Письмоносец - Шарлотте Вайце

Когда светило солнце, Каспар сидел один в комнатах и рисовал пещеры и крепости, которые потом они с друзьями строили в саду. Он выдумывал системы кодов и сметывал старую одежду, которую они потом разрисовывали из баллончиков с краской в камуфляжные цвета. В ней они могли передвигаться незаметно для врагов на другой стороне дороги. Еще Каспар изобрел пушку, которая стреляла рябиной.

Пару раз в год ему разрешали выходить, хотя светило солнце и небо было безоблачно. Сперва Каспар прятался под диваном, и матери приходилось вытаскивать его оттуда. Мать говорила, что ему надо узнать, что такое солнце и что нельзя изолировать его от всего. Каспар стоял посреди гостиной и плакал, а она надевала на него длинные штаны, кофту с высоким воротником, чулки, ботинки и перчатки — все черное. Она натянула ему на голову капюшон, похожий на паранджу, а на нос ему нацепили темные очки. Оставшиеся участки голой кожи густо намазали солнцезащитным кремом. Каспар стал похож на таинственного рыцаря. Мать подготовила ему сюрприз — сшила черный плащ, а дедушка выпилил блестящий меч. Каспар медленно вышел из дверей в сад.

Хотя ему пришлось долго стоять и ждать, пока свет перестанет слепить глаза, оказалось, что солнце — это что-то совсем особенное. Мать взяла его за руку, и они пошли по улице искать друзей. Все было легким и радостным. Голоса людей изменились, они больше смеялись, а во фьорде играли лучи солнца. Как же высоко было небо, такое сияющее голубое и бесконечное! Когда Каспар на секунду взглянул прямо на солнце, прилетели белые ангелы и протянули к нему руки.

Друзья стали завидовать его костюму рыцаря, так же как они завидовали тому, что у него большая комната со множеством игрушек и красивая мама. Они краснели, когда она заклеивала им царапины, оставшиеся после падений, пластырем. А когда друзья оставались ночевать у Каспара, их не отправляли спать раньше двенадцати.

Они стали подростками, и комната Каспара превратилась в их единственное надежное прибежище. Они носили одинаковые черные футболки и изображением играющих на гитарах скелетов. Друзья красили волосы в черный цвет или обесцвечивали их, так что они становились такие же, как у Каспара. Их сутки перевернулись, ночью им было лучше, тогда они играли в компьютерные игры и слушали музыку. Когда после полудня наконец поднимали шторы, свет ослеплял и друзей.

Потом они выросли, и жить в родном городе остался только Каспар. Друзья называли его «смотрителем маяка», потому что знали, что если в его окне ночью горит свет, то для них двери всегда открыты.

Это было не из-за того, что Каспар — альбинос, а потому что ночь — особенное время суток. В эти короткие часы случается все самое важное. Дни и вечера кажутся бесконечными, а ночи когда-нибудь прекращаются.

Бывало, друг приходил часов в восемь, выпивал пива, говорил о девушках и о минувших днях. Каспар смотрел фотографии из тех мест, где он был дислоцирован, и казалось, что все хорошо. Но потом наступала поздняя ночь, когда все рвалось и звезды занимали свои позиции на небе. Друг был пьяным, усталым, его униформа измята. Тогда он рассказывал о сиротах, о семьях, которые сжигали в собственных домах, о женщинах, которым отрезали груди и насиловали, о палачах, которые били людей палками по ногам, о растерзанных телах тех, кто подорвался на мине, о ядовитых газах…

— Каспар, — шептал он. — Ты не думал, что мы тоже когда-нибудь умрем?

Каспар старался не улыбаться его наивности. У него самого была больная мать, а его собственная кожа была бомбой с часовым механизмом. Все остальные считали солнце подателем жизни, а для него оно было врагом.

Каспар похлопывал друга по плечу, приносил ведро, на случай, если его стошнит, или наливал ему виски, если друг был недостаточно пьян, чтоб заснуть.

Когда друг просыпался на следующее утро на полу укрытый пледом, у него было достаточно душевного спокойствия, чтоб спросить:

— А ты чем занимаешься, Каспар?

— Да почту сортирую.

Друг всегда отвечал, что ему надо заняться чем-нибудь другим. Найти такую работу, где бы он общался с людьми, или, может, отправиться в путешествие? Каспар не заслуживал того, чтобы прятаться по ночам на почте. Друг трепал его по плечу. Хватит ему возиться с матерью, настал его черед жить.

Но Каспар скучает по матери сейчас, когда он стоит в закусочной и комкает бумажную тарелку. Он кивает продавцу и выходит. Парни пялятся на него из окна, Каспар останавливается и машет им рукой. Они быстро переводят взгляд обратно на телеэкран.

Уже темнеет, уличные фонари мерцают, прежде чем загореться. Высоко над головой Каспара поднимаются горы. Он покупает в магазинчике молоко.

Он входит в кухню, кивает Руску и спрашивает, когда им завтра вставать.

— Мы начинаем сортировать почту в половине шестого, но тебе, пожалуй, надо выспаться, ты ужасно выглядишь.

Каспар разогревает молоко, выливает его в миску и идет к себе в комнату. Ягненок испортил воздух; он вскакивает, кусает его за пальцы, а на молоко не обращает внимания.

Каспар принимает витамин Д и чистит зубы перед зеркалом. Его короткие волосы очень светлые, но это у них семейное. Необычна как раз кожа. Она ослепительно-белая, сухая, и морщин на ней больше, чем обычно бывает в этом возрасте. У него на лице кое-где красные пятна, потому что мороз он тоже переносит плохо. Глаза светлые и чувствительные, но не красные. Это просто такой распространенный предрассудок, будто у всех альбиносов красные глаза.

Каспар отворачивается и быстро чистит зубы.

Единственное удобство альбинизма, которое приходит ему в голову, — это то, что когда он подростком покупал выпивку или собирался на дискотеку, его никогда не просили предъявить документы. Каспар много лет был похож на взрослого или даже на старика. Когда-нибудь он станет совсем нормальным, если, конечно, ему повезет и он доживет до старости. Когда его друзья постареют, у них тоже будут белые волосы, блеклые глаза и светлая кожа. Иногда Каспар думал о том, как это будет. Будет ли он так же чувствовать кожей чужие взгляды, даже если на него перестанут смотреть?

На ночь Каспар поднимает затеняющую штору. Почта — самое высокое здание в Форехайме, никто не увидит в окно его прозрачных ляжек. Шелестят длинные зеленые ленты северного сияния, звезды мигают, как добрые глаза. Каспар достает маленькую подзорную трубу и досадует, что не оставил места в спортивной сумке для своего телескопа. Он прижимается к холодному стеклу, так что оно трещит, и находит свои любимые созвездия.

Каспар начал интересоваться звездами ровно под Рождество во втором классе.

Класс должен был ставить рождественское представление, и учитель писал список действующих лиц на доске и одновременно читал рождественское евангелие. Оказалось, что одного из волхвов звали Каспар. Класс закричал, что играть его должен Каспар, но учитель сказал, что этот волхв был чернокожий. На следующий день он пришел в школу с размазанным по всему лицу пищевым красителем, и ему дали роль. Он играл хорошо, запрокидывал голову и шел навстречу звезде, нарисованной на кулисе как раз над яслями, в которых лежал младенец Христос, задрав свои пластмассовые ручонки. Каждый из трех волхвов прижимал к глазу крашеную картонную трубку, изображавшую подзорную трубу.

В следующие дни, после того, как мать желала ему спокойной ночи, тушила свет и закрывала дверь, Каспар молился. Он страстно желал телескоп. А когда в сочельник семья водила хоровод вокруг елки, он косился то на длинный красный сверток под елкой, то на блестящую звезду на верхушке. Он чувствовал, что это — свет для него, более того, свет для всех людей, и каждому дано следовать за ним. Каспар моргал глазами и глубоко вздыхал.

Когда мама, бабушка и дедушка пели псалом, в котором были строчки:

И пропел полночный кочет — и тогдаСолнцем вспыхнула Иакова звезда[1], —

он задумался: что общего между звездами и солнцами?

В красной коробке конечно же был телескоп, и мама, бабушка и дедушка захотели сразу пойти на крышу и испытать его. Но Каспар нервничал: вдруг в рождественскую ночь звезды действительно превращаются в солнца? Взрослые ничего не ответили, просто посмеялись по дороге наверх.

Дедушка открыл чердачную дверь — навстречу тысячам звезд, показал Каспару, как настраивать телескоп. Каспар задрожал и не решился приложить глаз к линзе: ведь от этого все увеличится, и если звезды действительно превращаются в солнца, то…

Мама улыбнулась, а дедушка направил телескоп на две звезды, которые называются Кастор и Поллукс. Семья стояла и ждала, когда Каспар посмотрит.

— Но ведь это солнца, — шептал он.

Ночь была тиха, кое-где искрился снег, дома сжались под черными крышами. Семейство было совсем одно под небом, а Каспар закрывал линзу рукой.