наши служивые и так много натерпелись в походе, так что им для восстановления сил нужно полноценное содержание, потому и грабят. Как объяснял польскому правительству посол Долгоруков, умиравшие за отечество солдаты «ветром прокормиться не могут».

На склоне царствования Петра полковника Сухарева перевели в Сибирь, где он стал комендантом Тобольска, командовал он тогда Енисейским полком. Земля, подвластная Сухареву, была необъятна, контроля никакого. Дважды он замещал губернаторов Сибири, дважды попадал под следствие, но всегда в его действиях не находили состава преступления. В своей вотчине Сухарев делал все, что душе угодно. Угодно душе приблизить к себе ссыльного бригадира Рожнова, старого боевого товарища — они приближал, даже разрешал тому принимать участие в судебных заседаниях, вести государственные дела! За такое самоуправство в столицу пошел донос от Татищева с Козловским, но… несчастному Рожнову ужесточили содержание, а Сухареву никакого наказания не назначили!