Его ребенок (СИ) - Касс Вероника

Марк проследил за ней взглядом и уперся им в вырез на моей белой рубашке с запахом. Куртку же я так и не застегнула. Мужчина прищурился, я же вздернула брови и заговорила, напустив в голос как можно больше уверенности:

— Может быть, вы сами выйдете?

— Чтобы потом не обошлось без сплетен? — усмехнулся он краешком губ. И, как только я решила уступить ему, он резко произнес: — Садись давай.

Он не крикнул, напротив, понизил голос, но настолько повелительно это прозвучало, что я вздрогнула от испуга. Опять!

Я все же сделала шаг вперед, ласково улыбнулась, взялась за ручку любезно приоткрытой мне двери и от всей души толкнула ее, с шумом закрывая машину. А затем, глядя на Скольникова через окно машины, проговорила одними губами: «Пошел к черту». После чего все же запахнула куртку, с силой завязала ремень, затянув его так, что он начал мешать мне дышать, и, оглянувшись на дорогу, перебежала ее в неположенном месте. На той стороне можно дойти через дворы до остановки. Скольников не догонит. Он пока машину развернет, а там я уже доберусь до дворов, въезд в которые закрыт.

Только мужчина и не подумал ехать за мной. Когда я перебежала дорогу и обернулась, черный внедорожник все еще стоял на своем месте. Прекрасно! С трудом удержалась, чтобы не показать ему фак, отвернулась и зашагала во дворы. Выброс адреналина уже прошел, и теперь меня начало потряхивать.

Казалось, что я поступила глупо. Слишком по-детски, что ли… Возможно, Марк хотел прояснить что-то важное? Но что еще можно между нами выяснять? И без слов все понятно.

Забыть. Забыть как страшный сон.

Не был бы Марк еще таким красивым. Его руки такими теплыми. А тембр голоса настолько завораживающим, что хотелось слушаться его беспрекословно. Я потому и взбеленилась — желала убедиться, что все еще могу противиться.

Оказавшись дома и принявшись за готовку обеда тире ужина, я немного остыла и поняла, что сильно сглупила. Если со Скольниковым так уважительно общался Олесин муж, значит, тот был серьезным человеком. Не то чтобы я не поняла этого по богатому дому и далеко не дешевой машине, но все же уважение Глеба говорило о многом.

У таких людей время — деньги. Причем немалые. Скольников же нашел свободное время и приехал ко мне для чего-то. Вряд ли он подрабатывал водителем у собственного непутевого сыночка, а значит, Марк хотел поговорить именно со мной. Возможно, он даже хотел извиниться? Ну мало ли? Почувствовал свою вину… как минимум за то, что породил и вырастил такого засранца, а я все испортила. Повела себя глупо и, кажется, по-детски.

И, что было самым парадоксальным, я прокручивала наш короткий разговор в голове и понимала, что второй раз я поступила бы так же. Уже осознавая всю неправильность своего поведения.

— Бред какой-то, — простонала я себе под нос.

— Чего ты там бубнишь, Кариш? — закричала Кристинка из соседней комнаты, я же, фыркнув, продолжила тереть сыр.

Сегодня я не придумала ничего более быстрого, как отварить макароны и закинуть в них сыр. Вечером мне еще нужно было на смену в бар, а перед этим помочь сестре с подготовкой к ЕГЭ. Не знаю, как она доучилась до одиннадцатого класса и не завалила тестирование в девятом, но с русским у нее была беда, да еще какая.

Только вот если готовить я еще могла, летая мыслями где-то далеко, то помочь сестре была не в состоянии. Все наше занятие вылилось в настоящий сюр. Я то и дело зависала на полуслове, мысленно прокручивая в голове нашу сегодняшнюю встречу с Марком.

Смена на работе прошла на ура, там мне почти ничего не мешало думать о Скольникове, и даже заказы я ни разу не спутала. Думала я, конечно же, не о самом мужчине, а о том, чего именно он от меня хотел. Ну или это я себя так успокаивала. Поздно ночью, приехав домой на такси, я провалилась в сон, стоило только почувствовать мягкость и свежесть подушки.

А на следующий день в институте все же появился Роман, пришел за пять минут до окончания последней по расписанию пары. Нас как раз уже отпустил преподаватель по домам, и мы змейкой спускались по лесенке лекционной аудитории.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ливанова! — окликнул меня этот придурок, как только пришла моя очередь выходить из аудитории.

Скольников ухватил меня за рукав и ловким движением оттащил в сторону.

— Что тебе надо? — прорычала я не хуже какой-нибудь озверевшей тигрицы.

Ошалелый Роман разжал пальцы на моем рукаве и произнес просто убийственную вещь.

— Я вообще-то хотел извиниться.

— Да что ты? — ахнула я, взмахнув руками, и, прищурившись, отошла на шаг от парня, презрительно его оглядывая.

Ромка был красивым. Еще он был типичным плохим мальчиком. Этаким трудным парнем. Именно по таким всегда писались кипятком прилежные и не очень девочки.

Почему же я не запала на него? Раньше я этого не понимала, да и не задумывалась, а сейчас, увидев его отца, почувствовала разницу между пацаном, которому еще расти и расти, несмотря на высокий рост, широкий разворот плеч и тестостерон, который из него так и пер, и мужчиной. Взрослым, состоятельным и самодостаточным мужчиной.

Оба они были красивыми, а еще у них были похожи глаза. Темные, серьезные, с немного хищным прищуром, только вот у Ромы не было того напора и бескомпромиссности во взгляде, Рому не хотелось слушаться. Рому просто не хотелось. Тогда как подернутый страстью взгляд его отца все еще стоял у меня перед глазами. Особенно после сегодняшней ночи. Скольников мне приснился. Он что-то приказывал мне своим бархатистым и повелительным голосом, а я плавилась под напором его сильных и таких горячих рук.

После этого сна мне казалось, что я вспомнила многое из происходящего тем самым вечером. Но разумная часть меня подсказывала, что все это лишь игра моего воображения. Не могла я вспомнить никаких подробностей.

А то, что сейчас происходило со мной, было вполне закономерно. Девушки относятся к интимной близости совершенно не так, как мужчины. Они привязываются к партнеру и начинают что-то чувствовать, даже если до этого между ними не было душевного единения. Словно защитный барьер. Я читала про это статьи психологов. В первый же день, когда не смогла выкинуть незнакомого мужчину из головы. Мое подсознание пыталось обмануть меня, свою же хозяйку, загоняя в ловушку ложных чувств.

И эта странная тяга непременно пройдет. Вот бы только узнать, что же такого мне хотел вчера сказать Марк.

— Я не знаю, каким образом ты вышла на моего отца и пожаловалась ему, — хмуро проговорил Роман, а я тут же подобралась, словно гончая, и начала слушать Скольникова-младшего более внимательно, — но это было глупо с твоей стороны.

— Ты издеваешься?

— Ты просто не знаешь, что он за человек, Карин. Я понимаю, что поступил дерьмово. — Роман на мгновение отвел взгляд и тут же вернул его ко мне, глядя прямо и уверенно. — Я хотел тебя проучить.

— Интересная у тебя логика, Скольников, — вспыхнула я, вспомнив, чем закончился тот вечер. Интересно, он собирался меня «проучить» в тех же позах, что и его папочка? Я скрестила руки на груди и зло выдала: — Все сказал?

— Держись от него подальше. Это еще хорошо, что он тебе поверил. И не наказал. — Рома поморщился, а я поняла, что у меня на биологическом уровне непереносимость обоих Скольников. Что старшего, что младшего. Вступая в диалоги с ними, хоть и короткие, я адски выходила из себя и становилась неуправляемым огнедышащим драконом. Ар-р-р…

— Пошел к черту. И отец твой пусть туда же идет, — тихо проговорила я и, спешно развернувшись, побежала по коридору в сторону выхода.

Когда я оказалась на улице, телефон, который я сжимала в ладони, завибрировал, и я испуганно охнула, тут же ругнувшись на саму себя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Успокоительного, что ли, попить? Совсем нервы расшатались, — пробурчала я, открывая сообщение с неизвестного номера.

«Надеюсь, он извинился. Но надежд на этого оболтуса мало, поэтому я приношу тебе извинения за случившееся не только от себя, но и от своего сына. Лично было бы правильнее, но я понимаю твое нежелание видеться».