Выигрывать любой ценой - Стивен Джеррард

«Я хочу, чтобы меня запомнили прежде всего как человека бескорыстного, который беспокоился и прилагал все усилия для того, чтобы другие могли разделить его торжество, и который собрал целую семью, все члены которой могут, высоко подняв голову, сказать: «Мы – «Ливерпуль»!»

Билл Шенкли превратил «Ливерпуль» из футбольного клуба второго дивизиона в европейского гиганта. Он привил в клубе ценности, которые мы заботливо храним. Я был рядовым игроком. Но я понимал, что он имел в виду, говоря эти слова. Это была идея, идеал, которому я изо всех сил старался соответствовать на своем более скромном месте в самом сердце клуба. И поэтому в течение последних чуть более десяти лет в «Ливерпуле» на мне лежала большая ответственность. Я чувствовал, что должен поддержать наших потрясающих болельщиков, а это по большей части заключалось в том, чтобы постараться удержать звездных футболистов – будь это Торрес или Суарес. Мне пришлось и помогать тренеру, выслушивая при этом и футболистов, которые зачастую были не просто товарищами по команде, а друзьями, которые обращались ко мне за поддержкой в своей борьбе с клубом. В этом-то и была сложность. Это было очень тяжело, хоть и несравнимо с той трудной задачей, которую Шенкли преодолел в 1960-х.

За четыре года мне пришлось столкнуться с этой эпопеей по передаче игроков дважды. В обоих случаях я сделал все, что от меня зависело, чтобы удержать Фернандо и Луиса, – и не только потому, что это-то и требовалось «Ливерпулю». Исходя из эгоистических соображений, я знал, что мне как футболисту и как капитану будет гораздо проще, если они будут на нашей стороне. Я понимал, что в 2013–2014 году без Луиса нас ждет еще один посредственный сезон. С ним же, по моему твердому убеждению, мы могли бы улучшить свой результат и вместо седьмого места постараться занять место в четверке лидеров. Мы бы претендовали если не на соискание титула, то на участие в Лиге чемпионов, ведь я знал, сколь много он дал «Ливерпулю».

Я проиграл сражение, в котором Торрес ушел в лондонский клуб, и не мог позволить себе потерпеть такое же поражение с Суаресом. И эта ответственность действительно лежала на мне, потому что Луис относился ко мне не так, как к Брендану или Fenway. Он смотрел на меня так, что я начинал верить: мне есть с чем поработать, огонек надежды. Луис разговаривал со мной и слушал. Без этой связующей нити мы его потеряем, а без Суареса мы вновь окажемся на дне. Других вариантов нет. Мне придется вмешаться. Придется постараться изо всех сил и найти решение. Вот это был переплет.

Раньше жизнь была гораздо проще. Я еще ясно вижу перед собой самую счастливую пору в футбольной карьере. Это было больше чем полжизни назад, в 1996 году, когда мне было шестнадцать. Первые два года обучения в молодежной команде в Мелвуде я провел, надраивая полы, начищая ботинки и надувая мячи в перерывах между футбольными матчами, матчами и матчами.

Это был рай. Если бы я мог вернуться в какую-то пору своей карьеры, то именно в те два года. Тогда не было ни ответственности, ни давления, и все мы сходили с ума по футболу. Кроме того, благодаря пребыванию в молодежной команде мне удалось избежать утомительной старой доброй школьной нудятины. Теперь я знал, что мне и правда следовало бы учиться усерднее, потому что у меня были и возможности, и способности для гораздо больших успехов. Однако тогда я был не большим любителем школы. Небольшие успехи у меня были, но мне следовало больше стараться. Я предполагал, что меня ожидает контракт профессионального футболиста. И в ту пору, проведенную в молодежной команде, я как следует распробовал, каково это – играть в футбол за деньги. Каждый день из угнетающей меня школы я отправлялся в Мелвуд работать на свой любимый клуб в окружении своих героев. Каждое утро на Блубелл-лейн я садился в автобус до тренировочной площадки «Мелвуд» в Уэст Дерби. А если я вставал слишком поздно (чего почти не бывало, ведь я был так увлечен), мне приходилось ехать с пересадкой на двух автобусах. Со своим жалованьем в 47,5 фунтов в неделю такси я себе позволить не мог.

Я вспомнил эту цифру, когда в 2014 году я отказался от предложения в 13,5 миллионов евро чистыми за двухлетний контракт в Катаре. Томми Калшоу, профессиональный футболист, играющий первый год, иногда подвозил меня на тренировку и обратно на своем «Форде Эскорт». Он никогда не брал с меня денег за бензин. Томми очень выручал меня, мы и до сих пор дружим. В Академии нам платили только раз в месяц, но моим родителям, Джули и Полу, выдавали еще 40 фунтов на мои расходы. Мои мама и папа, которые всю жизнь во всем поддерживали меня, отличались щедростью. Если дома я хорошо вел себя, они отдавали мне все 40 фунтов моего еженедельного содержания. Эти небольшие поступления от «Ливерпуля», а также от мамы и папы, пожалуй, значат для меня больше, чем десятки тысяч фунтов в неделю, которые одаренный подросток может заработать своей игрой в наши дни.

В конце месяца, в день выплаты, я отправлялся в город, чтобы купить себе новый спортивный костюм или кроссовки. Тогда я, бывало, ходил в «Макдоналдс». В результате три с половиной недели мне приходилось сидеть без гроша, но мне было все равно. Меня поддерживал футбол.

В ту фантастическую, безумную пору со мной была пара моих ближайших друзей. Баво (Ян Данбавин) и Богго (Джон Богган) долгое время были моими приятелями. Сейчас мы видимся уже не так часто, но Богго был шафером на нашей с Алекс свадьбе. С Баво мы сейчас ближе, чем когда-либо. Он попал в Академию в двенадцать, на четыре года позже меня, но мы сразу же понравились друг другу. Баво тогда отвечал за оборону. Впоследствии он стал вратарем в «Аккрингтон Стэнли», а теперь тренирует юных вратарей в Академии «Ливерпуля» в Кёркби. По-моему, стыдно, что сейчас ребята из Академии ведут столь легкую жизнь, далекую от забот основного состава. Я считаю, что они должны базироваться в Мелвуде, как мы в первый год обучения, чтобы им было хорошенько видно, какого режима тренировок приходится ежедневно придерживаться новым звездам «Ливерпуля», Джордану Хендерсону и Филиппе Коутиньо. Чуточка подобной отдачи (и волшебства) может сказаться на парнишке из Академии и существенно повлиять на него.

Еще мне жаль их: ведь от того, что их гораздо больше балуют и им не приходится выполнять такую грязную работу, какую делали мы в Мелвуде, они лишаются тех самых безумных деньков, какие бывали у нас, когда мы надраивали и начищали полы. Кроме Богго и Баво, в нашу компанию входили Нейл Грегсон (Грегго), Мэтти Касс, Стефен Райт (Райти) и Майкл Оуэн, вундеркинд, которого от славы на чемпионате мира в составе сборной Англии отделяло лишь несколько лет. Зато Майкл был всегда готов вместе пообедать и посмеяться.

Мы были футбольной шпаной, которая частенько издевалась над могучим Доном, дюжим и сильным воспитателем в Мелвуде. В то время мы думали, что отравляем Дону жизнь – это казалось забавным. Но на самом деле все было иначе. Дон был несгибаем. Мы всячески разыгрывали его: выливали воду на его пакетики с чаем, выключали весь свет, бросались в него чем попало. Мы считали, что терроризируем его и доводим до белого каления, однако Дон не сдавался, и мы выполняли всю черную работу, без которой не обойтись в грязный и морозный зимний день. И он следил, чтобы мы делали ее хорошо, даже если мы напрыгивали на него сверху, сваливая его, самого сильного человека в Ливерпуле, на землю. Мы ухохатывались, а Дон лишь поднимался, бранясь чуть подольше, и гнал нас выполнять следующую повинность.

В ту пору все дети были британцами, не то что сейчас. У нас была общая культура, язык и манера угорать. Мы перебрасывались шутками, и я обожал все наши розыгрыши: то мы разрезали одежду одного из своих товарищей, то они отыгрывались на нас. Всего двадцать ребят в одной раздевалке, и все получают по 250 фунтов в месяц. У всех – ни гроша в кармане, зато ни малейшего давления и ответственности.

По выходным мы не могли дождаться, чтобы вновь выбежать на поле в составе юношеской команды «Ливерпуля» и от души сыграть против «Эвертона», «Манчестер Юнайтед» или других наших соперников. Еще в молодежной команде я без всякого зазнайства заметил, что наряду с Майклом я – лучший в группе. Майкл был на полгода старше меня, и, когда он начал играть в основном составе, я почувствовал лишь большую уверенность. Я видел, какие успехи делает Майкл с самого начала, и убеждался, что придет и мой черед. Благодаря этой уверенности я расслабился и по-настоящему наслаждался обучением. Все время, пока мы выполняли задания и хохотали, я мог мечтать о том, как играю в футбол.

Трое футбольных тренеров, изменивших меня, – это Стив Хэйвэй, легендарный футболист «Ливерпуля», Дейв Шэннон и Хью Маколей. Они показали мне, как действуют в «Ливерпуле», а в Академии они вселили в меня веру в то, что я могу стать профессиональным футболистом. Нас с Райти из-под их начала пригласили начать тренировки с основным составом.