Записки дунайского разведчика - Алексей Чхеидзе

— Я вас слушаю. Какое у вас дело ко мне?

Тенгиз подтолкнул меня. Еще по дороге мы спорили, кому обращаться к военкому, да так и не договорились. Значит, надо вести речь мне.

— Товарищ капитан, мы оба спортсмены, комсомольцы. Нам уже идет семнадцатый год. Мы можем выдержать все трудности. Отправьте нас на фронт.

Военком внимательно осмотрел нас.

— Это похвально, что вы стремитесь быть защитниками Родины. Но, ребята, пока на фронт вам рано. Потерпите еще немного.

Мы с Тенгизом переглянулись. Военком понял наше состояние.

— В октябре будет призыв молодежи в армию. Придут те, кто родился в 1926 году. Вот тогда и загляните ко мне. Может быть, что-то и придумаем вместе.

Мы поблагодарили военкома и окрыленные вылетели на улицу. Казалось, после такого ответа и солнце светило веселее.

— А помнишь, как нас отсюда выставили в сорок первом? — смеясь, спросил Тенгиз.

Еще бы не помнить. Но это было без малого два года назад.

Весной у наших мальчишек нагрузка прибавилась. Почти все ходили на курсы мастеров рукопашного боя. К июню занятия на курсах закончились. Подошли школьные экзамены. Надо сказать, что во время войны все учились особенно старательно. В нашем классе было семь круглых отличников. Забегая вперед, скажу, что из 36 учеников нашего класса 25 получили высшее образование.

Летом 1943 года тбилисские школьники 9-10-х классов на каникулы не разъехались. Мы проходили специальную военную подготовку. Изучали оружие, военное снаряжение, тактику — бой в наступлении и т. д. Нашими преподавателями были фронтовики. Особенно запомнился старший лейтенант Василий Татришвили. Он воевал на Севере, был награжден орденом. После тяжелого ранения старшего лейтенанта направили обучать военному делу молодежь.

Мы каждый день участвовали в тактических занятиях, совершали многокилометровые марши. А вечером ко мне хоть на десять минут обязательно забегала Нина.

До Тбилиси доходили вести о боях на Курской дуге. Потом по радио мы услышали первый победный салют. Трудно описать, какой радостью наполнились наши сердца. После салюта мы с Тенгизом снова встретились и обсудили положение. Победа под Курском, конечно, радостное событие, но это означало, что война скоро кончится нашей победой и мы не попадем на фронт. Мы решили снова идти к капитану Гахокидзе в военкомат. По нашим понятиям, война без нас никак не могла обойтись, но получили опять «от ворот поворот». Но далее события развернулись совсем иначе, и мы с Тенгизом попали на флот даже раньше, чем предполагали.

1 сентября начались занятия в 10-м классе. Прошли первые уроки. Еще не улеглось волнение от встречи с друзьями, а школу уже облетела новая весть: приехал представитель Центрального Комитета комсомола Грузии и с ним моряк-черноморец. Комсомольцам разрешили подавать заявления и идти служить на флот.

Кажется, больше всех этому известию радовались мы с Тенгизом. Все никак не верилось, что наша мечта сбывается. Мне все казалось, что нас не возьмут по возрасту или еще по какой причине.

Комсомольскую путевку надо было получать в Центральном Комитете комсомола. Мы с Тенгизом пришли туда часа за два до начала работы. И получили путевки первыми. А еще через три дня, 5 сентября 1943 года, на перроне вокзала состоялись проводы. Выстроился наш комсомольский отряд. С речью обратился представитель Центрального Комитета комсомола Грузии товарищ Лели. Закончил он свое выступление такими словами:

— Дорогие товарищи! Скоро вам придется поехать на фронт, лицом к лицу встретиться с фашистами. Держите высоко честь тбилисских комсомольцев!

Нас пришли провожать наши одноклассники. Была среди них и Нина Мукерия.

Перрон качнулся, поплыл, замахали в прощальном привете наши друзья. А у меня перед глазами осталась Нина, ее глаза, полные слез. Я видел ее в последний раз. Разошлись по своим купе товарищи. А я все стоял у окна.

С Ниной мы познакомились в первом классе, когда нас, малышей, мамы привели во вторую железнодорожную школу. Пожилая учительница с добрым лицом рассаживала всех по партам. Моей соседкой оказалась Нина. Сперва я был недоволен. Меня больше бы устроил сосед мальчик. Но скоро мое мнение изменилось. Нина была человеком добрым, а потом, когда мы стали постарше, у нас оказались общие интересы. Оба стали заниматься в драматическом и литературном кружках.

В восьмом классе, если я не видел Нину несколько дней, я чувствовал себя очень скверно. И если бы не война, ни за что бы не уехал из Тбилиси.

Поти встретил нас дождем. Наш отряд, сорок тбилисских комсомольцев, в сопровождении морского командира пешком направился в экипаж Черноморского флота. Здесь уже были комсомольцы из Москвы, Ленинграда, Горького, Калинина, Казани, Челябинска. Мы быстро подружились. В новой морской форме долго не узнавали друг друга. Тельняшка, признак морского братства, покорила нас всех, но еще больше мы гордились бескозырками, на лентах которых золотом горело «Черноморский флот».

Медицинскую комиссию прошли быстро, а вот распределение по морским школам заставило немало поволноваться. В приемной, длинной большой комнате, стояло более десятка столов. За каждым столом сидел представитель школы, а рядом его секретарь, обычно кто-то из старшин.

На всех столах стояли номера, и только на последнем номера не было. За ним находился председатель приемной комиссии — генерал-майор береговой службы. К нему по очереди подходили комсомольцы-новобранцы. Подошли и мы с Тенгизом. Генерал внимательно просмотрел мои документы и поставил номер — 6. Это значило, что мне надо идти к 6-му столику. Направился куда следовало и узнал, что буду учиться в объединенной школе младших командиров Черноморского флота. Надеялся, что сюда же направят и Тенгиза, но генерал распорядился иначе. На его документах он вывел цифру 8. Так мой друг попал в школу зенитной артиллерии.

Это нас очень огорчило, и мы расстроенные вышли в коридор. В дверях у приемной стояла секретарь, красивая молодая женщина в морской форме. Она внимательно выслушала нас и велела подождать. Когда прием и распределение добровольцев закончились, генерал вышел к нам.

— Товарищ генерал, — обратился я, — мы с Тенгизом тбилисские комсомольцы, девять лет учились вместе в одном классе, добровольно пришли служить. Просим вас не разлучать нас и направить в одну школу.

Генерал с улыбкой выслушал нас и развел руками:

— Чудаки вы, право. Закончите разные школы и попадете на один корабль. Вот и будете снова вместе.

На военной службе со старшими не спорят. Пришлось нам с Тенгизом расстаться. Он с другими зенитчиками выехал в Кобулети, а нас повезли в Батуми.

Опять лил дождь. И хотя нас с Тенгизом разлучили, настроение не портилось. Впереди была флотская служба. И когда поезд подошел к станции, мы с радостью высыпали на перрон. Нас уже ждали три грузовые машины.

Я раньше бывал в Батуми. Поэтому с интересом посматривал, куда мы поедем. Двинулись к предместью Барцаны по дороге, усаженной пальмами, потом дорога, петляя, пошла в гору. У подножия виднелись чайные плантации, их сменили кусты лимонов, апельсинов, мандаринов. Мои новые товарищи были северянами. Они с восхищением смотрели, как красива субтропическая природа Грузии.

Остановились на вершине у двухэтажного дома. Нас вышли встречать командование и преподаватели школы. Позднее узнали, что когда-то здесь была чайная фабрика. В двух ее двухэтажных домах разместилась школа. Первый этаж занимали классы, а на втором этаже были два больших кубрика.

Рядом со входом в столовую висел стенд с портретами прославленных героев-черноморцев. Много было среди них интересных людей, но мне особенно запомнился Ной Петрович Адамия. Он учился в Тбилиси в 33-й средней школе, недалеко от нашего дома. В районе Дидубе все хорошо знали его. Это был спортсмен, подающий большие надежды. Когда началась война, он стал известным снайпером. На его боевом счету было около 200 уничтоженных гитлеровцев. Адамия погиб в последние дни обороны Севастополя.

Из нашего корпуса хорошо было видно море. Стоило с горы пройти вниз начинался берег. Всех нас такое соседство очень обрадовало. Занятия начались сразу же. Вначале проходили курс молодого краснофлотца. Преподавали заслуженные командиры. Особенным авторитетом в школе пользовался Батя, как за глаза у нас все называли начальника школы полковника Ивана Федоровича Касилова. Это был высокий, плотный, немногословный человек, начавший свою матросскую службу еще во время первой мировой войны. Потом он участвовал в боях с белыми на суше. После гражданской войны поступил в военно-морское училище и успешно закончил его. Командовал батареей береговой обороны, во время обороны Севастополя был уже комендантом сектора. В мае 1942 года во время налета вражеской авиации наш Батя был тяжело ранен в голову. Он лечился в Тбилиси, а после госпиталя его назначили начальником военно-морской школы в Батуми.