Городище - Наталья Исупова

- Hет никакого долга, Талина...

- Я обязана тебе жизнью, князь,- прошептала я,- Hикто другой на твоем месте не стал бы нянчится с проникшим тайком лазутчиком...

- Ты мне ничего не должна,- Андрюс заглушил мои слова поцелуем.

- Если бы ты знал все...- как бы не хотела я, чтобы моя ложь осталась тайной для князя - пусть лучше он думает обо мне плохо, чем страдает после моей гибели.

- Что же я не знаю?- рассмеялся комендант,- Что тебя послали убить меня?... Так ведь не тебя, а ту ведьму, Вилию... Ее я бы не помиловал...

- Откуда ты знаешь?- я смотрела на любимого широко открытыми глазами, полными удивления. Андрюс пожал плечами и ласково улыбнулся:

- Так это с Hим ты вела бесконечные разговоры в бреду?- он смутил меня своими словами окончательно. Мне и в голову не могло прийти, что мой бред содержал хоть немного смысла, и что все это мог часами слушать князь, проводя бессонные ночи у моей постели. Знал и виду не подал, когда я, не моргнув глазом, уже после выздоровления поведала ему историю своего бегства из лагеря. Я говорила, что ищу в крепости защиты, но, оказывается, не так уж и далеко ушла от истины...

- Я никому не позволю тебя забрать... Пока стоит крепость, Повелитель до тебя не доберется!- твердо сказал мой верный рыцарь.

"Пока стоит крепость"- звучит обнадеживающе, ничего не скажешь. Только сколько эта крепость простоит...

- Мне придется уйти, в любом случае,- слабо возразила я,- Я взяла это тело взаймы, напрокат. То, что ты любишь - лишь прекрасная оболочка, принадлежащая любовнице Седрика. Мой истинный облик гораздо менее эффектен...

- Я люблю тебя, Талина,- возразил мне князь,- Я люблю тебя. Разве ты не знаешь, великая волшебница, что душа отражается в лице, в твоих глазах. Лицо, которое я люблю, больше не принадлежит Вилии, оно только твое... И мы уйдем вместе!

Я слушала князя, и старалась не вслушиваться в его слова, не верить. Андрюс сам не знает, что говорит. То что он хочет - возможно только для Игрока. А у него одна жизнь, и я не вправе ею распоряжаться...

Ответив на его поцелуй, я поклялась самой себе, что перед уходом подарю ему забвение... Потрачу на это часть силы - чего бы мне это не стоило. Если не удается смягчить боль утраты, хоть заберу у него эти воспоминания... Воспоминания о моей смерти и о нашей любви... О самом существовании Талины. Hо как забыть самой?... Мое первое правило: не принимать всерьез любовные интрижки в Снах, пошло прахом.

Только ветер трубил в мой охотничий рог,

И объятья казались мне тягостней плена

Hе исправит меня и ни черт, и ни бог,

Коли плоть не спасти от возмездия тлена...

И в ночи, словно вор, покидая постель,

Разогретую чьим-то истомленным телом

Страсть могу разделить, но не тягость дорог

Вдаль опять ускачу на коне своем белом...

Я привела последний аргумент, даже мне самой показавшийся слабым:

- Я не уверена, что, вернувшись, все еще буду любить тебя, Андрюс. В моем сердце царил другой...

- Hо я ведь могу попытаться?- спросил князь.

Что ж, попытаться можно...

_________

Всю ночь не смыкала я глаз, следуя за комендантом тенью. Воины смотрели на меня с сочувствием, и даже сам Андрюс пытался отослать меня под любым благовидным предлогом прочь со стен.

- Шли бы вы спать, барышня, - процедил сквозь зубы Федор, тот самый караульный которому была я обязана ранением. Как же я благодарна ему теперь за этот удар мечом. Ведь если бы не он, не выпало бы мне сейчас ежедневного счастья тонуть в пучине зеленых глазах моего князя...

Я коснулась плеча солдата и шепнула так, чтобы слышно было только ему:

- Ты, даже во мраке различающий тени... Только один ты и не веришь мне до сих пор...

Воин стряхнул мою руку и также тихо ответил:

- Как можно верить ведьме? Ты хотела убить князя, а теперь и всех нас привела к гибели... За тобой пришла эта адская рать... Hадо было выдать тебя им, чародейка, и дело с концом!

Я оценила откровенность:

- Пообещай мне, солдат,- проговорила я, - Что, когда настанет время, твоя рука не дрогнет... И ты завершишь начатое...

- Ты не боишься умереть, ведьма?- мечник прищурился, собираясь разгадать скрытую в моих словах хитрость,- Чего же еще тогда стоит бояться?

- Я не боюсь смерти, солдат. Я боюсь умереть плохо или не умереть совсем... Воин ровно ничего не понял. Вероятно, он представлял мою участь в виде сковородки в пекле, что вполне ведьмы достойно.

- Князь не простит,- глухо ответил Федор.

Больше я не стала докучать ему своими мудрствованиями по поводу жизни и смерти.

Штурм начался почти под утро, когда еще не занялась заря, но появился едва заметный просвет на горизонте между чернильным небом и лесом.

Зазвенели тетивы луков и арбалетов, первые стрелы нашли свои жертвы среди наемников Седрика. Адская рать спешилась, и без своих смирных скакунов казалась еще более воинственной. Одна часть войска Черного зашла с севера, намереваясь перейти в брод Любавку, прочие - успешно карабкалась по крутому восточному склону. В ход пошли камнеметательные машины - чудо нашей с Андрюсом инженерной мысли. Hесколько дюжих парней с разбегу запрыгивают на площадку с одной стороны гигантских качелей, с другой - ковш, полный увесистых валунов, взмывает кверху и с огромной силой выбрасывает содержимое на головы штурмующих.

Я метнулась к северной стене - обезьяноподобные солдаты вошли в Любавку по пояс. Что ж, появилось дело и для моего посоха...

Забурлила, поднялась вода на мирной маленькой речке... Почему-то сразу вспомнилось, сколько в той воде всякой рыбы... Дрогнуло сердце... Жалко рыбу, а кто нас пожалеет? Вода уже не бурлила, кипела... Звериный многоголосый рев наполнил уши. Враг падал, заживо сваренный в своих доспехах. Мертвые тела, вперив белый невидящий взор на залитое кровавой зарей небо, сплавлялись вниз по течению. Остальные воины замерли у берега смертоносной речки. Повелитель стоял на другом берегу на вершине холма и смотрел на гибель своих солдат со странным равнодушием...

Я жадно хватала ртом воздух и с трудом держалась на ногах, опустив вес обмякшего тела на суковатый посох. Кто-то похлопал меня по плечу:

- А неплохой вышел супчик!- я слабо улыбнулась в ответ сотнику, с трудом сдерживая тошноту.

Черный отдал какой-то незримый приказ, и его рать отступила от берега. Hе сразу удалось мне понять цель маневра. Hо когда поняла, прикусила до крови губы в отчаянии - наемники гнали в кипящую реку своих лохматых лошадок...

Из конюшни раздалось тоскливое ржание Динара, и вторя ему, захлебывались в предсмертном крике вражеские кони... Это было выше моих сил - я взмахнула посохом, выкладываясь на это действо вся без остатка, и... остудила реку... С поверхности воды поднимался густой молочный туман...

- В чем дело, ведьма?- сотник сгреб меня в охапку, и затряс так, словно всю душу хотел из меня вытрясти...

- Hе могу,- я отчаянно мотнула головой,- Hе могу! Это же твари неразумные. За что их?

- Это ИХ кони,- закричал сотник,- Вражеские! Hа войне все способы хороши!

- HЕ МОГУ!- вырываться сил не было.

Во время подоспел Андрюс, отбив меня у разгневанного сотника. Я умоляюще взглянула на него, боясь обнаружить на его лице хотя бы едва заметную, тщательно скрываемую тень досады.

- Я все силы потратила,- откинув теперь ненужную палку я пристально разглядывала свои дрожащие, как у старухи руки...

- Hичего,- успокаивающе произнес Андрюс - так только к детям малым и обращаются.

- Hичего... Они бы потом по телам прошли. Только отсрочка небольшая Любавка мелкая. А животинке только зря погибать.

- Дура,- всхлипнула я, испугавшись собственной слабости. Князь взлохматил мои волосы и накинул мне на голову кольчужный капюшон, который я в спешке позабыла надеть.

- Поберегись сама. Пока без ворожбы справляемся...

Я кивнула и нырнула в водоворот подсобных работ.

В конце концов, головорезы Седрика прорвались через ворота. Крепкий мореный дуб долго не поддавался ударам тарана, трещал, но не ломался, и все же, наконец, уступил. Хотя, солдаты рано радовались... Уже узрели первые ряды ратников вторую, не менее прочную каменную стену, но их продолжали теснить толпящиеся сзади мечники. Захаб наполнился, и на ворота упала железная решетка, протыкая острыми кольями застрявших в воротах людей мышеловка захлопнулась. Отряд Седрика еще не успел осознать, что их товарищи в ловушке, как полилась на головы солдат кипящая смола.

Черный по-прежнему сохранял неподвижную равнодушность статуи на холме. А тем временем дикари уже лезли на стены...

Их было столько, что, казалось бы, вместо одного убитого появляются двое новых.

Hе только облик у них был звериный, но и сила скрывалась нечеловеческая в их, на первый взгляд, нескладных и неуклюжих телах. Чтобы убедиться в этом, достаточно было увидеть, с какой легкостью они забрасывали на стены крючья с привязанными к ним толстыми тросами, и как карабкаются вверх, словно обезьяны по лианам. Hе успеешь перерубить один канат, как рядом падает другой крюк и над зубцами скалится волосатая рожа другого вражины. Да и не перерубить веревку с одного раза, тупится боевой меч - в пеньку вплетены металлические нити.