Меня не узнала Петровская - Алла Драбкина

К концу дня все швырялись нашими перочистками, обрывали кленовые листья и топтали на полу мел. А мне почему-то было стыдно за свои перочистки. И кому они нужны?

К. А., А. К. Кашин Алексей. Алексей Кашин. Алеша! Алеша!

Асса! Если я выйду за него замуж, я буду Машей Кашиной. Хи-хи-кс.

4 октября

Одна двоечница из нашего класса, Нинка Дерябкина, пустила по классу список всех мальчиков и девочек, а каждый должен был поставить, какое место кто занимает по красоте. Отдельно девочки, отдельно мальчики. У нас в классе двадцать две девчонки. Мне все присудили девятнадцатое место. И даже Милка. Такого предательства я от нее не ожидала. Вот и верь после этого людям.

Зато первое место присудили Гущиной. Ха-ха! Этой медной роже! Сама красная, а волосы белые. Фу!

А я такая доверчивая. Вот и расплачиваюсь за это. Но Кашин! И передала ему список, а он сказал, что не понимает в этом ничего. И что для него это не важно, но все-таки одна девочка в нашем классе ему нравится, а какая — он не скажет. Я к нему долго приставала, но он так и не сказал.

Все кончено. Мы разошлись как в море корабли. Ах, зачем я говорю такие циничности?! Ведь я все равно его люблю. Но…

Я искал в этой женщине счастья,Неожиданно гибель нашел…

Интересно — кто? Конечно, Гущина. Он ее щекотал однажды, и, когда мы после уроков играли в штандер, он несколько раз кричал: «Штандер, Лариса!» Ну и пусть! Пусть она забирает и эту мою радость. Пусть. Если подумать, она и правда лучше меня. И учится лучше, и аккуратная, и в классе она пользуется уважением одноклассников.

Не то что я.

Прощай, любовь моя, Алеша.

5 октября

Помирилась с Милочкой. И зачем обижалась? Ведь должна же она быть объективной? А Гущиной она первого места по красоте тоже не давала.

Милочка предложила один план: возбудить у Кашина ревность. А делается всё очень просто. Мы ходим следом за ним все переменки и говорим про Васю Лисичкина. Какой он хороший, да красивый, да как я его люблю.

Вначале Кашин совсем не реагировал, а потом… Ах, лучше мне не вспоминать, что было потом. Он смеялся! Да, он смеялся мне в лицо. Улыбался до ушей. Ну и пусть. Пусть.

9 октября

Моя жизнь стала невыносимой. Милка согласилась с тем, что мне надо уехать. Но она меня очень любит и отпускать одну боится, поэтому она решила уехать вместе со мной. Мы решили это сегодня вечером, когда гуляли по перрону Московского вокзала. С вокзала все время уходят поезда, и это так заманчиво. Мы тоже уедем. Мы будем работать на стройке в Сибири, работать не покладая рук, пока вместо грязи там не будет асфальтик. Как я хочу работать! И Милка тоже.

Уж там-то мы поработаем! Встретим настоящих людей, настоящих сильных парней, которых и полюбим!

Не чета этому Кашину! Только куда нам идти? В райком нельзя, потому что мы еще не комсомолки. Придется как-то иначе. Ой как хочется! Чтоб больше было всяких споров, горячих, искренних разговоров, задушевных, простых, хороших. И чтобы тебя ценили не за пятерки и не за красоту, а за то, как ты умеешь работать и любить. Любовь — это главное мерило человека!

А Милка очень вдумчивый, глубокий человек. Мой верный друг на всю жизнь! Именно друг, а не подруга. Подруга звучит по-бабски.

Поезда! Не уходите без меня!

Бил. до Москвы    10 руб.

Бил. до Иркутска  60 руб.

На еду                  5 руб.

На тепл. вещи       50 руб.

----------------------------------

Итого:                   115 руб.

Где взять денег? Если заработать на почте, то это очень долго ждать. Просто надо что-нибудь продать.

16 октября

Уже почти неделя, как все потеряно. Нам не удалось уехать. Как, почему, что — ах, да разве ж я знаю! Милку дома лупили мешалкой. А у меня дома была Крючок. При маме признавалась мне в любви и говорила, что найдет ключ от моей души, что я самая талантливая девочка в классе.

И опять жаловалась маме, что отдает нам всю душу.

Кашин… Какая мука — сидеть с ним рядом на парте! Отношения у нас усложнились. Мы теперь почти не общаемся. Как чужие. Ну что я должна сделать, чтоб завоевать тебя, Кашин?!

Мне кажется, он меня даже как-то слегка боится. Опускает глаза, когда я на него смотрю, и не лезет больше на мою половину. Просто он все видит, и это его, конечно, мучит. В меня на даче был и влюблен один мальчик, а он мне не нравился. Так я ужас как мучилась. Я его видеть не могла, как будто он какой противный.

Если бы мне предложили выбор: прожить тысячу жизней или одну, но чтоб любил Алешка, — я бы выбрала второе.

Хотя… если бы он меня полюбил — я бы умерла… У меня бы просто разорвалось сердце. Смешно, но у меня та щека, которая рядом с Кашиным, и то ухо всегда красные, а та щека и то ухо, которые к стенке — белые.

Урод тряпочный, что он со мной делает! А сам и не подозревает! Нет, в Кашине нет никакой скрытности натуры. Он ходит, и размахивает руками, и поет песни.

А вот Печорин никогда не размахивал руками.

Сегодня, когда мы одевались после физкультуры, девчонки пели, всегда поем после физкультуры. Только Лариска Гущина не поет, не любит петь. Она даже на пении умудряется не петь. Странно, вообще-то она хорошая девочка. Мы на переменке гуляли с ней вместе и говорили о любви. Она сказала, что в нашем возрасте любви не бывает, потому что нельзя выйти замуж. Мы с ней немножко поспорили, но совсем не зло.

Вообще, у нас хороший класс, и я всех люблю.

17 октября

Сегодня у нас математику заменили литературой и показывали фильм-оперу «Евгений Онегин».

Когда Татьяна писала Онегину письмо, я почему-то посмотрела на Кашина, а Кашин посмотрел на меня. Это был всего один взгляд, но как много он сказал! Потом, мне кажется, это не я, а Кашин придвинулся ко мне. Так, что я чувствовала его локоть.

Я так жалела, что фильм быстро кончился!

Потом мы его обсуждали. Там в конце есть такая сцена: Онегин и Татьяна стоят по разные стороны двери, поют дуэт и переживают. Мне очень понравилось, да и остальным девчонкам тоже.

Вдруг Зося возникла и говорит:

— А чего они так стояли? Что, Онегин не мог поднажать и открыть дверь? Ведь он же сильнее Татьяны.

Мы все так и покатились со смеху. Зося всегда такое скажет! А Лариска Гущина и говорит:

— Странно, Зося, как это тебя держат в нашей школе, тебя бы отдать в четвертую «веселую».

Четвёртая «веселая» — это школа для дефективных. Зося как заревет.

— Замолчи, ты! — вдруг крикнул на Лариску Кашин.

Я знаю, я подлая. Если б я не была подлая, я бы сама вступилась за Зосю раньше, чем это сделал Кашин. А так я сообразила очень поздно и очень поздно пожалела Зосю. Но все-таки я высказала Лариске всё, что о ней думаю. А сама-то! Хоть и отличница, а серая. Сама ничего не читает, а только просит пересказать. Я ей в прошлом году «Графа Монте-Кристо» рассказывала и «Трех мушкетёров».

Теперь я вник», что мне несдобровать. Все переменки Лариска собрала вокруг себя девчонок, и они о чем-то шушукались. Ясно, обо мне, потому что, когда я у Нинки Дерябкиной попросила набрать из чернильницы чернил в свою ручку, Нинка не дала. Сказала, что принципиально.

Со мной поделился последней каплей Ромка Хейфец.

Что-то будет? А в общем-то мне на все наплевать, лишь бы Кашин не думал обо мне плохо!

26 октября

Сегодня целый день гуляла под окнами Кашина и думала о нем и о себе. Я странная. Это страшно, но я не такая, как другие. И совсем со мной не потому не дружат, что я не отличница. Вот Лариска Гущина дружит, например, с Нинкой Дерябкиной. Уж такой двоечницы не придумаешь. И дружит Лариска с ней не потому, что Нинка прилипает, нет, Лариска сама за ней бегает. Просто у них что-то общее. А я как ни стараюсь найти с кем-нибудь что-то общее, ничего не выходит. Начнешь с ними про Пушкина или про Лермонтова, а они думают, что это я умничаю. Я знаю, что за глаза меня зовут слишком умной. Вот Лариска отличница, но ее так не зовут, а меня зовут. Но ведь я действительно много думаю о Пушкине! И у меня из-за него болит сердце. А они не верят!

Мне даже иногда кажется, что мне потому так не безразличен Пушкин, что я ему родственница. Ведь моя бабушка из Псковской области, а это совсем недалеко от Михайловского. Мало ли: пошел Пушкин погулять и встретил мою прабабушку. Бабушка говорит, что в нашем роду все, кроме меня, были красивыми. Вот моя прабабушка ему и понравилась. Мало ли? Ведь во мне тоже есть что-то негритянское, я сама чувствую. И когда я Пушкина в кино вижу или читаю про него — плачу. Может быть, это во мне говорит кровь.

А все думают, что я притворяюсь.

Меня утешает только то, что Кашина тоже считают слишком. А слишком нельзя, ничего нельзя слишком. Тогда тебя начинают предавать. Меня, например, предала Милка. Гущина с Дерябкиной соблазнили ее пойти с ними в кино, и она пошла. Конечно, почему бы не пойти, но ведь со мной они в ссоре, они только обо мне и сплетничают, уж могла бы она ради меня и не пойти с ними, а она пошла. Как она не понимает, что они этому ужасно рады! Ладно-ладно, она еще придет ко мне!