Обитель духа - Ольга Погодина

– Не мир это, – проворчал Менге, – а затишье перед бурей.

На его лице, освещенном огнем костра, резко обозначились все морщины, и теперь оно казалось вырезанным из коры какого-то диковинного красноватого дерева.

– Тысячу зим идет раздор в степях, – покачал головой Эсыг. – Сто племен, сто вождей, сто распрей. И все – на руку куаньлинам, этим церемонным слизнякам. Пока сквозь ущелья Трех Драконов рекой утекают рабы, а взамен – никчемные побрякушки, да клинки, чтоб верней убивать друг друга. Пройдет зима, две – и все начнется заново: война за чужой скот и чужих женщин, месть за убитых… Все начнется снова…

Илуге опустил глаза, чтобы не выдать блеснувший в них недобрый огонек. Кому, как не ему, знать, что такое война и что она с собой приносит? Может, у ичелугов и были причины напасть. А только ему все равно. Он отомстит каждому из них – когда-нибудь…

– А куаньлины могут напасть? – спросил Тургх. – Эрулен рассказывал, у них огромное, специально обученное войско и разные приспособления для войны.

– А зачем? – горько усмехнулся Эсыг. – Зачем им тратить силы, сынок? Мы, степняки, для них – что собака, охотящаяся за собственным хвостом: пока она вертится, можно зайти в юрту и все вынести.

– Но ведь многие понимают, как оно на самом деле, – осторожно сказал Илуге. Обычно он предпочитал помалкивать – себе дороже. Но за долгие годы, что они провели бок о бок, Илуге заслужил от обоих стариков если не уважение, то хотя бы некоторую симпатию. Ему дозволяли слушать. А иногда и говорить.

– Понимают. И что с того?

– Почему же не найдется того, кто объединит все племена и не создаст единое племя? Если всех вместе собрать – большое выйдет войско, и куаньлинам не устоять!

– Это только с глупого языка слетает легко, – отмахнулся Эсыг. – Где найти такого вождя, который не выставит вперед свой род и свое племя, на зависть и злобу другим? Который собьет в одно стадо и джунгаров, и ичелугов, и охоритов, и всех прочих? Примирит все вековые обиды? Заставит все шальные головы забыть о соблазне ограбить соседа или умыкнуть чужую невесту, – а сколько раз из-за этого начинали кровавые распри?

– А что же шаманы не вмешаются? – выспрашивал Тургх. – Что же не вмешаются духи предков, которые все видят и все знают?

Менге неторопливо, с оттяжкой отвесил юнцу подзатыльник.

– Ты, сопляк, такие вещи к ночи не поминай. А то понавыползет поглазеть на тебя…

– Глянь-ка, Менге. Вода согрелась. – Эсыг сунул палец в бурдюк и облизал его. – Айда, подставляй!

У каждого имелся крепко сшитый кожаный мешочек для еды. Если плеснуть на сушеное мясо немного горячей воды, через какое-то время, размокшим, оно становится даже вкусным. А если залить листья чжан, наболтать туда жареной муки, добавить соли и масла, – получится сытное горячее варево, с которым можно попытаться уснуть. Менге раздал всем из висевшего у седла бурдюка масла с последнего раза, столько, сколько смог зачерпнуть пальцем. Негусто, но и того было за радость. Илуге почувствовал, как его внутренности наполняются теплом.

– А теперь вон отсюда! – рыкнул Эсыг. – Скотина, если кто подойдет близко, такой шум поднимет, что никаких часовых. А мы таки посидим еще чуток, а то от нашего храпа у вас, юнцы, перепонки лопнут!

– Как же, лопнут! – ворчал Тургх, пытаясь одновременно влезть в ургух и заползти под войлок. – Просто у Эсыга есть чего покрепче листьев чжан, да делиться не хочет.

– Нам какое дело. – Илуге дал увальню умоститься и начал укладываться тоже: один ургух наземь, вторым укрыться, прижаться вплотную к боку Тургха. Ноги, оттаявшие было у костра, вновь начали мерзнуть. А войлоки Менге для него коротковаты. Придется, ети их, ноги подвертывать…

Янира отбросила за спину мешавшую ей медную косу и выпрямилась. Не без труда. Борган-гэгэ являлась женщиной во всех смыслах внушительной и массировать ей ноги было занятием не их простых. Старуха возлежала на груде подушек в своем шатре и блаженно шевелила большими пальцами ног, на которых, как у мужчин, росли короткие жесткие седые волоски. Сама борган-гэгэ занималась выщипыванием собственных бровей, которые без этой процедуры были бы достойны всяческого внимания. На почтенной даме был надет расшитый фиолетовыми цветами роскошный куаньлинский халат – подарок сына, в нескольких местах не слишком красиво заляпанный жиром. Борган-гэгэ выдрала у себя еще один толстый седой волос, дернулась и ворчливо заверещала:

– Что ты меня щипаешь еле-еле, лентяйка! Давай шевелись.

– Я стараюсь, борган-гэгэ, – послушно сказала Янира, усиливая нажим. Ее пальцы ныли. Она незаметно покосилась на откинутый полог юрты: тени стали длинными, а это значит, скоро принесут ужин. После ужина у старухи всегда улучшалось настроение.

– Ну и времена нынче настали, – разглагольствовала старуха. – Нынче рабы стали вровень с господами, не бьет их никто. А ведь совсем недавно, до войны с джунгарами, бывало, за малейший проступок плетьми драли до крови. А как еще, если такие, как ты, только и норовят побездельничать. Вот верну тебя обратно твоему хозяину, скажу: забирай свой подарок, никчемная оказалась девчонка, ничего не умеет…

– Это через пять-то зим? – усмехнулась Янира. – Право, борган-гэгэ, хозяин Хораг будет рад получить меня обратно. За меня взрослую сейчас дадут куда больше!

– Дура девка, – фыркнула старуха. – Нашла чем гордиться! Продадут задорого, и будешь какого-нибудь толстопузого хряка ублажать. Или тебе того и надо? В возраст вошла, засвербило? Смотри, коли увижу – прикажу сечь, пока шкура со спины не слезет!

– Вовсе нет, – оборвала ее Янира, улыбаясь. – Мне и здесь хорошо. Да только меня, бедную, каждый день в дурных мыслях подозревают. Как тут не подумать, что любой удел лучше, чем незаслуженно терпеть обиды…

– На обиженных воду возят. – Старуха наконец поняла, что ее дразнят, и разулыбалась. – Вот если б тебя за эти пять зим хоть раз высекли – тогда другое дело. Да больно я мягка. Совсем ослабла после смерти нойона Галзут-Шира. Что я теперь? Никчемная старуха! А то, случись ему отлучиться, и всем племенем управляла… И уж делала все как надо!

– Не сомневаюсь, что у вас это отлично получалось, – хмыкнула Янира. – То-то весь Совет Племени до сих пор обходит эту юрту за десять шагов…

– Да эти сопляки на моей памяти еще с голым задом бегали, – выпятила губу борган-гэгэ. – Что я, не знаю, что у них на Совете происходит? Сядут, напыжатся, будто думу умную думают, а сами глазами зырк-зырк: как бы побольше для себя отхватить! Еще хорошо бы просто за свое добро радели. Это хоть и зазорно, а простительно. Да только больше всего, простит Небо, задницами своими меряются: кто впереди кого сел, да кто перед кем не так шапку заломил. Вот в чем дни свои проводят, мне ли не знать! Насмотрелась!