Та, кто приходит незваной - Татьяна Тронина

– Как интересно! – Вера чокнулась с Лилей рюмками. – Ну, за встречу. Погода жуткая, хандра, все из рук валится… В магазин сходить лень, готовить лень, все лень. А тоже хочется немного веселья, побыть на людях… Распопов куда-то пропал с утра еще. Вот я и засела тут, в кафе. Да кто он, твой загадочный драматург?

– Какой-то Лазарев.

– Минутку, – Вера откусила кусок от пирога, обстоятельно прожевала, проглотила. – Его не Женькой зовут, случаем?

– Да. М-м, а вкусные тут пироги, не хуже домашних…

– Лиля, да я его знаю, наверное… Тощий, носатый, еще сорока нет?

– Он самый.

– Господи, это же наш Женька! – расплылась в улыбке Вера. – Мы на одном курсе с ним учились, в Литинституте, только я на отделении прозы, а он – на драматургии. Отличный парень, его все любили. Золото, а не человек. Самый молодой был у нас на курсе. Как же он мог тебе не понравиться? – возмутилась подруга.

– Верунчик, я не знаю. Вот такая антипатия вдруг возникла… но я ничуть не сомневаюсь, что он хороший человек, нет!

– Он талантище. Нет, он гений. Я читала его пьесы… Потом, правда, после института, мы редко с ним пересекались, но я слышала, что его пьесы ставили в известных театрах… Куча театральных премий… И с чего ты взяла, что он нищий? – удивилась Вера.

Подруга столь горячо защищала Лазарева, что Лиля даже перестала обращать внимание на ее родинку. Обычно Верунчик была остра на язычок, язвительна, подмечала все недостатки окружающих и любила посплетничать, во всех коллегах видела соперников… А тут с такой приязнью вдруг принялась расхваливать бывшего однокурсника… Дорогого стоит Верино уважение!

– С чего взяла? Не знаю, – растерялась Лиля. – Кажется, Чащин упомянул это вчера, когда мы с ним по телефону говорили. Обмолвился, что Лазареву тянуть семью приходится на себе, жену и ребенка. Или я не так поняла Германа?

– Лилька, дурочка, ты не поняла. Погугли потом, в Интернете, про Женьку. Нет, он не богач, в нашем пишущем мире богачей – единицы, но он никак и не нищ. Да, за сценарии больше платят… Но он не от нищеты, думаю, в кинематограф подался. Лазарев – из очень хорошей семьи. Это не Чащин Женьке, а Женька Чащину одолжение сделал. Господи, Лилька, ты тут носом вертишь, а на самом деле это тебе за свое место держаться нужно, а не Женьке Лазареву.

– Да? Не знала. Я ужасная дура. Вполне в моем духе… – смущенно улыбнулась Лиля. – Только я могу так облажаться, ты знаешь.

– Ладно, не переживай. Все у вас получится. Женька классный. У него жена, кстати, актриса в детском театре, я ее видела. Красотуля. Очень миленькая. Маленькая, деликатная, тонкая во всех смыслах… Травести.

– Я, наверное, по сравнению с ней – просто чудовище. Гром-баба.

– Ой, ладно! Вы ж работать с Женькой будете, не амуры крутить. Я, собственно, чего тебя сейчас позвала… Послушай. – Вера положила перед собой планшет, поелозила пальцем по экрану. И принялась читать с выражением: – «Роберт притянул Эмму к себе, обеими руками сдавил ее попу, отчего у Эммы из груди невольно вырвался стон…»

– Минутку. Почему – «обеими руками»? – перебила подругу Лиля. – Может, «ладонями сдавил ее попу»? А то «руками» – что-то не то. Не звучит. Словно он насос качает.

– Ок, принимаю поправку. Слушай дальше: «Эмма прошептала: «Не бойся. Сделай мне больно!» Роберт зарычал и зубами, осторожно, но сильно укусил ее плечо. Затем подхватил на руки и понес к кровати. Эмма в этот момент своими острыми коготками царапала его руки…»

Лиля замечаний больше не делала, внимательно слушала подругу, порой кивая.

– Ну как?

– Неплохо. Только мне кажется, после подобных ласк обоих надо в реанимацию класть.

– Лиля, ты не понимаешь, это сейчас очень модно, все эти любовные зверства… Это игра. Хотя есть жесткое, есть мягкое садо-мазо. К тому же между партнерами существует договор, условные стоп-слова… И потом, это причинение не только физического, но и морального страдания. БДСМ основано на господстве одного и подчинении другого. Людям нужна разрядка, и порой эти игры даже улучшают отношения партнеров.

– По-моему, в обычной жизни и без того боли и унижений хватает. Чего только этот Роберт с бедной Эммой не делал… А анальный секс у тебя в книге будет?

– Лиля! – возмутилась Вера. – Анальный секс – это не романтик. Читательницы меня не поймут. Должна же быть какая-то грань…

– Ага, плеткой хлестать можно, соски зубами грызть можно (а это, между прочим, очень чувствительный орган!), а это делать – ни-ни… Ханжи, блин, – захохотала Лиля. Потом спросила язвительно: – Послушай, как ты все эти выверты придумываешь? У вас с Распоповым так же? И хлыстик есть?

– С ума сошла! – презрительно фыркнула Вера. – Да я его сковородкой прибью, если он попробует ко мне с этой ерундой пристать. У нас, у русских, свои «инструменты» для битья – скалки да сковородки! – Потом добавила неохотно: – Это от скандинавских писателей мода пошла, про всякие БДСМ писать… И поэтому меня тоже как шведку издают. Шведку Ганну Борн, польскую эмигрантку. А что? Народ меня любит и охотно покупает. Но я, Лиль, понимаю, что между вымышленным миром и реальным есть грань. Живу одним, пишу совсем про другое.

– Ну, за искусство!

– А ты вот совершенно нетолерантная, Лилька! – с досадой произнесла подруга.

– Я, Верунчик, наверное, сама моральная садистка! Имею право людей унижать, значит!

…Дома Лиля оказалась в половине двенадцатого ночи. Своим ключом открыла дверь, тихо переоделась в полутемной прихожей.

Дверь в детскую закрыта, из комнаты свекрови, Раисы Петровны, – мелодичный храп.

Но муж, Сергей, не спал – сидел в спальне (дверь открыта) на кровати, с ноутбуком на коленях, сосредоточенно смотрел на экран, пальцы бесшумно бегали по клавиатуре.

– Явилась, не запылилась… – пробормотал он, не поворачивая головы. И не поймешь – то ли злится всерьез, то ли иронизирует по привычке.

– Сейчас умоюсь, поговорим.

Лиля вернулась из ванной через полчаса, сразу же нырнула под одеяло, с головой.

– Холодно. Еще не затопили? – пробубнила она оттуда.

– Рано. Начало сентября только.

– Околеть можно. А ты что делаешь?

– Заявку проверяю. Завтра гендиректору на подпись понесу…

– А-а… – Лиля подробностей не спрашивала, она, обычно любопытная, в особенности работы мужа – главного энергетика на одном из больших предприятий, что под Москвой, – не вникала. Слишком сложно и слишком непонятно. И скучно. Зато Сергея немного злила «богемная» сторона занятий Лили, поскольку он-то не преминул сейчас спросить:

– Лиля, а ты… где сегодня была, с кем пила? Ты думаешь, я ничего не замечаю?

– Сначала с Чащиным говорила, он меня с другим сценаристом знакомил, Лазаревым, объяснял концепцию фильма, потом меня Верунчик перехватила.