В тупике - Сабир Азери

И вдруг Фарадж остановился и посмотрел на Кафара. Кафар замер и тоже посмотрел на него… Словно какая-то сила подтолкнула их — они сжали друг друга в объятиях!

Сердца их были полны, и чувствовалось по крепости этого объятия, что сейчас не надо ничего говорить, что слова не нужны — каждый из них не только чувствовал, но даже слышал то, что творилось в сердце другого… И вот теперь Кафар размышлял: придет в этот раз Фарадж на могилу? Будет ли он опять советоваться с матерью?

«Обязательно придет, — старался уверить себя Кафар. — Ведь это же Фарадж! Вызовет к себе Исламова, отчитает его как следует! Это, скажет, серьезное преступление — сдавать недостроенный дом. Получать ни за что, ни про что звания передовиков, премии, обманывать и самих себя, и народ, и государство — это серьезное преступление!»

Да, тот Фарадж, которого он знает с детских лет, не может не сказать этого, а как секретарь райкома — он еще и накажет Исламова. Пусть и для других это будет уроком!

Фарадж поступит только так!

Кафар закрыл глаза, и ему показалось, что Фарадж здесь, рядом с ним, что он слышит, как тогда, биение сердца друга…

А тем временем Махмуд возвращался со дня рождения товарища. Настроение у него — было отличное, в ресторане, где отмечали день рождения, его познакомили с красивой девушкой; видно было, что и он ей нравится — весь вечер они смотрели друг на друга.

Махмуду страшно хотелось запеть от счастья, и он бы запел, если бы сейчас был на улице один, если бы не стеснялся людей.

От мыслей о девушке Махмуд отвлекся только возле дома. У въезда в их тупик стояла молочно-белая «Волга-», а из нее выходил человек, в котором удивленный Махмуд узнал руководителя своей дипломной работы, заведующего кафедрой экономики профессора Касумзаде.

— Это вы, профессор? — спросил Махмуд, не веря своим глазам. — Здесь?..

И тут из машины вышел еще один человек, и профессор Касумзаде, широко улыбаясь, не замедлил представить его Махмуду:

— Знакомься, это академик Муршудов. Мой близкий друг. Ну, что же ты, знакомься, знакомься, — сказал профессор растерявшемуся Махмуду.

— Мы знакомы, — наконец откликнулся он. — Мы соседи.

— Соседи? Ну что ж, пригласил бы нас в гости, что ли, Махмуд. — В голосе профессора Касумзаде Махмуду послышались какие-то странные игривые нотки.

То ли от неожиданности, то ли от радости Махмуд на какой-то момент лишился дара речи.

— С радостью, с большой радостью, — наконец спохватился он. — Я сейчас… — Махмуд хотел бежать домой, предупредить родителей о том, какие гости хотят осчастливить их, но профессор Касумзаде придержал его.

— А что ж ты даже не спросишь, с чего это вдруг профессор с академиком пожаловали к вам в гости?

— Да разве об этом спрашивают?

— Молодец! Вижу, на пользу тебе пошли мои уроки! — Профессор похлопал его по плечу и повернулся лицом к академику Муршудову. — Я же говорил, что мой студент — отличный, воспитанный парень.

— Да, не могу не согласиться — сразу видно, что молодой человек хорошо воспитан. Думаю, его ждет блестящее будущее. Не жаль будет трудов, потраченных на такого парня. — Академик Муршудов потрепал Махмуда по голове.

Махмуд почувствовал, что аж покрывается потом от всех этих похвал, от этого расположения: шутка ли, с ним ведь так тепло разговаривает не только профессор Касумзаде, одно имя которого приводит студентов в трепет, но и сам академик Муршудов.

А профессор Касумзаде все продолжал нахваливать его.

— Знаете, Микаил-муаллим, наш Махмуд исключительно способный и трудолюбивый парень. А уж как он любит науку, как ей предан — и описать невозможно. Такую дипломную работу написал — чуть-чуть дополнить, расширить — и готова кандидатская диссертация.

— Ну что ж, отлично, отлично, берусь оставить его у себя в аспирантуре.

— Дай вам бог здоровья, Микаил-муаллим, удивительный вы человек! Снова всю тяжесть взваливаете на свои плечи!

— Больше того — я берусь издать его научный труд.

— Спасибо. Большое спасибо, — сказал ошеломленный Махмуд. Он понимал, что его слова — ничто перед грандиозностью будущих благодеяний, но как он ни думал, ничего лучшего не приходило ему сейчас в голову.

Выручил его профессор Касумзаде.

— Микаил-муаллим уже стольким людям помог! Да и мне самому как отец родной был. Мы должны ценить таких людей, всячески оберегать их… Я не прав, Махмуд?

— Вы безусловно правы, профессор.

— Умница. Однако… — профессор Касумзаде замолчал и так испытующе, так пристально посмотрел на Махмуда, что тот вынужден был опустить голову. — Однако, что поделаешь, жизнь есть жизнь, и столько в ней еще неожиданных, запутанных тропинок… Одна из таких тропинок увлечет тебя, уведет, поверишь ей, и глядь — увидишь вдруг, что стоишь на краю обрыва… И попробуй перепрыгни его… Бывает так или нет, Махмуд?

— Очевидно… — пробормотал Махмуд. На сердце стало совсем тревожно, совсем смутно от этих неприятных речей. «Нет, тут что-то не так, — подумал он. — Но что именно?»

Слова профессора Касумзаде только еще больше усилили его смятение.

— Я же говорю, что таких людей, как Микаил-муаллим, надо всячески оберегать… А с ним недавно произошел трагический случай, Махмуд.

— Что же такое могло случиться?

— Его сын на машине сбил человека.

— И он, этот человек… он что — умер? — У Махмуда испуганно расширились глаза.

— Да нет, легкая травма. Кажется, перелом ноги. Но ты же знаешь, что такое перелом для современной медицины. Сущий пустяк! Или я не прав, Махмуд?

Махмуд только молча сглотнул слюну — его так и подмывало теперь спросить, кто же он, этот человек? Какое отношение все это имеет к нему, Махмуду?

— Знаешь, наш Малик… Сын нашего уважаемого академика. — Махмуду показалось, что между этими словами и теми, что последовали дальше, пролегли ровно сутки. — Он сбил на машине… твоего отца..

— Моего отца?!

Махмуд рванулся и побежал. Профессор Касумзаде побежал следом, сделал два-три шага за ними и академик Муршудов, но потом остановился, нажал кнопку звонка своей двери.

Махмуд ворвался к себе, увидел плачущих мать и сестру, распахнул дверь в соседнюю комнату.

— Отец!

Весь перебинтованный Кафар открыл глаза и улыбнулся.

— Что с тобой, отец? Как ты себя чувствуешь? — Махмуд опустился на колени, осторожно провел рукой по лицу, по ногам отца, почувствовал под одеялом гипс.

— Не бойся… теперь хорошо, — с трудом прошептал Кафар.

Махмуд обнял отцовы ноги и заплакал. Кафар бессильной рукой погладил сына по голове.

— Ну-ну, не плачь, — сказал он, — ничего страшного.

Профессор Касумзаде вошел вслед за Махмудом и, стоя на пороге, поздоровался с Кафаром.

— Это действительно так, — включился он в разговор. — Уже все выяснилось, особой опасности нет.

Махмуд встал с колен.

— Познакомься, отец. Это руководитель моей дипломной работы профессор Касумзаде. Заведующий кафедрой. Он услышал о том, что у нас тут случилось, вот и пришел тебя проведать.

Кафар напряженно улыбнулся, снова с трудом поднял веки и посмотрел на профессора:

— Большое спасибо, — прошептал он.

— Благослови вас аллах, — вмешалась в разговор Фарида, — вы причинили себе такое беспокойство!

— Ну какое там беспокойство, сестра! Это мой долг. Человек должен приходить на помощь ближнему. Не тревожьтесь, сестра, скоро ваш муж встанет на ноги. Если уж человека взялся лечить профессор Муршудов…

Фарида вспыхнула:

— Как Муршудов?! Он что, этот профессор — родственник тем подлым Муршудовым?

Профессор Касумзаде понял, что допустил оплошность, и поспешил исправить свою ошибку.

— Нет, нет, они только однофамильцы. — И тут же сменил тему. — А вашим сыном я очень доволен. Умница, работящий, молодец. Вы знаете, что я собираюсь оставить его в аспирантуре? Но аспирантура — полдела, главное — что будет с ним потом Так вот, академик Муршудов обещает устроить Махмуда преподавателем в наш институт… На этот раз Фарида промолчала, услышав фамилию Муршудова. Касумзаде тем временем повернулся к Чимназ.

— Ну, а эту красавицу, как я понимаю, зовут Чимназ, да? Махмуд говорил мне о сестре. Бог даст, поможем и ей поступить в этом году в институт. Наш Мур… Словом, один очень уважаемый, очень авторитетный товарищ готов взяться за это дело… А если возьмется — точно быть девочке в институте!

Фарида лишь вздохнула, промолчав и на этот раз, и посмотрела на дочь.

Глаза Чимназ заблестели каким-то странным лихорадочным блеском. Она сама почувствовала это и постаралась спрятать глаза от матери. Опустив голову, быстро прошла на веранду, умылась там, причесалась и, убедившись, что все в порядке, подала профессору Касумзаде чай.

— Одну минутку, я сейчас, — пробормотал профессор.