С любимыми не расставайтесь - Александр Володин

И вот они стоят, раздельно, перед судьей.

Дело о разводе

Судья. Так. Миронова. Поддерживаете иск мужа о расторжении брака?

Миронова. Как я поддержу? Две дочки у меня ж. И обе больны по его причине. Даже здесь не мог посдержаться. Начитанный человек, а грубит, нетрезвый пришел. Я и по-хорошему и по-плохому… Не поддерживаю.

Судья. Миронов, причина расторжения брака?

Миронов. Нет ничего общего.

Судья. Когда детей рожали, было общее? Две дочки у вас. Мир-то будет между вами?

Миронов. Об этом не может быть и речи. Если бы она воспитывала детей более по системе. Она же воспитывает их так, что результаты плачевные. Дочки не имеют ко мне никакого авторитета. О чем я ее недвусмысленно предупреждал.

Судья. Ну, авторитета можно добиться только лично, а не посредством жены… Миронова, муж изменял вам?

Миронов. На данном этапе никем не увлекаюсь.

Судья. Когда вступили в брак?

Миронов затрудняется ответить.

— Это была та счастливая минута, которая не оставила следа в вашей памяти?… Миронова, в брак вступили когда?

М и р о н о в а (улыбнувшись). Двадцать третьего августа тысяча девятьсот семьдесят первого года.

Судья. Любили вы друг друга прежде?

Миронова. Не знаю, сошлись по любви.

Судья. Миронов, вы настаиваете на расторжении брака?

Миронов. Настаиваю. Мы с супругой не соответствуем ни по культурному уровню, ни по чему. У меня совершенно другие интересы. Я книги люблю, музыку. У меня образование девять классов.

Миронова. Они все с образованием — и он, и отец, и мать. Вот они меня и доводят. Как атаманы на меня, как атаманы. Я для них никто, призрак.

Судья. Миронов, может быть, вы возьмете на себя обязанность привить жене любовь к искусству?

Миронов. Не обещаю.

Судья. Почему?

Миронов. Мне будет тяжело. Я не хочу быть пьяницей, а она заставляет.

Судья. Как?

Миронов. Денег не дает. У кого-нибудь позаимствуешь и с горя напьешься.

Судья. Две дороги перед вами: быть главой семьи, радоваться, что у вас растут дочки, жена счастлива. И другая дорога — злодейка с наклейкой. Подумайте, может быть постараетесь вернуться в человеческое состояние?

Миронов. Нет.

Игры и танцы

Валера. Древний и вечно юный танец чарльстон! Танцуют все!

Отдыхающие танцуют чарльстон. Катя не танцует. Валера садится рядом с ней.

— Здравствуй, Катя, который час? Что ты делаешь сейчас? Бросай дело ты свое и послушай мой рассказ. Сказать невольно я решился, любовь заставила меня. Любовью дышат все народы. Катя, я люблю тебя. Когда умру, когда скончуся, когда в холодный гроб сойду, тогда любить меня не сможешь. Люби сейчас, пока живу.

Катя. Ты ведь знаешь про меня?

Валера. Что-то слышал.

Катя. Что слышал?

Валера. Забыл.

Катя. Ты слышал, что я с мужем развелась. Почему-то считается, что это неприятность. Как овцы, все стараются себе скорей хозяина найти. Скорей свою свободу кому-нибудь продать. Или чужую свободу купить, это одно и то же. Взаимное рабство.

Валера. Ты права.

Катя. Нет, правда. У всех страх, что останешься одна. Вот я осталась. Если захочу, не найду себе? Сколько вас без дела болтается. Или я не прокормлю себя? А за границей вообще больше всего ценится одинокая женщина…

Валера. Я лично считаю, что дружба и товарищество — это совершенно разные вещи. Товарищем можно назвать любого. В Советском Союзе все товарищи. Но что сильнее: дружба или любовь? Можно ли любить, но не дружить? Или наоборот: можно ли дружить и не любить? Можно ли любить человека, который предал общее дело? Может ли человек любить два раза? Может ли быть любовь с первого взгляда? Может ли быть любовь, если мужчина младше? Ответить на этот ряд вопросов удовлетворительно, положа руку на сердце, мы еще не можем. Эти вопросы требуют пока еще своего разрешения.

Катя. Только нервы у меня никуда стали. Вчера шла по Садовой — идет грузовая машина. Шофер хотел затормозить перед трамвайной остановкой. Машина вывернулась поперек улицы и врезалась в тротуар, прямо на людей, там люди стояли на остановке. Одна женщина закричала. Я — прочь оттуда. Бегу, а вслед долго слышу — кричит женщина. Все кричит, кричит…

Валера. Не надо об этом думать. Вот я — счастливый человек, потому что научился помнить хорошее и забывать плохое. Скажи себе: я об этом не думаю. (Раскинул руки, расслабил кисти.) Я об этом не думаю.

Катя (так же). Я об этом не думаю.

Все, кто находится на сцене, раскинули руки, стали повторять:

— Я об этом не думаю.

Валера. Еще.

Все. Я об этом не думаю. Я об этом не думаю. Я об этом не думаю…

Дело о разводе

Судья. Беляев, примириться с женой не хотите?

Беляев. Ни малейшего желания. Основная причина, что я ее ненавижу и даже не могу находиться в одной комнате. Есть женщина, на которой я женюсь сразу же после расторжения брака. И она это прекрасно знает, потому и тянет.

Судья. Сколько лет вы прожили вместе?

Беляев. Просуществовали? Семь лет. Откажете на этот раз, через десять дней принесу еще одно заявление.

Судья. Гражданка Беляева, поддерживаете иск о расторжении брака?

Беляева. Ни за что. Сколько людей не любят друг друга и живут.

Судья. У него есть другая женщина.

Беляева. Другая женщина у всех есть.

Судья. Человек вас ненавидит. Зачем вам это нужно?

Беляева. На суде он что хочешь скажет. Нельзя ежемесячно подавать заявления! Нельзя же ежемесячно вызывать по повестке.

Судья. Но вы же ни разу не явились.

Беляева. Если бы ему год не велели подавать, мы могли бы за это время помириться.

Беляев. Я к ней не пойду и ее к себе не пущу. Как же мы помиримся за этот год!

Беляева. Ну, хорошо, ну, не год, ну, два месяца дайте срок!

Игры и танцы

Валера. А сейчас вашему вниманию предлагается массовая старинная русская игра: бег в мешках!

Веселье продолжается. Какая партия выиграет бег в мешках — выяснится на сцене, заранее предсказать нельзя.

Но вот двое в мешках отстали от других. Они остановились перед судьей.

Дело о разводе

Судья. Вы утверждаете, что Шумилов ругался нецензурно.

Шумилова. Ругался.

Судья. Это было просто, может быть, ругательство? Или именно нецензурное?

Шумилова. Это именно нецензурное.

Судья. Ну, ругательства бывают разные. Например, в газете или в книжке это может быть напечатано?

Шумилова. Нет, в газете это не может быть напечатано.

Судья. А вы не можете точнее сказать? Может быть, это было слово, скажем, "изверги"?

Шумилова (обиделась). Я могу разобраться, что цензурное, что нецензурное! Извините меня, но он меня по-всякому склонял.

Судья (Шумилову). Вот ваша жена говорит, что в квартире вы ругаетесь нецензурной бранью в разное время суток.

Шумилов. Это было. Но я, правда, выругался про себя.

Судья. Про себя. И никто не слышал?

Шумилов. Возможно, что она и слышала.

Судья. Как же она могла услышать? Ведь разговорной речи у вас не было?

Шумилов. Нет, возможно разговорная речь и была.

Судья. Жена утверждает, что вы бьете ее в местах общего пользования. Бросили в нее чайник. Вы подтверждаете это?

Шумилов. Частично. Чайник я бросил просто ради интереса. Просто в пол. Другой раз я ее толкнул ногой в бедро — только лишь из-за ребенка исключительно. Так как портит его своим воспитанием.

Судья. Почему-то вы воспитываете ребенка только в пьяном состоянии. Утюг вы хватали?

Шумилов. Хватал.

Судья. Зачем?

Шумилов. Просто подержать.

Судья. Гладить вам надо было, что ли?

Шумилов. Гладить мне не надо было.

Судья. Кто у вас отобрал утюг?

Шумилов. Соседка.

Шумилова. Расскажи, как ты на мне рубашку изорвал!

Шумилов. А рубашку я изрезал потому, что были повседневные упреки.

Судья. Пьете?

Шумилов. Выпиваю. Но никогда не валялся и не был никем подобран.