Закон фронтира - Олег Дивов

— Она собака, — помотал головой Гош. — Она умеет забывать.

— Мы тоже.

— Не так быстро. И потом, я не хочу забывать, понимаешь? Я фамилию свою забыл, я не помню, где был мой дом, чем я занимался, тоже не помню. Но любовь… Я не забуду. Ты не забудешь. Нам же тогда жить будет незачем, Рэдди. Окончательно незачем.

— Вот поэтому и нужно искать, — сказал Родионов твердо. — Знаешь, Гош, мне действительно пора. То есть, я уже на подходе доложил, что все нормально, когда тебя увидел, но тем более мне нужно обратно.

Гош потер ладонью глаза.

— Еще раз спасибо, что приехал. Но ты мне не сказал. Что значит — «считай, всегда» и «с сегодняшнего дня»?

— Ты первый, кого мы пропустили. Единственный проснувшийся, который пришел с нашей стороны. И по-моему, двадцать пятый, кто вообще пришел. Или двадцать шестой.

— Ясно, — вздохнул Гош. — Эта антенна у тебя, это рация?

— Да. Тебе дадут. В Кремле дадут. Поезжай в Кремль прямо сейчас, там все тебе расскажут, что захочешь, и все дадут. У нас каждый человек на вес золота, ты же понимаешь. Даже такие, как я.

— Какие? — усмехнулся Гош.

— А такие, что в ноль, — не очень ясно, но вполне понятно высказался Родионов. — Зомби.

Гош закусил губу, чтобы сдержать улыбку. Уж на кого Родионов не походил, так это на зомби. Эмоции из него перли во все стороны.

— Ты, небось, заставу строил? — поинтересовался Гош, надеясь если не польстить однокласснику, то хотя бы переменить тему.

— Не-а. Понятия не имею, кто ее строил. Она была уже. И техника стояла. Откуда взялась… Тоже загадка, Гош. Все подъезды к городу закупорены. Даже наверху, на Кольцевой, все проемы в отбойнике завалены. Как будто здесь кто-то оборону держал. И не пехоту ждал, а танки. Короче, армию.

— Ты, я надеюсь, армию не ждешь? — осторожно спросил Гош.

— Почему? Вдруг припрется.

— Военные мертвы, Рэдди. Все. Поверь хотя бы на слово. Я видел. Я проехал несколько городов и везде первым делом совался в войсковые части. Кругом истлевшие трупы в погонах. И знаешь, Рэдди… Очень истлевшие. Чересчур. А оружейные комнаты вскрыты, причем грубо. И разграблены. Как ты думаешь, сколько мы проболтались без понятия о себе? И чем мы занимались в это время?

— Я не пытался считать, — вздохнул Родионов. — Но с такой информацией тебе, честное слово, обязательно нужно в Кремль. Тебя ждут давно.

— Не понял? — удивился Гош.

— Не знаю, чем занимался я, пока спал. Но чем занимался ты, я в курсе.

— Совсем не понял… — упавшим голосом повторил Гош.

— Ты несколько раз появлялся у нашего поста. Стрелял по нам из этой своей штуковины, требовал, чтоб пропустили, и крыл матом всех московских и Бориса в отдельности. Мы уже совсем было собрались тебя пристрелить, но Борис запретил. Сказал, что нужно ждать, что ты обязательно проснешься, и тогда уж выяснится, откуда ты его знаешь, и за что вообще так не любишь москвичей.

Гош ошарашенно молчал. Ему хотелось извиниться — но за что? Никогда он сюда не приезжал, ничего не просил, и никакого Бориса ведать не ведал.

— А этот… Борис, — пробормотал он наконец. — Борис меня помнит?

— Не знаю. Похоже, нет. Так что тебе прямая дорога в Кремль. Там наш Комитет, а Борис его председатель. Вот и встретитесь…

Гош помотал головой, стряхивая оцепенение.

— Хорошо. Я буду в Кремле завтра, — сказал он. — Слушай, а если крысы, или собаки те же, или еще что-нибудь?

— Ну?

— Ну, я стрельну, а вы опять на уши встанете.

— Мы не услышим. Ты отъедешь еще на пару километров, и мы просто не услышим. Да, кстати! Точнее, между прочим — так, кажется, надо говорить?

— Смотря, о чем.

— О бензине. Водопой с одиннадцати до шести у Христа Спасителя. Помнишь, там была такая ведомственная колонка напротив? Когда еще вместо храма был бассейн? Это если хочешь, чтобы тебе культурно налили. А если готов руками вычерпывать, тогда возьми карту… — Родионов сунул руку в бардачок.

— Не нужно. Сам найду.

— Помнишь, гад? — оскалился Родионов. — Все помнишь, да? Ух, зараза!

— Полчаса назад я не знал своей фамилии, — напомнил Гош.

— Да зачем тебе фамилия, друг ты мой ситный? Да я бы сейчас не то, что фамилию, имя бы променял на то, чтобы помнить какую-то там рекламу столетней давности!

— А откуда бензин? — перебил его Гош.

— То есть — откуда? От верблюда. Из колонок.

— А в колонках откуда?

— В прошлой жизни налили.

— А комбинат?

— Какой?

— Нефтепре… пере… Ну, ты понял.

— Я понял, но я понятия не имею. А зачем нам комбинат? В городе от силы триста машин. Мы даже бэтээры, и те с колонок соляркой заправляем. У нас бензина — хоть ты в нем утопись.

— Бензин не вечный, Рэдди, — объяснил Гош.

— Выдыхается?! — прошептал Родионов с неподдельным ужасом в голосе.

— Хуже. Разлагается. Срок хранения по-моему года два. А дальше начинает падать октановое число.

Родионов повернул ключ зажигания, и двигатель басовито затарахтел.

— Детонирует, — заметил Гош. — Легонько, но детонирует.

— От тебя одно расстройство, мужик, — сказал Родионов, нажал на газ и, развернув машину почти на месте, умчался к заставе.

Гош встал, посмотрел на Беллу и невольно приоткрыл рот. Снизу вверх собака испытующе разглядывала свое новое приобретение.

— Хоть тебе-то я еще не испортил настроение? — спросил Гош. — Ну, и на том спасибо. И что у них здесь творится? Храм вместо бассейна… Зачем? Когда успели?

Собака прыгнула на заднее сиденье уверенно и без раздумий. Гош восхищенно цыкнул зубом. С каждой минутой черно-белая красотка с рыжими подпалинами нравилась ему все больше и больше.

«Хаммер» объехал стеклянный павильон метро, небрежно повалил ограждение газона, потом еще одно, и оказался среди торговых палаток, выстроившихся вдоль узкой асфальтовой дорожки. Справа в низине Гош увидел знакомый универмаг и задумчиво сморщился. Он не жил в этих краях, но что-то его с ними связывало. Бывал он здесь не раз, это точно. И отоваривался в местных «точках» неоднократно.

Нужная ему палатка стояла именно на том месте, где и должна была. Стрелять попусту Гош не хотел, и просто вышиб запертую дверь углом бампера.

— Сиди пока, — небрежно бросил он собаке, выбираясь наружу.

Внутри палатки оказалось по колено сухого корма вперемежку с крысиными экскрементами. Все коробки и пластиковые мешки были распороты и изжеваны. Самих крыс не было видно — то ли они предпочитали ночной образ жизни, то ли их спугнул шум на перекрестке.

Консервные банки оказались целы. Гош перетащил в багажник несколько ящиков из подсобки (Белла принюхалась, и глаза ее вспыхнули голодным огнем), взял набор гребней, большую пластмассовую миску, несколько баллонов собачьего шампуня и антиблошиных средств. Выбрал ошейник и поводок сообразно внушительным размерам и физической мощи Беллы. Некоторое время рассматривал карабин на поводке и решил, что он слишком прочный. Нашел другой, тоже мощный, но помягче, который собака в случае чего смогла бы разогнуть. Задумался над тем, для чего это нужно. Внутренне пожал плечами и махнул рукой. Самой верной тактикой сейчас было не перечить тому, что говорило подсознание, а наоборот, подсматривать за собой и у себя же учиться. Заново учиться жить.