НеТемный - Александр Изотов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
То, что сейчас происходило со мной, точно не смерть. Это было больше похоже на сон, поэтому меня ничего не удивляло.
Передо мной двое, и я задираю голову, чтобы рассмотреть их. Колоссы, сидящие на тронах величиной с горные вершины. Беловолосый исполин в белых лучащихся одеждах, и черноволосая женщина в платье смоляного цвета, будто сшитом из вороньего пера.
Уж Бездну-то я всегда узнаю.
Повелительница Тьмы смотрит на меня, как на букашку, которая посмела ослушаться и обмануть. Одно движение её ноги, и меня не станет.
И она делает это движение…
Но стопа не опускается, лишь бессильно давит сверху на воздух. Подо мной трескается каменная почва, покрываясь сетью трещин, но больше ничего не происходит.
Она убирает ногу, и теперь я встречаюсь с её взглядом, полным бессильной ненависти.
Я не боюсь. Я злюсь, улыбаюсь, и смотрю на неё с вызовом.
Ты, которая посмела меня обмануть… Теперь я понял, что весь мой путь был обманом, с самого начала и до конца. И я приду за тобой, Бездна.
Кстати, кто этот беловолосый?
Там, в вышине, на его коленях лежит цербер. Кромешно-чёрная тварь, истекая кровью, прижимается к беловолосому, и тот улыбается. Но вот его взгляд падает на меня, улыбка исчезает.
Исполин смахивает цербера с колен, будто пыль, и на меня вправду сверху сыпется пепел. Цербер, сильнейшее существо из глубин Тьмы, которое мне было известно, просто перестал быть.
Многие считают, что символы не имеют значения, но Тёмный Жрец точно знает, что это не так. А значит, стало быть, если в чёрном платье — Бездна, то второй — это Небо. И вправду, та половина горного хребта, где был вырезан трон Неба, была гораздо светлее.
Разразилась гроза, стали собираться тучи, закрывая от меня лица богов. И, как это бывает в любом сне, я понял — они вершат суд.
Грохочущие голоса сотрясают мироздание, словно гром в вышине. И я могу слышать только обрывки фраз, небесным эхом долетающие до меня…
— Его душа моя, — говорит Бездна.
— Лишь часть, — отвечает Небо.
Они спорят, громыхая над тучами. Сила этих существ просто несоизмерима с моей.
Но сейчас мои мысли заполняет только та светлая Жрица. И ярость от того, что я позволил так себя обмануть.
Молнии бьют в землю рядом со мной, но я стою, не шевелясь, и рассматриваю на ладони хлопья пепла, оставшиеся от цербера.
Так он разрушил ту башню или нет?
Моя дочь жива?
Или нет?
В груди щемит, в горле застрял ком, и для Тёмного Жреца, чьё сердце давно стало сгустком Тьмы, это так непривычно, что кажется мне ночным кошмаром. От осознания, что я не могу ничего сделать, и от бессильной ярости я стискиваю пепел в кулаке.
Двинуться с места невозможно, как и проснуться. Мне остаётся только стоять тут и гадать о том, спас я ту девушку или нет.
Я снова раскрыл ладонь. Да, есть некоторое удовольствие от созерцания целой и невредимой правой руки, где пепел цербера растёрся по коже ладони чёрным, будто живым, пятнышком.
— В его сердце Тьма, — грохочет, не сдаваясь, Бездна.
— Он принёс себя в жертву, — отвечает громом Небо.
— Он не сможет впустить в себя Свет.
— Только ему решать.
И тучи разошлись, являя мне лица богов, освещаемые молниями.
В этот момент они оба были величественны и ужасны, и точно внушили бы мне страх, если бы меня вообще волновало всё происходящее. Именно в этот момент, как и бывает во сне, я осознал — они приняли решение.
Небо нахмурил брови, глядя на меня, и сказал только:
— Сохрани кровь броссов!
Я сверлил взглядом светлое божество, но спустя несколько секунд отвёл взгляд — он стал слепить, словно солнце. Должен ли я что-то ответить?
— Кто это? — всё же спросил я.
— Не имеет сути, кто они. Кровь должна течь, но помни — где-то одна капля ценнее полноводных рек.
Я поджал губы. В этом был весь Свет.
Мне приходилось изучать их писания, чтобы знать врага. Там было полно таких загадок и пророчеств, что смысл некоторых сами Адепты Света искали столетиями. Это всегда вызывало у меня смех.
Какая жестокая ирония… Пришло время, и я сам должен разгадывать небесные шарады.
— Кровь наполняет сердце, его и слушай, — словно издеваясь, сказал Отец-Небо.
— А моя… — тут к горлу подкатил ком, — моя дочь…
— Исправь чужую ошибку, и она будет жить. Такова моя воля.
Эта несправедливость уколола меня.
— Почему так? — прошептал я, потом процедил сквозь зубы, — Верни меня назад, в то время, где я допустил ошибку, и я сотру в порошок всех служителей Тьмы. Я уничтожу их всех, и сохраню Орден Света. Я сам спасу дочь!
Хохот Бездны заставил горы сотрястись, даже земля подо мной заёрзала. Видимо, я здорово её развеселил. Теперь она смотрела на меня, как на любимое дитя, и это меня сильно разозлило.
Я вёл себя так, как ей было надо. «Он не сможет впустить в себя Свет…»
— Ты согласен? — это был последний и решающий вопрос.
Стиснув зубы до скрипа, я опустился на одно колено. Это было трудно, всё моё тёмное нутро сопротивлялось, но я должен был сделать это сам, без приказов и угроз.
Ох, как же изменился взгляд Бездны, когда моя рука коснулась земли — её Десятый Тёмный Жрец поклонился Свету, и она снова была в ярости. Ведь она привыкла, что это мы, силы Тьмы, искушаем праведников.
Я склонил голову:
— Смиряюсь с твоей волей, Небо.
Словно что-то внутри надломилось, и я уже думал, что сейчас моя душа сорвётся в преисподнюю, где меня с нетерпением ждут… Но неожиданно стало легче.
Неужели он больше ничего не скажет? Дай хоть одну подсказку, ты же «Свет, указывающий путь», как говорят твои адепты.
— Молитвы надо исполнять, — голос Неба потонул в оглушительном громе.
— Чьи молитвы⁈ — я в отчаянии пытался перекричать грозу, но мой голос тоже лишь тонул в раскатах грозы. Лицо беловолосого скрылось за тучами.
А вокруг Бездны ярилась настоящая буря. Молнии освещали приподнятые брови и зловещую улыбку.
— Слушай мою волю, Десятый.
Пришло время услышать ту кару, которую Бездна определила своему верному Десятому Жрецу. Она имела на это право, ведь я продал ей душу. Я — её собственность.
Я сразу же встал. Перед этой стервой Десятый Жрец Всеволод больше никогда не опустится на колени.
Сжав кулаки, я ждал приговора. Ну, тварь, давай же, я слушаю. А она лишь хохочет, оттягивая момент.
Что, нашлёшь на меня войска своих последователей? Всех уничтожу. Отберёшь обратно руку? Да я и голову отдам, но больше никогда не буду служить тебе.
Краем глаза я подметил, как мелькнул просвет в тучах, окружающих лицо Неба. Он что-то хотел подсказать?
Тут до меня дошло, что всё имеет свою цену. Бездна не успела даже открыть рта, как я спросил:
— Что я получу взамен? Небо дарит мне жизнь дочери, а ты?
Гроза сразу стихла. Чистая ненависть холодным ветром пронзила меня, но я озвучил свою цену:
— Я исполню твою волю, Бездна, но тогда получу назад свою душу!
Если раньше я думал, что она в ярости, то я ошибался. Теперь силуэт Бездны покрылся чистой Тьмой, в которой проскальзывали бесшумные красные молнии, и осталось только лицо, искривлённое маской ненависти.
Такого удара она не ожидала. Прошло мгновение или вечность, но Бездна успокоилась, и небрежно махнула рукой:
— Пусть будет так.
Её губы раскрылись, разверзая небеса, и она выдала свой приговор:
— Не убий!
— Что⁈ — только и вырвалось у меня.
* * *
Именно удивление и растерянность заставили мой разум проснуться. Нет, расщелину мне в душу, я многое слыхал в своей жизни, но чтобы силы Тьмы наказывали светлой заповедью? Дожили, что называется…
Сильный удар в затылок резко напомнил мне, что я живой, и вернул способность чувствовать. Только мои глаза были всё ещё закрыты. И почему-то не открываются.
Странно. Видимо, измученному телу ещё не пришло осознание, что я очнулся.
Измученному? Да, я почуял, как гудит голова, болят синяки, ноют отбитые конечности, и понял, что глаза
