Русские песни и романсы - Гусев Виктор Евгеньевич

М. В. Ломоносов

* * * Ночною темнотою Покрылись небеса, Все люди для покою Сомкнули уж глаза. Внезапно постучался У двери Купидон, Приятный перервался В начале самом сон. «Кто так стучится смело?» — Со гневом я вскричал; — «Согрей обмерзло тело, — Сквозь дверь он отвечал. — Чего ты устрашился? Я — мальчик, чуть дышу, Я ночью заблудился, Обмок и весь дрожу». Тогда мне жалко стало, Я свечку засветил, Не медливши нимало, К себе его пустил. Увидел, что крилами Он машет за спиной, Колчан набит стрелами, Лук стянут тетивой. Жалея о несчастье, Огонь я разложил И при таком ненастье К камину посадил. Я тёплыми руками Холодны руки мял, Я крылья и с кудрями Досуха выжимал. Он чуть лишь ободрился, «Каков-то, — молвил, — лук? В дожде, чать, повредился». И с словом стрелил вдруг. Тут грудь мою пронзила Преострая стрела И сильно уязвила, Как злобная пчела. Он громко засмеялся И тотчас заплясал: «Чего ты испугался? — С насмешкою сказал, — Мой лук ещё годится: И цел и с тетивой; Ты будешь век крушиться Отнынь, хозяин мой». 1747

(М. В. Ломоносов?)

* * * Молчите, струйки чисты, И дайте мне вещать; Вы, птички голосисты, Престаньте воспевать. Пусть в рощах раздаются Плачевные слова! Ручьями слезы льются, И стонут дерева. Ты здесь, моя отрада, Любезный пастушок, Со мной ходил от стада На крутой бережок. Я здесь с тобой свыкалась От самых лет младых И часто наслаждалась Любовных слов твоих. Уж солнышко спустилось И село за горой, И поле окропилось Вечернею росой. Я в горькой скуке трачу Прохладные часы И наедине плачу, Лишась твоей красы. Целую те пруточки, С которых ты срывал Прекрасные цветочки И мне пучки вязал; Слезами обливаю Зелёные листы, В печали презираю Приятные плоды. Я часто вижу властно Тебя во древесах; Бегу туда напрасно, Хочу обнять в слезах. Но только тень пустая Меня, несчастну, льстит; Смущаюся, теряя Приятный мне твой вид. Лишь только ветр листами Тихонько потрясёт, Я тотчас меж кустами Тебя ищу, мой свет. От всякой перемены Всечасно я крушусь И, муча слабы члены, На каждой слух стремлюсь. (1748)

А. П. Сумароков

* * *     Негде, в маленьком леску,     При потоках речки,     Что бежала по песку,     Стереглись овечки.     Там пастушка с пастухом     На брегу была кругом, И в струях мелких вод с ним она плескалась.     Зацепила за траву,     Я не знаю точно,     Как упала в мураву,     Вправду иль нарочно.     Пастух её подымал,     Да и сам туда ж упал, И в траве он щекотал девку без разбору.     «Не шути так, молодец, —     Девка говорила, —     Дай мне встать пасти овец, —     Много раз твердила:     Не шути так, молодец,     Дай мне встать пасти овец; Не шути, не шути, дай мне пасти стадо».     «Закричу», — стращает вслух;     Дерзкой не внимает     Никаких речей пастух —     Только обнимает.     А пастушка не кричит,     Хоть стращает, да молчит; Для чего же не кричит, я того не знаю.     И что сделалось потом,     И того не знаю.     Я не много при таком     Деле примечаю;     Только эхо по реке     Отвечало вдалеке: «Ай, ай, ай!» — знать, они дралися. (1755) * * * Летите, мои вздохи, вы к той, кого люблю, И горесть опишите, скажите, как терплю; Останьтесь в ее сердце, смягчите гордый взгляд И после прилетите опять ко мне назад; Но только принесите приятную мне весть, Скажите, что ещё мне любить надежда есть: Я нрав такой имею, чтоб долго не вздыхать, Хороших в свете много, другую льзя сыскать. (1755) * * * Не грусти, мой свет, мне грустно и самой, Что давно я не видалася с тобой.     Муж ревнивой не пускает никуда;     Отвернусь лишь, так и он идёт туда. Принуждает, чтоб я с ним всегда была; Говорит он: «Отчего не весела?»     Я вздыхаю по тебе, мой свет, всегда,     Ты из мыслей не выходишь никогда. Ах! несчастье, ах! несносная беда, Что досталась я такому, молода;     Мне в совете с ним вовеки не живать,     Никакого мне веселья не видать. Сокрушил злодей всю молодость мою; Но поверь, что в мыслях крепко я стою;     Хоть бы он меня и пуще стал губить,     Я тебя, мой свет, вовек буду любить. (1770)